Глен Кук - Хроники Черного Отряда: Книги Мертвых [сборник litres]

– Я недовольна, – объявила Душелов писклявым голосом избалованного ребенка.

Сегодня она выглядела моложе обычного, как будто желала разжечь фантазии каждого встречного юноши. Хотя ворона, примостившаяся, едва Душелов уселась, на высокой спинке кресла за ее спиной, несколько портила впечатление.

– Можно спросить – почему? – поинтересовался Могаба спокойно и невозмутимо.

Жизнь в таглиосском дворце полнилась большими и малыми кризисами, и Могаба давно научился в подобных ситуациях гасить эмоции. Рано или поздно гнев Душелов обрушится и на него. Он уже смирился с этой мыслью. И когда такой день настанет, Могаба спокойно встретит свою судьбу. Лучшего он не заслуживает.

– В роще Предначертания проходит грандиозный праздник обманников. Прямо сейчас.

Теперь ее голос звучал холодно, спокойно, рассудительно. И был мужским. Со временем к таким переменам привыкаешь. Могаба уже редко обращал на них внимание. Зато недавно назначенного на должность Аридату Сингха эта непредсказуемая разноголосица изрядно сбивала с толку. Сингх был здравомыслящим человеком и хорошим солдатом. Могаба надеялся, что он продержится достаточно долго, чтобы привыкнуть к особенностям Протектора. Аридата заслуживает лучшей доли… Заслуживает, но вряд ли получит.

– Да, это действительно скверная новость, – согласился Могаба. – Помнится, ты хотела вырубить тот лес под корень и уничтожить святилище, чтобы даже следов не осталось. Но Селвас Гупта тебя отговорил. Сказал, что не следует создавать плохой прецедент.

Селвас Гупта получил на это тайное благословение главнокомандующего, не желавшего тратить людские ресурсы и время на вырубку леса. Могаба глубоко презирал этого самодовольного и высокомерного святошу.

Гупта занимал должность пурохиты, то есть придворного священнослужителя и советника по делам конфессий. Пост пурохиты жрецы навязали Радише Дра лет двадцать назад, когда княжна была еще слишком слаба, чтобы возражать духовенству. Душелов так и не упразднила его. Зато едва терпела того, кто его занимал.

Селвас Гупта пробыл пурохитой уже год, что неизмеримо превышало все рекорды, поставленные его предшественниками со дня учреждения Протектората.

Могаба был уверен, что скользкий змей Гупта теперь не протянет и недели.

Душелов посмотрела на него по-особенному – у человека возникало подозрение, будто она заглядывает в глубину его души и видит все его тайны, все побуждения. Долгой паузой дав понять, что одурачить ее не удастся, она приказала:

– Найдите мне нового пурохиту. И убейте старого, если вздумает протестовать против своей отставки.

Душелов давно обзавелась привычкой не церемониться с жрецами, которые ее разочаровали. У этой привычки имелись семейные корни. Пару десятков лет назад ее сестрица вырезала сотни жрецов зараз. Однако демонстративное отношение сестер к духовенству так и не убедило уцелевших, что им следует отказаться от любимой манеры плести всевозможные заговоры. Что ж, за упрямство приходится дорого платить, и вполне вероятно, что жрецы в Таглиосе закончатся быстрее, чем интриги духовенства.

На плечо Душелов села ворона. Женщина подала птице какое-то лакомство на затянутой в перчатку ладони.

– Ты уже приняла решение насчет моих коллег? – Могаба кивнул на обоих Сингхов.

Он слегка ревновал к ним, но и уважал их за способности. Время и постоянные неудачи успели сточить острые грани его некогда мощной самоуверенности.

– Эти господа уже были здесь по другому делу, когда пришли новости из рощи Предначертания.

Могаба еле заметно прищурился. Значит, его в это дело посвящать не собираются? Но он ошибся.

– Сегодня серые обнаружили на стенах несколько лозунгов, – сообщила Душелов, на сей раз каркающим голосом старухи.

Ворона на ее плече тоже каркнула. Где-то на улице ей вторили другие.

– Обычное дело, – отозвался Могаба. – Любой болван с кистью, ведерком краски и умением связать пять букв в слово считает своей обязанностью высказаться, если находит чистый кусок стены.

– То были лозунги из прошлого, – произнесла Протектор голосом, который использовала в тех случаях, когда сосредотачивалась исключительно на деле. Мужским голосом, который казался Могабе его собственным. – На трех было написано: «Раджахарма».

– Как я слышал, культ Бходи тоже возрождается.

– А два других гласили: «Воды спят». Это уже не Бходи. И не надпись, которую мы не замечали четыре года.

По телу Могабы пробежала дрожь страха и возбуждения. Он смотрел на Протектора и ждал.

– Я хочу знать, кто все это пишет, – процедила она. – И еще хочу знать, почему именно сейчас.

Могабе показалось, что оба Сингха довольны – осторожно радуются тому, что им предстоит искать реальных врагов, а не просто раздражать людей, которые, если их не трогать, останутся безразличны к дворцовым интригам.

Роща Предначертания находилась за пределами города. А всем, что за городскими стенами, ведал Могаба.

– Хочешь, чтобы я предпринял против обманников какие-то конкретные шаги? – спросил он.

Душелов улыбнулась. А когда она улыбалась этой своей особой улыбкой, становилась заметна каждая минута из прожитых ею столетий.

– Не нужно ничего предпринимать. Они уже разбежались. Я тебе скажу, когда придет время действовать. Когда они не будут к этому готовы.

Новый голос звучал холодно, но дополнялся зловещей улыбкой. Интересно, подумал Могаба, знают ли Сингхи, сколь редко Протектор показывается людям без маски? Такое случается, когда она намерена вовлечь кого-то в свой замысел – так глубоко, что уже и не выкарабкаешься.

Могаба кивнул, как полагалось верному слуге. Для Протектора все это игра. Или даже несколько игр. Быть может, только превращая все в игру, ее душа выживает в мире, где все остальное эфемерно.

– И еще мне нужна твоя помощь в ловле крыс. Падали теперь слишком мало, мои детки голодают.

Душелов снова протянула вороне кусочек пищи, который подозрительно напоминал человеческий глаз.

Я все еще жив?

Спрашивать не было нужды. Мертвецам больно не бывает. А у меня болел каждый кубический дюйм тела.

– Не шевелись, – услышал я голос Тобо. – А то пожалеешь.

Я уже жалел о том, что приходится дышать.

– Ожоги?

– Множество. И еще уйма ушибов.

– Выглядишь так, словно тебя избили сорокафунтовой дубиной, а то, что осталось, медленно зажарили на открытом огне, – прозвучал голос Мургена.

– А я думал, что ты в Хань-Фи.

– Мы вернулись.

– И продержали тебя без сознания четыре дня, – добавил Тобо.