Глен Кук - Хроники Черного Отряда: Книги Мертвых [сборник litres]

На лестнице было так тесно, что мы не смогли развернуть бревна. Пришлось двигаться задним ходом. Подъем оказался медленным, неловким и иногда болезненным. А когда мы достигли начала лестницы, ощутили еще большую неловкость.

Нас поджидали девочки и белая ворона. С таким ехидным видом, что не заметить невозможно. Девочки были одеты по-походному. Аркана помахивала фонарем.

На мгновение я ощутил совершенно необоснованную тревогу, потому что не прихватил с собой костюм Жизнедава. Он отлично подошел бы к ситуации. Но практической надобности в нем не было никакой.

Эти доспехи всегда были только костюмом, и ничем иным.

Шукрат тоже помахала фонарем. И засмеялась.

– Ни слова! – прорычал я.

– Разве я что-то сказала?

– Нет, зато подумала, дражайшая дочурка.

Она подняла фонарь повыше, чтобы лучше разглядеть, во что я одет. Черная ткань совершала медленные текучие движения, устраняя обширные телесные повреждения.

– Ты не услышишь от меня ни слова упрека, ветеран. Шукрат уважает старших, даже когда они делают глупости. Но сейчас я рассмеюсь. Только, пожалуйста, не нужно поспешных выводов, не думай, будто я смеюсь над тобой.

Аркана хохотала еще громче, чем Шукрат. Гоблин издал серию звуков, быстро исчерпав свой словарь.

– Он прав. Давайте фонари, нам нужно покончить с этим делом.

Я надеялся, что это последняя мелочь, которую я упустил из виду. Не хватало еще погибнуть из-за моей идиотской забывчивости.

Гоблин забрал у Шукрат фонарь и снова направился вниз. Теперь он уже не так торопился. Возможно, его жажда мести слабела.

Я взял фонарь у Арканы. Белая ворона уселась на конец моего бревна. И не успел я сказать, что путешествие в моей компании – не самая удачная идея, как Шукрат зажгла третий фонарь и пришла на помощь Аркане, возившейся с четвертым.

Девочки ждали нас во всеоружии.

Я ругал их всю дорогу до ледяной пещеры. Это их только веселило. Мои предостережения они пропускали мимо ушей.

Белая ворона решила, что Пещера Древних – самое подходящее место, чтобы дождаться нас здесь.

– Только не прикасайся ни к чему! – вскричал я. – Особенно к себе! – И шепотом добавил: – Ну когда же я научусь держать длинный язык за зубами?

А ведь это было бы шикарной иронией судьбы, если бы после стольких лет везения Душелов окончательно погибла от прикосновения птицы.

Гоблин снова заторопился. Я попытался его придержать, но он сказал:

– С Киной что-то происходит! Она зашевелилась.

– Твою же мать!

Пока мы не добрались до черного барьера, сделать что-либо было невозможно. И тут у Гоблина сдали нервы. Он застыл, вспоминая ужасные годы, проведенные по ту сторону преграды.

– Гоблин! Мы уже почти добрались! Необходимо все закончить, и немедленно!

Я практически нечувствителен к сверхъестественному, но даже я ощутил близость Кины и ее настороженность. И мы никак не могли быть тому причиной. Ее внимание сосредоточилось на чем-то другом.

– Давай! – властно потребовал я.

Позади зашептались встревоженные девочки. Они ощущали гораздо больше, чем было доступно мне.

– А вы сейчас же возвращайтесь наверх, – велел я. – Гарантирую, что потом скажете мне за это спасибо. Гоблин! Солдаты живут!

К нему вернулась храбрость. А может, и ненависть. Его лицо окаменело. И он двинулся вперед.

– Не торопись, – крикнул я вдогонку, когда он преодолел черный барьер. – Девочки, я говорю серьезно. Возвращайтесь немедленно. Кто-то должен остаться в живых.

И я пробился сквозь жуткий барьер следом за Гоблином, едва не обмарав от страха штаны. Хоть я и велел Гоблину не торопиться, на раздумья времени не было. Как только мы пересекли барьер, Кина насторожилась. И ее медлительность – теперь наш единственный союзник.

По другую сторону барьера я оказался в небольшой комнате перед входом в тюрьму Кины. Гоблин уже изготовился для атаки. Мне предстояло делать несколько дел одновременно: подбодрять его, готовиться к тому, что вот-вот произойдет, и вносить свою лепту, чтобы план сработал.

Нужно держать в голове всю картину. Сделать все в свое время, в правильном порядке – именно так, как задумывалось в последние месяцы.

Едва Гоблин бросился вперед, я пристроил мое транспортное средство на полу у левой стены, затем распластался по стене и мысленно приказал черной мантии закрыть меня и бревно защитным барьером. Потом при тусклом, почти бесполезном свете отыскал нужную страницу в книжке Первого Отца. В своей защите я оставил щелочку, сквозь которую увидел, как Гоблин подскочил к Кине и, к моему удивлению, нацелил копье Одноглазого ей в голову. Я ожидал, что бить он будет в сердце.

Договорив заклинание, которое должно было уничтожить бревно Гоблина, я замуровал наблюдательную щель. А потом обозвал себя за это последней сволочью.

Месяцами я упорно искал себе оправдание. И не находил. Но сейчас подлое дело будет сделано. И мне придется с этим жить до конца моих дней.

Вселенная содрогнулась. Пещера, в которой лежала Кина, была большой, но замкнутой. И продукты этого катаклизма имели единственный выход – лестницу. На меня молотом обрушилась ударная волна.

Несмотря на множество слоев черного материала, меня расплющило по стене. Вселенная ревела и тряслась. Я поклялся, что если Кина сумеет уцелеть после такого, то я сам поступлю к ней на службу, потому что круче ее только те ребята, которые засунули ее в эту тюрьму. А их уже несколько тысячелетий никто не видел.

Безумный рев начал стихать, но я с трудом это понял, так как успел оглохнуть.

Я надеялся, что девочки послушались меня и вернулись.

Я надеялся, что взрыв не причинил вреда где-то еще. Впрочем, такое маловероятно. В свое время мощное землетрясение раскололо плато, но не повредило ни ледяную пещеру, ни тюрьму Кины.

Я мысленно приказал одеянию Ворошков приоткрыть щелочку. Если Кина уцелела, даже если она еле жива, я вытолкну наружу бревно и взорву его. И если переживу второй взрыв, мне останется лишь надеяться, что я не умру от сердечного приступа или голода, пока одолею подъем в несколько миль.

Защитная ткань пострадала так сильно, что отреагировала на мою команду минут через десять. Она дергалась, морщилась и ерзала, словно пыталась исцелить себя.

Получив наконец глазок, я обнаружил, что смотреть не на что. В обители Кины стояло ярчайшее сияние. Возможно, оно ослабевало, но происходило это очень медленно.

Лишь через полчаса я смог разглядеть какие-то детали, не повредив глаз. Оно и к лучшему. Как раз столько времени понадобилось моему одеянию, чтобы мало-мальски подлечиться и расслабиться, позволив мне отойти от стены.

Эти мантии сделаны очень умно. Они восстанавливаются достаточно долго, чтобы владелец не совершил второпях какую-нибудь глупость.