Лиан Мерсиэль - Последний полет [litres]

Калиен долго не отвечал. Молчание затянулось, и Иссейя даже открыла глаза, чтобы посмотреть на мага. Но и тогда он не заговорил. И лишь когда, по ощущениям Иссейи, прошла целая вечность, он вздохнул, покачал головой и произнес:

– Нет.

– Нет?

– Здесь я тебе ничем помочь не могу. Да если бы и мог, то не стал бы.

– Но почему?

Радость от встречи со старым другом сменилась пустотой. Неужели это и правда конец?

– Брат Видулас писал, что магия существует по собственным законам, у нее своя логика и каждое заклинание имеет цену. По его мнению, коварство магии крови состоит в том, что ее создали демоны. А значит, ты никогда не догадаешься, какую цену она запросит.

– Брат Видулас и магом-то не был, – возразила Иссейя. – Мы проходили его труды. Он за всю жизнь не сплел ни единого заклинания. Он был теоретиком, а не чародеем – только и делал, что выдумывал законы мира, к которому сам даже не прикоснулся!

– Пусть так, но я долгие годы изучал его работы. Да, это было лишь его предположение, но что, если не так уж он и ошибся? Что, если истинная опасность магии крови не в том, что приходится приносить в жертву живое существо, и не в том, что она побуждает жадных и тщеславных использовать страдания других в собственных корыстных целях? Вдруг мы просто не понимаем этой магии и именно недостаток понимания неизменно оборачивается для нас ужасными последствиями, даже если желания, побудившие нас обратиться к магии крови, самые благородные? Если ты права и грифоны гибнут из-за того, что мы сделали во время Мора, – а я говорю «если», потому что ты не можешь знать этого наверняка, – то причиной тому стали наши благие намерения. Мы думали, что приносим огромную жертву, но то было лишь начало. Разве мы могли представить себе, что пройдет время – и нам придется заплатить намного, намного больше? Если ты права – если! – тогда откуда мне знать, что, прибегнув к тому же средству, я смогу все исправить? Вдруг мое вмешательство обернется для мира новым кошмаром?

Калиен покачал головой:

– Нет. Я отрекся от магии крови. Круг снисходителен ко всем магам, помогавшим Серым Стражам в войне с Мором, но, если всплывет, что я малефикар, церемониться со мной не будут. Я не использовал магию крови с того дня, как мы победили, и подозревать меня причин у них нет… но они неусыпно наблюдают за мной. И поэтому, Иссейя, помочь тебе я не могу. А если бы и мог – навряд ли бы согласился. Больше никаких сделок вслепую.

Тут Калиен осекся, увидев, в какой ужас повергли Иссейю его слова.

– Прости меня…

Иссейя кое-как поднялась на ноги и чуть не упала, запутавшись в плаще. Какая же она дура. Не нужно было его вообще ни о чем просить. Он пытается начать жизнь с чистого листа, а она тонет в омуте печали и ошибок прошлого и тянет его за собой.

– Нет. Не нужно. Если ты говоришь, что надежды нет…

– Этого я не говорил. Я лишь сказал, что не могу тебе помочь. И что плата, которую потребует от тебя магия крови, может быть намного выше, чем ты ожидаешь. Но это не значит, что надежды нет.

– Именно это и значит. Я уже везде побывала: и в Вейсхаупте, и в Вольной Марке, и даже у тевинтерцев. Ни у кого нет ответа. И надежды тоже нет.

Она подошла к столу, на котором Калиен оставил ключ. На столе стояла глиняная фигурка дракона с огромным брюхом и смешной вытянутой, словно луковица, головой. На его нелепой квадратной мордочке и висело кольцо с ключом. Иссейя в сердцах сорвала ключ – и дракон грохнулся на пол, разлетевшись на сотни кусочков. Эльфийка перешагнула через осколки и вставила ключ в скважину. Но дверь оказалась не заперта.

Она удивленно взглянула на Калиена через плечо. Тот, неверно расценив ее взгляд, махнул рукой:

– Не волнуйся, я все уберу.

– Я и не волнуюсь, просто…

– У тебя есть другие заботы, – произнес Калиен мягким, однако не допускающим возражения тоном.

Нагнувшись, маг начал подбирать с пола то, что осталось от дракона.

– И вот еще что: даже если никто не может ответить на твои вопросы – пусть. Ты всегда справлялась в одиночку. Если бы не ты, не было бы ни летающих аравелей, ни Убежища… ни Посвящения грифонов. Все эти заклинания ты создала сама, и они сделали то, что раньше считалось невозможным.

Иссейя внимательно смотрела на него, держась за ручку двери.

– К чему ты ведешь?

– Я объяснил тебе, почему не стану тебе помогать. Но это мои доводы, мои страхи, мои возможности. Не твои. Так с какой стати принимать их в расчет? Я мог бы, наверное, попросить тебя не рисковать сверх меры и быть осторожной – намного осторожнее, чем мы могли позволить себе, когда здесь вовсю хозяйничал Архидемон. Но я не собираюсь тебя останавливать. Не ищи совета у магов. Забудь о книгах, свитках и демонах. Ищи ответы внутри себя. Это сотворила ты. Так почему же ты ждешь, что исправить твое творение сможет кто-то другой?

Яприказала ее запереть, – тихо произнесла Амадис, не глядя на Иссейю.

Она поднесла бокал к губам, пригубила вино и почти незаметно скривилась. Что поделать: пока на опустошенных Мором землях не созрел новый урожай винограда, во всех винных погребах – даже королевских – водилась только вот такая кислятина. Война закончилась, Рубиновые Драконы перешли в королевскую службу охраны, и Амадис, как бы ни претила ей сама эта мысль, приходилось играть роль, которую она ненавидела больше всего, – утонченной дамы из королевской семьи Старкхэвена.

Несмотря на то что Старкхэвен устоял под натиском порождений тьмы, а слуги уже успели вернуть замку подобающий ему величественный вид (по крайней мере, частично), двенадцать лет войны и лишений и здесь оставили следы. Они угадывались в желтом кислом вине, которое повар постарался улучшить, как мог, специями и медом. И в том, что происходило сейчас с Дымкой.

– Она впала в буйное помешательство, – так же тихо продолжала Амадис.

В камине слабо горели дрова. Амадис сидела совсем рядом с ней, и все же Иссейе приходилось напрягать слух, чтобы расслышать ее слова.

– Думаю, она уже не помнит, кто я. А если и помнит, то теперь я значу для нее не больше, чем все остальные, а это еще хуже.

– Кто-то уже пострадал?

Амадис печально кивнула:

– Двое мальчишек-слуг. Одного она изувечила, второго и вовсе убила. Тогда-то я ее и заперла. Она ведь обоих знала, Иссейя. Это были опытные слуги, которым совершенно точно не пришло бы в голову нарочно ее злить. Безумие какое-то.

Амадис несколько секунд смотрела на бокал, а затем осушила его одним глотком. Судя по неизменившемуся выражению лица, вкуса она не почувствовала.

– Что ты собираешься делать?

– Я надеялась услышать ответ от тебя.

Амадис снова наполнила бокал и, вопросительно глядя на эльфийку, подняла графин. Иссейя в очередной раз мотнула головой: не нужно.