Глен Кук - Хроники Черного Отряда: Книги Мертвых [сборник litres]

Я и сам сгорал от нетерпения, пока Тобо наконец-то не прибыл. Путешествовал он медленно – у нас больше не было летучих ковров, хотя и оставалась надежда, что Ревун сумеет смастерить парочку, когда его разбудят. (Никто еще не пытался.) А теперь появился шанс овладеть секретом управления летающими бревнами Ворошков.

Тобо примчался к нам на сверхжеребце, который считал своей хозяйкой Дрему. Когда-то Госпожа, будучи еще владелицей Башни на севере, вывела таких коней для себя, и несколько их попало на юг вместе с Отрядом. Этот остался последним.

– Сколько такие жеребцы живут, дорогая? – спросил я Госпожу, завидев подъезжающего Тобо.

– Лет сорок от силы. Этот конь свой век почти прожил.

– А выглядит молодым. – Хотя жеребец и промчался сорок миль, он вел себя довольно бодро.

– В те дни я поработала на совесть.

– И теперь скучаешь по ним?

– Да.

Мне она лгать не станет. Или меньше любить меня из-за того, что ей хочется вернуть себе прежнюю красоту и здоровье. Насколько я могу судить, она никогда не сожалела о содеянном – ни о хорошем, ни о плохом. Хотел бы я сам быть таким.

Тобо спешился у самых Врат. Я провел парня через них, и он сразу принялся за дело, только сперва улыбнулся и помахал отцу и дядюшке Дою. Да еще спросил:

– У вас пятеро пленных? И все опытные колдуны?

– Гарантии дать не могу. Вполне может статься, что они полные бездари. Но летают на этих дрынах и одеты в уникальную ткань, которой, по словам Гоблина, можно командовать мысленно. Считай, что насчет осторожности я тебя предупредил.

– Мы можем с ним общаться?

– К нам попали два брата, чей отец имел дело с форвалакой, пока она была в Хатоваре. С его помощью Бовок принимала на час-другой человеческий вид, да только продлить этот срок оказалось ему не по силам. Возможно, причина в том, что Меняющий Облик вплел в трансформирующие чары обратную связь. То есть она могла становиться человеком, лишь пока он был жив. Меняющий ей не доверял. И когда Одноглазый его убил, эти чары сработали.

В любом случае, юные колдуны вертелись рядом с папашей и немного освоили родной язык Бовок. А когда Ворошки взорвали Врата, одному из них пришла в голову блестящая идея: он убедит нас взять его с собой и доставить в безопасное место. Он прихватил нескольких таких же перепуганных друзей и явился к нам, полагая, что мы с форвалакой говорим на одном языке. Парень тешил себя абсурдной идеей: мы почему-то признаем безоговорочное превосходство Ворошков над собой и примем их как почетных гостей. Ему и в голову не приходило, что может быть как-то иначе, потому что никак «иначе» в Хатоваре не бывает. Он наглый, тупой и высокомерный. Да и остальные, похоже, такие же. А братец еще круче – даже разговаривать с нами не желает.

Тобо недобро улыбнулся, очевидно припомнив похожее отношение к нам хсиенских военачальников:

– Полагаю, их ждали сплошные разочарования.

– Точнее не скажешь. Эти детки угодили в невообразимый ад. И я вынужден постоянно напоминать им о том, что они еще живы.

– Так пошли потолкуем с ними. – Парня возбудил брошенный ему вызов.

Когда мы подходили к пленникам, я предупредил его:

– Все они красавцы и красавицы, но я серьезно считаю, что мозгов у них почти нет. Во всяком случае, доходит до них очень медленно.

Мы остановились в нескольких шагах от блудных детей Хатовара. Они, сбившись в кучку, сидели на корточках возле дороги, по которой уже шли к Вратам, чтобы выйти в наш мир, мулы и солдаты Черного Отряда. Лишь у одной девушки хватило дерзости поднять на нас глаза. У младшей – той, которую мы взяли в плен.

Она смотрела на Тобо с полминуты. Потом негромко сказала что-то своим. Те тоже уставились на него. Лишь их вожак и его брат расстались со своим врожденным высокомерием. А ведь путешествие было не таким уж долгим и утомительным.

Кажется, они ощутили в Тобо нечто, неочевидное для меня. И это пробудило в них надежду. Зазвучали непонятные вопросы на их языке.

– Когда закончат бормотать, скажи им, кто я такой. И можешь не быть абсолютно честным.

– Небольшое преувеличение не повредит?

– А когда оно вредило?

Беседа продлилась дольше, чем я ожидал. Тобо был поразительно терпелив для своего возраста. Он не пожалел усилий, чтобы заставить Ворошков понять: они уже не на земле своих отцов и здесь не важно, кто они такие и кто их родители. И что в нашем мире им придется отрабатывать свой ужин.

Мы прервались, чтобы перекусить. Лишь Ворошки и их охранники остались у Врат со стороны плато.

– Восхищен твоим терпением, – сказал я Тобо.

– Я и сам восхищен. Как же хотелось надавать кое-кому хороших пинков! Но дело не только в терпении. Я старался не пропустить ни слова из сказанного ими и догадаться, о чем они умалчивают. Ты прав, умишком они слабоваты. Впрочем, думаю, причина не в природной тупости, а в том, как их воспитывали. Они понятия не имеют о собственном прошлом. Никакого! Никогда не слышали о Вольных Отрядах, о Копье Страсти. О том, что величайшие чародеи из Хатовара понаставили на плато каменных столпов, хотя им угрожала большая опасность от Теней. Для этих ребят даже слово «Хатовар» – пустой звук, хотя они знают Кади – какого-то очень древнего демона, на которого всем уже давно наплевать.

– А у тебя самого откуда эти сведения? Я про столбы.

– Баладита узнал от Шиветьи. А ты заметил, что руны на летающих бревнах почти идентичны тем, что на каменных столпах?

– Нет, этого я не заметил. Был слишком занят, приглядывая за Гоблином. Коротышка немного говорит на языке Можжевельника. Он постоянно ошивался возле Ворошков, так и норовил пообщаться.

Тобо пожевал губу, кивнул и ненадолго задумался.

– Ты не спрашивал, о чем были эти разговоры?

– Нет. Я этому парню не доверяю, Тобо. Потому что так мне наказал Одноглазый перед смертью.

– Теперь Гоблину долго никто не будет доверять, Костоправ. И он это знает не хуже, чем любой из нас. Он станет осторожным, каким не был никогда в жизни. Ты его даже не узнаешь.

– Мы говорим о Гоблине, которого я знаю. Он себя не контролирует.

– В дерьмо он влипал чаще всего по вине Одноглазого. Подумай об этом, Костоправ. Если он каким-то образом превратился в орудие Кины, то задание у него долгосрочное. Начать Год Черепов или что-то вроде этого. И он не даст себя прикончить из-за ерунды.

Я хмыкнул. На традиционном уровне такая логика безупречна, но все же слова Тобо меня не убедили. Гоблин – это Гоблин. Я знаю его очень давно. И не все его поступки имеют смысл даже для него.

– Так что будем делать с Ворошками? – спросил я.

– Берусь их учить.

Черт! Мне не понравилось, как он это сказал. Моих охранников Тобо заменил своими приятелями-таглиосцами во главе со старшим сержантом по прозвищу Ходящий-по-Реке, или коротко – Рекоход. Все эти люди бегло говорили на хсиенском и могли общаться на языке нюень бао, а тот, в свою очередь, был двоюродным братом языка, на котором говорят в стране Неизвестных Теней.