Соман Чайнани - Мир без принцев [litres]

За бамбуковой ширмой что-то шевельнулось, и Агата окаменела.

Некто, закутанный в синий плащ с капюшоном, ранее принадлежавший Софи, выступил на свет.

Новому владельцу плащ был заметно мал.

Взгляд Агаты опустился с сильных коленей незнакомца, выглядывающих из-под плаща, на мускулистые икры, волосатые лодыжки и остановился на двух подрагивающих ступнях.

Задержав дыхание, она осторожно шагнула к фигуре. Девочка почувствовала, как Юба цепляется сзади за ее плащ, с любопытством высовываясь из-за ее спины. Агата встала на цыпочки, чтобы дотянуться до капюшона, и опустила его. Шумно выдохнув, она потеряла равновесие и вместе с гномом рухнула на пол. Когда Агата осмелилась поднять глаза, Софи уже успела схватить стеклянную вазу со стола и сползла по стене, с ужасом глядя на собственное отражение.

Она превратилась в более мощную, мальчиковую версию себя: аккуратная квадратная челюсть, ежик пушистых светлых волос, высокие скулы, густые брови вразлет и глубоко посаженные изумрудные глаза. Мальчик получился несколько долговязый, но зато с хорошо прорисованной мускулатурой, он походил на эльфийского принца: удлиненные, загнутые назад уши, тонкий, величественный нос и изящная ямочка на подбородке. Руки Софи, сжимающие несоразмерный плащ, стали мужественными, с крупными костяшками, ее широкие плечи уравновесились подтянутым торсом, а подернутые золотой щетиной щеки пламенели румянцем.

Софи просипела как сдувающийся воздушный шар:

– Я… Я – мальчик…

Вот только голос ее звучал по-прежнему.

– У этого заклинания есть один дефект – твой голос остается прежним, – вздохнул Юба. – Дыши животом и говори на низких тонах, тогда он будет звучать почти правильно. – Он пожевал губы, изучающе ее разглядывая: – И тем не менее убедительное лицо… мощное туловище… Славная работенка, вот что я скажу! Ни один из парней не заподозрит подвоха.

Однако неверящий взгляд Софи не отрывался от ее отражения. Она трогала свое лицо, ощупывала фигуру под плащом – снаружи она явно была мальчиком, грубым и твердым, как скала. Но внутри… Внутри была заперта мягкая, испуганная девочка, которая не хотела расставаться с подругой. Приглядись мальчики получше – и они ее раскусят. Приглядись они получше – и она будет мертва еще до заката.

Она растерянно взглянула на Агату, которая все еще не могла оторвать глаз от отражения Софи – на нее смотрело четко очерченное мужское лицо с острыми чертами.

– Я должна признать, что мальчиком ты выглядишь даже лучше, – наконец изумленно произнесла Агата.

Софи тут же выхватила из вазы цветы и швырнула их в Агату, но та вовремя успела пригнуться. Софи, дрожа, отвернулась.

– Я не знаю, как быть мальчиком, – сказала она высоким голосом, и слезы потекли по ее щетинистым щекам. – Я не знаю, как ходить, как себя вести, как…

– Софи, ты выиграла состязание не случайно, – произнесла позади нее Агата. – Я знаю, ты справишься.

– Не справлюсь, если со мной не будет тебя, – выдохнула Софи.

Агата коснулась спины подруги, ощутив под своими пальцами бугристые мышцы.

– Сейчас нужно, чтобы ты была мальчиком, – сказала она спокойным голосом. – Просто будь мальчиком и отправь нас домой.

Софи с трудом кивнула, пытаясь совладать с пока еще чужим телом и унять дрожь. Вера Агаты постепенно просочилась в нее и мягко обволокла сердце. Они так много вместе испытали, стараясь поддерживать друг друга… А сейчас только она сможет привести их к светлому «долго и счастливо». Подруга права. Софи стала мальчиком и должна вести себя соответственно.

С глубоким вздохом она взяла себя в руки и повернулась на свет.

– Мне нужна одежда, – сказала она резким низким голосом.

Агата уставилась на твердое эльфийское лицо мальчика и, впервые увидев в нем не Софи, а незнакомца, выдала одну из своих старых кривых ухмылок:

– Что тебе нужно, так это новое имя.

Хорт, все еще в одном исподнем, в обнимку с подушкой вертелся в своей дурно пахнущей кровати, а громадный принц храпел на всю комнату не хуже гориллы.

Последняя неделя выдалась скверной. С приближением Испытания учителя захватили власть, объявив, что мальчики обязаны выиграть и восстановить школу Добра и Зла. Ах, если бы Хорта это хоть сколько-нибудь волновало! Завтра начнутся отборочные туры на Испытание, а у него нет ни малейшего шанса попасть в команду. Какая уж там команда – ему даже форму новую не выдали. Вновь прибывшие принцы уже прозвали его Бородавкой, а те, что покрепче, так и вовсе воровали его еду. Теперь, когда Дот здесь нет, ему даже не с кем и словом перекинуться.

Почему он оказался в этом жутком месте? Что такого Директор школы мог в нем увидеть, чтобы затащить его сюда? Хорт и злодеем-то был из рук вон плохим, а уж сыном и подавно.

Хорт потер глаза, вспоминая о своем мертвом отце, который в саду Добра и Зла вместе с еще множеством умерших ожидает погребения. Хорт даже не мог позволить себе купить гроб, поэтому отец гнил под кружащими стервятниками, ожидая, пока им займется Кладбищенский Смотритель.

Хорт стиснул зубы. Если он выиграет Испытание, он получит сокровище и сможет купить отцу самый красивый в лесу гроб.

Если он выиграет Испытание, он отомстит девочке, разбившей его сердце. Больше никто не заподозрит его в мягкотелости…

Ревущий храп ворвался в его дрему и разорвал ее на части. Хорт прижал к голове подушку, надеясь удушить себя до смерти. Не будет никакого приза. Не будет никакого отмщения. Потому что этот волосатый, широкогрудый принц, храпящий на соседней кровати, точно попадет в команду для Испытания, а его худосочное величество нет.

«Если бы у меня был здесь хотя бы один друг», – взмолился Хорт. Всего один друг, который бы позволил не чувствовать себя неудачником. Шмыгая носом, он свернулся клубком у окна, натягивая занавески себе на голову…

И тут же отшатнулся, ошеломленно глядя в окно.

Там, на берегу мальчиков, лежало тело. Его одежда была разодрана в клочья и пропитана кровью. Лунный свет, просочившись сквозь облака, осветил бледную руку мальчика. Хорт успел заметить, как его пальцы слабо дрогнули.

Задыхаясь, он выпрыгнул из кровати и бросился вон из комнаты.

Разумеется, самый лучший способ завести нового друга – это спасти ему жизнь.

– Как тебя зовут? – прогнусавил знакомый голос.

Веки Софи, подрагивая, приоткрылись, и она обнаружила, что лежит на земле крепким животом вниз, а ее сильные руки скованы сзади. Все роскошное изобилие новых мышц больно ныло, а глаза застилал туман. Она мало что могла вспомнить о том, как оказалась здесь. Лишь несколько картинок мелькали в ее голове: вот она переделывает скатерть Юбы в тунику, чтобы прикрыть свой новый, мощный торс («У меня плечи как у слона», – жаловалась она), вот неуклюже бредет за Агатой и гномом на девичий берег озера («Почему все такое тугое!»), вот разыгрывает драматическое прощание («Прощай, достоинство! Прощай, женственность!») – и сразу за этим Юба вырубает ее заклятием оглушения.