Кирилл Корзун - Сломанный клинок [litres]

– Принято, стратег. До места боя чуть меньше пяти километров.

– Выдвигаемся! – скомандовал Нобуо и вдруг замер, прислушиваясь к шипению эфира на втором канале. Сквозь помехи настойчиво пытались пробиться отрывки слов, разобрать которые не получилось бы при всём желании. – Быстрее, времени нет!

Иендо Изаму отдал служению всю свою сознательную, пусть и недолгую жизнь. И пусть асигару давно перестали считаться серьёзной военной силой, став по своей сути смазкой для механизма войны, в этом служении Изаму видел честь и возможность быть достойным слугой своего клана.

Его подразделение шло сложным маршрутом, который должен был привести три сотни лёгких пехотинцев на десяти грузовиках прямиком в тыл противника, осмелившегося напасть на клан Такэда. Изаму знал, что ему предстоит лицом к лицу столкнуться с презренными «псами войны» – наёмниками, людьми без чести, продававшими и себя и своё оружие любому, у кого найдется достаточно денег для оплаты. Но это были опытные и весьма опасные враги, о чём свидетельствовали недавние потери подразделений клана. Иендо Изаму радовался грядущей опасности, готовый встретиться с противником лицом к лицу.

Танака Акихиро не собирался давать ему такого шанса.

Колонна тентованных грузовиков, идущих по двое в ряд, по двум полосам, по графику вышла на перекрёсток двух трасс и попала под кинжальный огонь спрятанного в перелеске спаренного зенитного орудия. «Эрликон» бил с расстояния в сотню метров, практически в упор, его поддержали четыре замаскированные пулеметные точки – участок трассы превратился в ад для ехавших в грузовиках бойцов. Короткие очереди зенитного орудия вдребезги разбили передние машины, застопорили дальнейшее продвижение автоколонны, прежде чем, став сплошными, частой гребёнкой прочесать получившуюся кучу малу.

Иендо Изаму исполнил свой долг до конца. Попытавшись связаться со стратегом Такэда, он обнаружил, что связь между подразделениями пропала. Враг использовал мощную систему РЭБ, наглухо забив все доступные частоты «белым шумом». И поскольку предупредить господина не вышло, Изаму оставалось лишь умереть.

Выпрыгнув из грузовика, ехавшего в середине колонны, а потому оставшегося относительно нетронутым, командир асигару негодующе взревел:

– Ко мне, все ко мне! Не отступать! За клан! За Такэда!

Вокруг него смерть собирала свою жатву – обильную и кровавую. Трупы асигару были везде, куда ни посмотри – они висели на бортах грузовиков и сидели внутри кабин, усыпали собою асфальт и жухлую, замерзшую траву вокруг дороги. Но погибли не все. И среди них нашлись те, кто откликнулся на зов командира.

– За клан! За Такэда! В атаку! – кричали они, слабыми человеческими голосами перекрывая канонаду из перелеска и стрекот пулемётов. Иендо Изаму вскинул в воздух оторванный от грузовика флагшток, с развевающимся на нём полотнищем кланового флага, и бестрепетно пошёл в свою последнюю атаку. Его не надо было учить умирать…

Танака Акихиро задумчиво смотрел на шахматную доску, только для него наглядно отражавшую происходящее на театре войны. Любой, кто смог бы увидеть эту партию, понимал бы, что фора, данная чёрными в начале игры и лишившая их половины фигур, уже частично возмещена за счёт удачных комбинаций, однако самым вероятным развитием событий была разве что ничья – белые огрызались и делали это довольно успешно.

Старик надолго задумался, ежась на холодном ветру, что чувствовал себя хозяином в парке Уэно. Он не имел права проиграть, но уже проигрывал, исчерпав почти все ресурсы… Остановившись, словно пораженный громом, Акихиро горько усмехнулся и достал из кармана пальто телефон, на память набирая длинный международный номер, что вручил ему представитель нанимателя, вышедший на него неделю назад. Представитель обозначил владельца номера как наследника нанимателя. Долгие гудки, один за другим, на протяжении минуты, а то и двух, словно наполняли отставного полковника жизнью. Никто не ответил на его звонок, а значит, у Акихиро были развязаны руки. Ведь решение необходимо было принимать в самое ближайшее время. И он торопливо, словно ребёнок, крадущий из буфета печенье, набрал другой номер.

– Стив? Рад слышать тебя живым и здоровым. Ты и твои парни хорошо потрудились. Напоследок у меня найдется для тебя шикарная миссия, которую ты рискуешь не выполнить самостоятельно, поэтому к тебе присоединятся отряды «Ушкуйники» и «Браво»…

У человека должно быть любимое дело. Только оно удерживает в нас жизнь. Люди, которые ничего не делают и не работают, быстро умирают. Им просто незачем жить.

Осознать своё сновидение оказалось довольно просто – никогда в жизни мне не доводилось видеть подобного пейзажа. Уродливые, скрюченные в три погибели стволы деревьев чернели обожжённой корой, земля под ногами оказалась усыпана толстым слоем серо-белого пепла, а воздухе стоял отчётливый запах гари. В носу засвербело, вдоль позвоночника промчался табун мурашек, а в затылок дохнуло потусторонним холодом.

– Мрачновато тут у тебя, внук, не считаешь?

Дедушка Хандзо предпочитал избегать таких формальностей, как приветствие или, например, пожелание доброго утра, всегда начиная разговор с чего-нибудь мозголомного.

– У меня? Или я туплю, или чего-то не понимаю. Может, объяснишь?

– Это твоё обычное состояние, Леон, объяснять пришлось бы в любом случае, – печально вздохнул дед. Слишком натурально и естественно вздохнул, так, словно стоял рядом. Обернувшись, я зафиксировал его наличие во плоти и окончательно уверился в нематериальном происхождении окружающего меня мира.

– Неплохо выглядишь для древней развалины!

Хрясь!

Затрещину от старика сопровождало короткое дуновение ветра – он переместился в пространстве всего за мгновение, только взметнулось и опало просторное кимоно, размазавшись для меня в одно неразличимое движение и яркую белую полосу.

– Как же давно я хотел это сделать! – патетично воскликнул старый самурай, расплывшись в довольной улыбке. – Ты должен принимать наказание с благодарностью, о мой бестолковый потомок!

– Сколько пафоса, давай ещё за величие рода речь толкни, – недовольно пробурчал я, потирая пострадавший затылок. Затрещина деда оказалась гораздо внушительнее, чем тот же воспитательный приём в исполнении Аллы. – Так ты объяснишь, или я уже сам догадаюсь?

– Я с удовольствием выслушаю твою версию. И если надо, то поправлю.

Подбив имеющуюся скудную информацию и призвав на помощь аналитические способности брата, я выдал торопливо выстроенную гипотезу, впрочем, особо не надеясь на её истинность:

– Это мой сон. И твоё замечание наводит меня на мысль, что я вполне могу им управлять. Например…