Ребекка Росс - Восстание королевы [litres]

Я никогда ни о чем таком не слышала.

Он понял, что я заинтригована, и пояснил:

– Чтобы защититься от чар порога и удостовериться, что дверь всякий раз ведет в одно и то же место, люди помечали, освящали каждую комнату. Этот символ придает сил мэванцам, которые никогда не упускают врагов из виду.

Я встретилась с ним глазами:

– Это восхитительно.

– Так говорит большинство валенийцев, останавливающихся здесь. Идемте, думаю, эта комната лучше вам подойдет. – Аллена подвел меня к арочной двери с железной решеткой. Притолоку украшало изображение единорога с цветочной гирляндой на шее.

Аллена взял свечу с ближайшего канделябра и открыл дверь. Я подождала, пока он зажег свечи в темной комнате, меня одолевали тревожные мысли. Я опасалась оставаться с ним наедине, и моя рука потянулась к юбкам, коснувшись рукоятки спрятанного кортика.

– Амадина!

Я отвела ладонь от платья, осторожно ступила под сень единорога и остановилась на безопасном расстоянии от Аллена, наблюдая, как свет оживляет комнату.

Кровать была застелена кружевным покрывалом и прикрыта алым балдахином. У стены стояли старый шкаф с резными лозами и ветвями ивы на дверцах и столик с серебряным тазом для умывания. Каменный очаг обрамляли два окна – узкие полоски стекла, продиктованные войной. Особенно меня очаровал огромный гобелен, висевший на ближней стене. Я шагнула поближе, чтобы рассмотреть его как следует. Бесчисленные нити сплетались, создавая образ вставшего на дыбы единорога на цветущем лугу.

– Так и знал, что вам понравится, – проговорил Аллена.

– Какое благословение у этой комнаты? – спросила я, оглянувшись. Слуга принес мой сундук и осторожно поставил его у изножья кровати.

– Конечно, вам известно, что символизирует единорог, – ответил лорд. Свеча в его руке тихо мерцала.

– В Валении нет легенд о единорогах, – грустно заметила я.

– Это символ чистоты и исцеления. А еще магии.

Последнее слово впилось мне в кожу словно крючок, а голос лорда тянул за леску. Он ждал моей реакции. Я снова посмотрела на гобелен, только чтобы отвести взгляд, напоминая себе, что, хотя этот лорд казался дружелюбным и радушным, его подозрения не стали слабее и он не забыл, что я – дочь Мак-Квина.

– Он прекрасен, – прошептала я. – Спасибо, что выбрали для меня это благословение.

– Я пришлю служанку, чтобы она помогла вам переодеться. А затем спускайтесь и присоединяйтесь к нам за ужином. – И Аллена ушел, беззвучно закрыв за собой дверь.

Я поспешила выложить вещи из сундука. Нашла простое домотканое платье, фартук и шаль, которые мне предстояло надеть через две ночи, когда выскользну из замка за Камнем. В глубоком кармане фартука лежала лопатка. Я быстро свернула наряд прислуги и спрятала его под кровать – место, куда горничная наверняка не станет заглядывать. Я не спеша выложила остальные вещи и как раз убирала их в шкаф, когда появилась служанка. Она помогла мне снять синее платье и белую верхнюю юбку, затянула потуже корсет, хотя мне хотелось снять его после тяжелого дня, и одела меня в серебряное платье с переливчатым корсажем, открывавшее плечи. Когда я двигалась, ткань струилась словно вода, шлейф тянулся за мной лучами лунного света – еще никогда я не носила ничего столь изысканного. Я прикрыла глаза, когда девушка собирала и закалывала мне волосы, оставив свободными несколько прядей.

Когда служанка ушла, я пошарила в сундуке и нашла серебряную розу, которой должна была украсить прическу. Я крутила ее в пальцах, глядя, как свет свечей играет на маленьких рубинах, и гадая, легко ли мне удастся узнать д’Арамитца, мужчину, которого я никогда не видела и которого должна была опознать лишь по эмблеме на одежде. По крайней мере, он где-то здесь, подумала я и подошла к медной пластине, служившей зеркалом. Я всмотрелась в свое тусклое отражение, закалывая серебряную розу за ухом, стерла мушку-звездочку и вновь нарисовала ее – на скуле.

Да, д’Арамитц узнал бы меня даже без розы. В зале, полном мужчин, я буду бросаться в глаза, даже если большинство их окажутся валенийцами.

Я пошла к двери, но остановилась и еще раз взглянула на гобелен с единорогом. Сегодня я выиграла две битвы: добилась разрешения вернуться для Журдена и оказалась в Дамэне. Я укрыла эту мысль в сердце, позволив ей придать мне отваги. Эта ночь будет легкой, самой простой во всей моей миссии, мне даже не нужно говорить с третьим лордом, достаточно встретиться с ним взглядом.

Я вышла из комнаты, направилась к лестнице и проследовала за ручейком смеха и ароматами грядущего пира.

Зал впечатлил меня даже больше, чем королевский. Он простирался на шестьдесят футов, деревянные балки, почерневшие от постоянного дыма, переплетаясь, поддерживали высокий потолок. В восхищении я смотрела на узорные плиты под ногами, которые привели меня к очагу в центре зала, поднимавшемуся среди каменных плит. Пламя свечей освещало развешанные по четырем стенам полотна с эмблемой – оленем над скрещенными полумесяцами, рекой и лесом.

Такими были символы моего Дома.

Прозорливость и прыгающий олень.

Я впитывала взглядом этот мэванский зал, его очарование и жизнь, зная, что давным-давно Тристан тоже бывал здесь. Я ощутила его близость, словно он мог появиться в любую минуту, пройти мимо, коснувшись моего плеча, – мужчина, от которого я вела свой род. Но обогнал меня не Тристан, а слуги с подносами, полными еды, стеклянными кувшинами с вином и бутылками эля, которые они расставляли на длинных деревянных столах.

Д’Арамитц, напомнила себе я. Он – мое сегодняшнее задание.

Большинство валенийских аристократов собрались в центре зала, ожидая, когда накроют столы. С серебряными кубками эля в руках, они вспоминали события прошедшего дня. Здесь же присутствовали семь танов Аллена, которые прохаживались среди валенийцев, но я легко узнала их по кожаным камзолам с выбитым оленем.

Я тихо шла среди мужчин, роняя взгляды им на грудь: искала изображение дуба. Несколько человек попытались вовлечь меня в разговор, но я только улыбалась и продолжала идти.

Я блуждала так довольно долго, пока не подошла к группе мужчин, которой сначала не заметила. В первой паре д’Арамитца точно не было. Я остановилась, утомленная и разочарованная, и представила, как он должен выглядеть. Если он один из лордов, значит, скорее всего, уже пожилой, возможно, одних лет с Журденом. У него должны быть морщины и седина в волосах.

Я мысленно нарисовала довольно уродливый портрет лорда Моргана, когда мои глаза остановились на мужчине, стоявшем ко мне спиной. Его льняные волосы стягивала лента, и что-то в его фигуре и манере держаться показалось мне странно знакомым. На нем были темно-красный камзол, белая полотняная рубашка с длинными рукавами и простые черные бриджи. Чем больше я смотрела на него, тем ясней понимала: мне не удастся подойти и посмотреть на его герб, не привлекая внимания.