Ребекка Росс - Восстание королевы [litres]

Дождь барабанил по крыше, карета тряслась на ухабах, а я размышляла о том, что скажу Аллена.

Он верил, что я – его внебрачная дочь.

Я так не думала, но тень сомнения была хуже кинжала, который вонзил в меня Райан. Скорее всего, лорд мучал старого врага, используя меня. Этим вечером я войду в зал Дамэна и притворюсь, что польщена, попрошу доказательств, которые он не сможет предоставить, и опровергну его слова.

Я обдумывала этот план на протяжении десяти миль и к тому времени, как карета въехала во двор Дамэна, была готова встретиться с лордом.

Я вышла в дождь, над головой сверкнула молния, разбив небо надвое. Совсем как я, подумалось мне. Я – Бриенна, две в одной.

Я шла на звук музыки, исполняемой Мириай, на свет и тепло главного зала. Валенийцы собрались за столом для ужина. В очаге ревел огонь, в нишах сверкали геральдические олени. Я прошла по проходу величественного зала к ступеням помоста и остановилась перед ним. Раскрыла ладони, чувствуя, как дождь струится по волосам.

– Здравствуйте, отец, – проговорила я. Мой голос птицей взлетел к стропилам в вышине.

Брендан Аллена улыбнулся:

– Добро пожаловать домой, дочь.

– Райан, освободи законное место моей дочери.

Я увидела, как Райан вздрогнул, потрясенный отцовской просьбой. Его лицо перекосилось от ярости. Он ненавидел меня, потому что его самый большой страх прямо сейчас воплотился в жизнь.

Потерянная дочь вернулась, чтобы забрать то, что принадлежало ей по праву. Я позволила ему встать лишь для того, чтобы посмотреть, как он справится с этим. Затем подняла руку и сказала:

– Пока Райан может оставаться на своем месте. Я хочу поговорить с вами наедине, отец.

В глазах Аллена, бледно-голубых, как тонкий лед на поверхности пруда, зажглось любопытство. Но, наверное, он ожидал этого, потому что сразу поднялся и подал мне правую руку.

Я поднялась на помост, обошла стол и вложила пальцы в его ладонь. Он вывел меня из зала – вверх по лестнице, по коридору, в котором я еще не была. Мы оказались в его личном крыле, шли сквозь бесконечную череду роскошно обставленных комнат.

Первую из них можно было назвать гостиной, местом встречи знакомых и друзей. В ней пылал огромный камин и стояло несколько кресел, обтянутых овчиной. На стене висел огромный гобелен с изображением оленя в прыжке, из груди которого торчат стрелы. Вокруг было так много звериных голов, что, казалось, они следили за мной, огонь отражался в стеклянных глазах.

– Сядь, дочь, и скажи, что из напитков тебе принести, – произнес Аллена, отпуская мою руку, чтобы подойти к шкафу, на полках которого сверкали бутылки вина, глиняные кувшины эля и семейство золотых кубков.

Я села в ближайшее к огню кресло, дрожа в мокром платье:

– Я не хочу пить.

Я почувствовала на себе его взгляд, но продолжила смотреть в огонь, слушая, как он налил себе выпить. Аллена вернулся ко мне и сел в кресло напротив.

Лишь когда воцарилась тишина, я встретилась с ним взглядом.

– Только посмотри на себя, – прошептал он. – Ты прекрасна, как и твоя мать.

Эти слова разозлили меня.

– Поэтому вы узнали меня?

– Когда ты вошла в королевский зал, я принял тебя за твою мать. Подумал, что она вернулась, чтобы преследовать меня, – ответил он. – Пока ты не посмотрела на меня. Тогда я все понял.

– Гм.

– Ты мне не веришь?

– Нет. Мне нужны доказательства, милорд.

Он положил ногу на ногу и сделал глоток вина, не отрывая от меня пристального взгляда голубых глаз.

– Хорошо. Я могу тебе их предоставить.

– Почему бы вам не начать с рассказа о том, как вы встретили мою мать?

– Твои мать и дед посетили одну из моих охот, восемнадцать лет назад, – начал Аллена голосом гладким как шелк. – За три года до этого у меня умерла жена. Я продолжал оплакивать ее и не мог и представить, что посмотрю на другую женщину, пока не появилась твоя мать.

Мне потребовались все силы, чтобы подавить насмешку и скрыть сарказм. Я держала себя в руках, молчала, позволяя ему говорить.

– Твои мать и дед гостили здесь месяц. За это время я влюбился в нее. Когда она вернулась в Валению, я не знал, что она носит под сердцем ребенка. Мы начали переписываться, и, как только я узнал о тебе, тут же попросил ее вернуться в Мэвану и выйти за меня. Твой дед не позволил этого, считая, что я совратил его дочь.

Мое сердце упало. Все, что он говорил, можно было принять за правду: он упомянул моего деда. Но я все еще молчала и слушала.

– Твоя мать написала мне в день твоего рождения, – продолжил Аллена, – о дочери, долгожданной и желанной. Через три года она перестала писать. Твой дед оказался достаточно учтив, чтобы уведомить меня о ее смерти, сообщить, что ты – не моя и у меня нет на тебя прав. Я терпеливо ждал, пока тебе не исполнилось десять, и написал тебе письмо. Я понимал, что дед тебе его не покажет, но все равно просил тебя приехать ко мне.

В десять лет… дед увез меня в Магналию, чтобы спрятать. Я едва могла дышать…

– Не получив от тебя ответа, я решил нанести ему небольшой визит, – рассказывал дальше Аллена. – В его доме тебя не оказалось. Он не сказал мне, где спрятал тебя. Но я терпеливый человек. Я ждал твоего совершеннолетия, пока тебе не исполнится восемнадцать и ты будешь вольна в своих решениях. Вообрази мое потрясение, когда ты вошла в тронный зал. Я подумал, что ты наконец явилась, чтобы встретиться со мной. Я хотел выступить вперед и признать тебя, но тут с твоих губ сорвалось это имя. – Рука лорда сжала кубок, а ревность и зависть превратили лицо в маску. – Ты сказала, что Мак-Квин – твой отец. Я решил, что ошибся, что глаза обманули меня. Но затем ты назвалась госпожой страсти, и все встало на свои места. Твой дед спрятал тебя, сделав одной из избранных, а Мак-Квин удочерил. Так что я предложил приютить тебя здесь, чтобы лучше узнать и защитить от гнева короля. А затем эта капризная собака укрепила мои подозрения.

– Собака?

– Несси, – пояснил Аллена. – Она всегда ненавидела чужих, но ты сразу понравилась ей, и я вспомнил… Когда твоя мать гостила здесь, много лет назад, одна из моих волчьих гончих не отходила от нее ни на шаг. Это была мать Несси.

Я сглотнула, убеждая себя, что собака не могла знать…

– Зачем же вы позволили мне вернуться к Мак-Квину? – спросила я. Слова слишком долго жгли мою грудь. – Разрешили нам встретиться, лишь для того, чтобы разлучить нас.

Аллена постарался скрыть улыбку, но уголки его губ дернулись, открыв затаенную, злую радость.

– Да. Возможно, это было жестоко, но он хотел уязвить меня. Он пытался – все еще пытается – настроить тебя против меня.

Как же Аллена ошибался. Журден даже не знал, чьей дочерью я была.