Соман Чайнани - Мир без принцев [litres]

Арик ухмыльнулся:

– Я думаю, да.

Тедрос кивнул, отправляя своих приспешников на задание.

– Арик.

Он услышал, как за его спиной капитан остановился.

– Передай им, что теперь награда объявлена не за одну голову. Она за обе .

Когда выглянуло солнце, отчаянная лупоглазая муха как раз прошмыгнула под запертой дверью в театр Сказок, чтобы попасть из замка мальчиков в тоннель из деревьев. Тоннель был заложен камнями. Но муха и правда была очень маленькой. Еле дыша от страха, она пролезала в щели и обползала камень за камнем на своем пути, пока не оказалась на поляне.

Роняя слезы, Агата в облике мухи подлетела к замку девочек и понеслась прямиком в свою комнату, находящуюся на самом верху синей башни Чести. Боясь того, что может там обнаружить, муха влетела в открытое окно. Зацепившись за раму и оставив на ней кусочек крыла, она плюхнулась на кровать своей подруги… Ее подруги, которую она предала, которую обменяла на принца и которую заклеймила ведьмой…

Приподняв одеяло, Агата застыла от ужаса. Потому что она увидела то, что и хотела увидеть с самого начала.

Софи улыбалась во сне, как в свои самые спокойные ночи.

На ее обнаженной молочно-белой шее не было и следа бородавок.

Луч солнца, сверкая, нежился на поверхности хрустальных часов, циферблат которых был украшен изображением принцессы, вальсирующей с ведьмой. Было уже гораздо больше семи, рассвет разгорелся и погас, уступив место холодному декабрьскому утру.

Софи лежала в кровати полностью одетая и наблюдала за спящей Агатой. Беатрис спустилась к завтраку. Они остались вдвоем.

Запястья и лодыжки Софи все еще саднили в тех местах, где в них вонзились шипы и зубы змей. Ее ноги лихорадочно тряслись после дикой невидимой гонки: из школы мальчиков к старому учительскому балкону над поляной, оттуда мимо поста двух мальчиков-всегдашников, затем вниз, под укрепления, и бегом до тоннеля из деревьев к замку девочек. А уж потом пулей в свою комнату, пока Агата в теле мухи с трудом пробиралась сквозь каменную баррикаду второго тоннеля. Она запихнула плащ из змеиной кожи вместе с формой Хорта под кровать Беатрис и скользнула меж простыней на свою кровать, едва заслышав жужжание Агаты в окне…

И вот они здесь, в человеческом облике, плечом к плечу, как и тысячу раз до этого.

Вот только все изменилось.

Софи внимательно всматривалась в лицо Агаты, пытаясь разглядеть ту девочку с кладбища, которую когда-то знала. Но видела перед собой лишь нежное лицо принцессы. Белоснежная кожа… изящно очерченные губы, которые ждали поцелуя принца…

Принца, который их не поцеловал.

Из-за меня.

Софи накрыла волна стыда. Она помешала желанию Агаты сбыться. Она разбила сердце лучшей подруге.

Софи сдержала слезы. Она честно старалась быть доброй, но тот миг, когда она теряла Агату, тот невыносимый миг, до сих пор стоящий перед ее глазами, снова сделал ее злой. Она опять разрушила счастливый конец, как ведьма, которой была Софи, уже однажды делала.

И теперь, когда ощущение вины проглотило ее почти целиком, Софи неожиданно почувствовала искорку надежды…

«Мне нужен больше чем друг», – сказала Агата.

Что, если она снова сделает Агату счастливой? Если сможет доказать ей, что никакой Тедрос ей даром не сдался? Убедит, что их дружба в сто раз лучше любого «долго и счастливо» с принцем?

А что, если я научу Агату тому, чему она когда-то научила меня?

«Тогда то, что я разлучила Агату и Тедроса, будет оправданно», – думала Софи, лелея надежду. Все, что она сделала прошлой ночью, будет не напрасно. Потому что Агата пожелает остаться с Софи и жить с ней «долго и счастливо». И сделает это искренне.

Если бы только я могла вернуть Агату!

Агата открыла глаза. Она увидела Софи – и вздрогнула.

– Как прошла ночь? – прочистив горло, спросила Софи.

– П-п-прошлая ночь? – Агата отвернулась и принялась подбирать с пола части своей школьной формы. – Она была длиной, знаешь ли… Дот болтает без умолку, – она помедлила. – Ты ведь следила за нами, да?

– Я заснула, – ответила Софи, внимательно наблюдая за Агатой. – Но ведь мне не о чем было беспокоиться, да?

Агата окаменела.

– Фу-у-у, здесь пахнет чем-то горелым, – затараторила Софи, застегивая один из длинных плащей Беатрис поверх своей формы. – Запахи с кухни, вне всяких сомнений. Теперь всегдашницы не брезгуют беконом…

– Софи?

– М-м-м?

– Я должна тебе кое-что сказать.

Софи медленно подняла глаза.

И тут в коридоре раздались леденящие кровь крики, заставившие подруг съежиться от испуга. Придя в себя, Агата кинулась к двери и распахнула ее. Густой дым тут же проник в комнату, а за дверью то и дело проносились едва различимые силуэты девочек и метались синие бабочки. Туда-сюда пролетали нимфы, которые пронзительным криком поднимали тревогу на манер баньши.

– Что происходит? – с трудом выдавила Софи, схватив за руку пробегающую мимо Мону.

– Принцы! Они проломили щит!

Ошарашенные Софи с Агатой взглянули друг на друга.

Откуда-то проревел голос Поллукс, усиленный мегафоном:

– Всем девочкам срочно явиться в музей! Используйте переходы, а не вестибюль! Я повторяю – ни в коем случае не пользуйтесь вестибюлем!

Агата и Софи устремились вслед за Моной к проходу между башнями Чести и Смелости, задыхаясь от едкого дыма.

– Откуда он идет? – визжала Софи, отгоняя темные клубы рукой. Голубой проход напротив нее был весь забит девочками и роящимися над ними бабочками.

– Пойдем! – сказала Агата, оттаскивая ее обратно к ступенькам. – Мы доберемся дотуда через вестибюль…

– Но Поллукс сказала не использовать его!

– С каких пор мы слушаем то, что говорит Поллукс?

Пока они пробиралась сквозь дым по лестнице башни Чести, сквозь прозрачные стены Агата сумела мельком увидеть то, что происходит на озере. Вдалеке грязная, ощетинившаяся оружием толпа принцев прорывалась сквозь дыру в щите над воротами в лес. Они буйным потоком хлынули на берег школы мальчиков. Агата застыла, парализованная страхом. Время нападения выбрано не случайно – вчерашняя ночь не прошла даром. Софи врезалась в нее сзади, и Агата слепо продолжила пробираться вниз, по последнему пролету, ведущему к вестибюлю.

Дым распространялся по башням именно отсюда. Крытая беседка перестала существовать; каждая из четырех стен была истыкана сотнями горящих стрел. Нимфы носились по кругу между четырьмя лестницами, гася водными заклинаниями небольшие очаги огня, а плотный слой мертвых бабочек, устилающий пол, вспыхивал то тут, то там.