Антология - Когти и клыки. Сказания из мира ведьмака [сборник litres]

Но не мог же он оставить девушку, которую некогда ввел в мир взрослых, в компании эдакой свиньи!

– Прочь от моего Цветочка, мерзавец!

Бард бросился в сторону постели с намерением разъединить любовников. Его оппонент, казалось, медведей ел на завтрак, а потому весь план Лютика состоял в том, чтобы внезапно наброситься, схватить девушку за руку и сделать то, что у поэта всегда выходило лучше всего остального: то есть дать стрекача.

Удар справедливости обрушился на загривок великана, но вместо того, чтобы на нем остановиться, рука Лютика просто прошла сквозь тело мужчины. Пойманный врасплох таким-то фактом, бард потерял равновесие, пролетел навылет сквозь сплетшуюся в любовных объятиях пару и остановился только по другую сторону кровати.

Цветочек и ее избранник продолжали гарцевать как ни в чем не бывало, не обратив на Лютика никакого внимания.

Для поэта это оказалось уж слишком. Он как можно быстрее выскочил из комнаты – причем не открывая двери, – а найдя лестницу, сбежал по ней в нижний зал корчмы. Но и здесь не стал задерживаться, игнорируя музыку и развлекающихся гостей – бежал дальше, пока, наконец, не оказался снаружи и…

Провалился в объятия темноты.

Никогда Лютик не видел столько мужских задов, как после своей смерти. Бард приходил в сознание еще несколько раз, и каждый раз видел почти одно и то же: Цветочек in flagranti [27] В страсти ( лат .). с очередными ухажерами.

Не нужна была и помощь Раймунда Маарло, чтобы быстренько раскусить, в чем состоит вся проблема: похоже, Лютик возвращался из тьмы лишь когда девушка развлекалась с другими мужчинами, а вновь проваливался во тьму вместе с…

Ну, ясное дело с чем.

Как видно, у девушки была проблема с партнерами, поскольку только по пятому разу она попала под такого, кто, бросившись в бой, не запятнал своей чести слишком быстро. Тогда же Лютик получил и немного времени, чтобы ко всем этим выводам, nomen omen [28] «Имя – знамение» ( лат .); в переносном значении – нечто, говорящее само за себя. , прийти.

Неизвестно, какое из многочисленных божеств устроило с поэтом после его смерти такую-то шуточку, но было это, безо всякого сомнения, существование удивительное. Бард задумывался даже, не стало ли оно неким удивительным наказанием за его… грехи? Только какую вину мог иметь тот, кто посвятил всего себя наделению счастьем других? Естественно, он не думал, что получит свой Яблочный остров, но чтобы столкнуться с такой-то несправедливостью?

Лютик знал достаточно много, чтобы не сомневаться в существовании жизни после смерти, и не собирался сомневаться в том, чему стал свидетелем. Что забавно, на нем все еще была недавно купленная пара штанов, которые, кстати сказать, и стали причиной его смерти: непривычный еще к ним поэт, вместо того чтобы натянуть их на бегу, запутался, свалился навзничь и…

И – был Лютик, и пропал Лютик.

Вот только отчего его привязало именно к Цветочку? Может, на ней лежало некое заклятие, чьей случайной жертвой и стал бард?

Когда он видел ее в последний раз, девушка краснела от одной мысли, что может увидеть мужчину без одежды. Положение это сохранялось даже после того, как бард ввел ее в мир радости постельных утех.

Трубадур, пожалуй, верил, что Цветочек после развлечений с ним на другого даже и не взглянет никогда. А тут – на тебе, оказалось, что бард раздул в ней огонь, который она с того времени отчаянно старалась погасить!

– Давай, Сивый, давай!

Мужчина, названный Сивым, что-то там заворчал, а вот Лютик мог только всплакнуть над своей судьбой. Он, который всегда воспринимал женщин уважительно! Не было города или деревни, где не оказалось бы хоть одной женщины, готовой принять его с раскрытыми объятиями, усыпать поцелуями и пригласить домой, на роскошный обед и еще более вкусный десерт.

В награду за такое покойник теперь должен бы пировать и развлекаться под звуки музыки, вечно сидеть в небесной корчме и…

Лютик пережил озарение, под стать тому, которое почувствовал годами ранее, когда одна купеческая дочка объяснила ему, что женщина и мужчина могут не только разговаривать.

Он вспомнил свой первый вечер в роли духа. Он ведь сбежал из комнаты, где пребывала Цветочек. Да что там – бежал тогда довольно быстро, прежде чем на него снова опустилась тьма. Следовательно, мертвым он вовсе не должен был сидеть и смотреть, как его бывшая любовница переживает нынче куда меньшее, незначительное буквально возбуждение? Эти подозрения требовали немедленной проверки!

Хватило только подождать, пока появится некто, кто выдержит в постели больше, чем несколько тычков, – и направиться в город.

Ой, будет дело!

Несколько очередных свиданий Цветочка заставили Лютика задуматься над кризисом мужественности. Или со смертью барда в мире остались только пятиминутники? А ведь Лютику теперь требовалось так много времени! Ведь из-за того, что старая его симпатия не всегда для постельных игрищ выбирала комнату в корчме, поэту сперва приходилось прикладывать немало усилий, чтобы отыскать хорошее место, где он сумел бы развлечься. Более того, девушка, похоже, вела бродячий образ жизни, поскольку менялись не только спальни, но и местности.

Бард даже не заметил, кто же, наконец, вернул ему веру в потенциал мужчин. Едва лишь кто-то брался за Цветочек, поэт сразу же мчался наружу, прислушиваясь, не раздаются ли вблизи звуки музыки.

Но он радовался, что, как призрак, не терял время на бег. Мчался по улицам и переулкам, молясь всем известным богам, чтобы пара как можно дольше оставалась вместе. Наконец находил то, что искал. Чаще всего это, возможно, и не был лучший из кабаков, в каком приходилось ему развлекаться, но для столь непростого периода своей не-жизни поэту не нужно было много, чтоб почувствовать, как он без малого возрождается.

Бард быстро понял, что как дух он обрел множество интересных умений. Пусть и невидимый для других, он мог повлиять на поведение людей, подшептывая им в ухо.

– Тепло, правда? Уф, как жарко! Лучше, моя милая, ослабь декольте, – убеждал он одну барменшу с богатыми… прелестями, а та охотно поддавалась внушению.

Шутки ради он решил однажды усложнить работу музыкантам, игравшим гостям.

– Нет, вовсе не так, ты должен сыграть абсолютно иначе!

Музыканты сходили с ума, теряя ритм и ужасно при этом фальшивя, а публика, не зная милосердия, гнала взашей таких неудачников. Но более всего Лютику нравилось издеваться над другими бардами.

В ключевые моменты он сводил на нет весь их труд, подсказывая совершенно неподходящие для баллады слова. При этом даже не ощущал, что подкладывает свинью коллегам по ремеслу. Потому что настоящий артист должен оставаться сосредоточенным во время всего выступления. Если бы они и в самом деле серьезно воспринимали свою работу, их бы не удалось так быстро выводить из равновесия. Вот его, Лютика, даже смерть не сумела освободить от обязательств заботы об искусстве!