Лиан Мерсиэль - Последний полет [litres]

Валья сломала восковую печать и развернула письмо. Пробежав глазами первые строки, она покачала головой и улыбнулась: Камергер был прав.

– Новый Страж-Командор нижайше просит прислать ему запас лириума, оружия и брони, так как их собственные запасы были в значительной мере истощены в сражениях с… о… ну да, с горящими деревьями, одержимыми демонами. Здесь подробный список того, что нужно.

– Не сомневаюсь, – фыркнул камергер, не открывая глаз. – А таинственный эрл из Денерима что нам хочет сказать?

Таинственный эрл тоже просил о помощи: его супруга спускалась в погреб за бутылкой вина, как вдруг ей почудилось, что мимо пробежал генлок, поэтому эрл требует немедленно отправить к нему отряд Серых Стражей, дабы выследить и уничтожить порождение тьмы, которое, вне всяких сомнений, проникло в его погреб прямиком с Глубинных Троп. О том, сколько бутылок вина эрл и его жена успели выпить до предполагаемой встречи с генлоком, в письме умалчивалось.

Остальные письма не были столь нелепыми и легкомысленными, однако в большинстве своем являлись именно прошениями. Маги и храмовники либо просили о поддержке в борьбе друг с другом, либо искали убежища в Вейсхаупте. Разведчики в Андерфелсе сообщали о порождениях тьмы, которые вели себя необычайно организованно. В донесении от гномов говорилось примерно то же самое о порождениях под землей. Некоторые письма представляли собой отчеты о деятельности Стражей и, в частности, содержали списки тех, кто, подчинившись Зову, отправился на Глубинные Тропы, чтобы принять свой последний бой.

Валья едва дошла до конца одного такого списка, присланного из Орзаммара, как Камергер открыл глаза.

– Довольно, – сказал он, указывая рукой на дверь. – Ступай. У тебя много работы. Письма оставь здесь.

Валья поклонилась и вышла из кабинета.

Девушка направилась к мемориалу Гараэла, собираясь присоединиться к остальным магам, но те уже отправились на ужин. В библиотеке не было ни души, лишь Реймас сидела в одиночестве за столом. Перед ней лежала закрытая книга.

Валья отчаянно надеялась, что ей удастся выскользнуть из зала, не привлекая внимания храмовницы, однако надежда оказалась напрасной.

– Ты… Валья, да? – раздался в мертвой тишине голос Реймас.

Эльфийка остолбенела. Она ничего не могла с собой поделать. За годы, проведенные в Круге Хоссберга, страх перед храмовниками слишком глубоко въелся в ее душу. Неимоверным усилием воли она взяла себя в руки, придала лицу бесстрастное выражение и повернулась к Реймас:

– Да.

– Подойди, пожалуйста.

Валья стояла, не в силах пошевелиться. Напрасно она повторяла себе, что они не в Круге, что здесь, в Вейсхаупте, у храмовницы нет над ней ровным счетом никакой власти, что она, Валья, не обязана подчиняться ее приказам… Все тщетно. Привычка бояться перевешивала все доводы разума.

– Зачем?

– Просто хочу с тобой поговорить. – Реймас улыбнулась.

Улыбка вышла какой-то неуклюжей – все-таки для вытянутого, вечно сурового лица храмовницы это было крайне непривычное упражнение.

Валья нехотя приблизилась и, выбрав самый дальний стул из ряда напротив храмовницы, села.

– О чем?

– Ты ведь нам не доверяешь, верно?

Реймас положила руки на книгу, сцепив пальцы. Кисти у нее были крупные, как у мужчины, с широкими пальцами и заскорузлыми ладонями, испещренные шрамами, застарелыми и довольно свежими. Такие руки бывают у солдат. И у храмовников.

– Твои друзья к нам тоже не особо расположены… но ты самая недоверчивая.

– Ты об этом хотела поговорить?

– Да. Тебе нечего бояться. – В глазах Реймас шевельнулась боль. – Мы ведь здесь не по долгу службы. Поверь, далеко не каждый становится храмовником для того, чтобы истязать и унижать магов.

– Серьезно? – с нескрываемым раздражением спросила эльфийка. Она демонстративно отодвинулась назад, и ножки стула, проехавшись по каменному полу, издали громкий противный скрежет. – То есть вы обрекаете себя на заточение в башнях, среди несчастных перепуганных магов по более благородной причине?

– Бывает и так. У меня было так. – Храмовница заправила за уши тонкие волосы и опустила взгляд на книгу. Это были «Проповеди и гимны во славу Создателя». Судя по крепкому, почти новому переплету, книгой пользовались редко. – Я вступила в орден, чтобы защищать вас.

– Как благородно. Теперь я, видимо, должна спросить: почему?

– Если хочешь. Мой отец был магом, хоть и не особо могущественным. Магии он не обучался и делал все возможное, чтобы скрыть свой дар. Он никому о нем не рассказывал, ни нам, детям, ни даже матери. Хотя мать, я думаю, и так знала. Нередко дома у нас творилось что-то странное: то куриные яйца покроются льдом прямо в гнездах, то факел начнет гореть синим или зеленым пламенем. А в пламени еще и пляшут какие-то лица, и что-то шепчут… Нам строго-настрого запрещали об этом говорить. А если в деревне и были те, кто догадывался об отцовских талантах, они, как и мы, крепко держали язык за зубами.

– И что было потом?

Валья больше не злилась. Ее охватило ледяное спокойствие. Она точно знала, что будет дальше. Каждый маг в Круге слышал истории о неопытных магах, не умеющих обращаться со своим даром: в итоге они становились одержимы демонами и кончали очень плохо. Все это, несомненно, печально, ей жаль отца Реймас, но это вовсе не означает, что они с храмовницей встанут из-за этого стола закадычными подругами.

Однако в этой истории все было совсем не так.

– А потом пришли храмовники, – продолжала Реймас. – Мы так и не узнали, кто проболтался, да и что за важность? Мой отец никогда не отличался мужеством. Поэтому, услышав, что за ним идут, он отправился на озеро искупаться, предварительно набив карманы тяжелыми камнями.

Храмовница замолчала. Костяшки ее больших пальцев, переплетенных между собой, побелели от напряжения.

Потом она громко и протяжно вздохнула, разомкнула ладони и положила их на книгу. Не отрывая глаз от названия, заключенного в рамку, Реймас продолжила:

– Сначала я сходила с ума от гнева. Я возненавидела храмовников. Они вели себя так надменно, пока допрашивали нас с матерью. Всё допытывались, нет ли и у нас магических способностей. Так брезгливо на нас смотрели, как будто мы зачумленные. Многие годы я носила в себе эту ненависть. Дралась по любому поводу, лишь бы выплеснуть злость. И вот однажды меня вдруг осенило: я должна уберечь других от участи моего отца, не дать им закончить свою жизнь, как он. И я решила, что стану храмовником. Ведь защищать магов, в том числе и от самих себя, – их обязанность. А именно этого я и хотела.

– Вот почему ты ушла из ордена? – тихо спросила Валья.

– Вот почему я ушла из ордена, – повторила Реймас и посмотрела на эльфийку. Глаза храмовницы влажно блестели. От слез или нет – поди разбери в этом сером сумраке. – Орден храмовников забыл о своем предназначении.