Дмитрий Скирюк - Руны судьбы [litres]

Золтан посмотрел на него с неприкрытым изумлением.

– Ты серьёзно?

– Куда уж серьёзнее.

– Да… – протянул Хагг и смерил травника долгим задумчивым взглядом. – Умеешь ты удивить. А впрочем… Ты хоть знаешь, что в стране творится?

– Нет. Верней, знаю, но… Понимаешь, эти костры, могилы, пытки…

– Говори тише.

– Хорошо. Так вот, я про весь этот ужас, который они творят повсюду. Может, я и сижу в лесу, но надо быть слепым, чтоб этого не видеть. Откуда у них такая власть? Только потому, что король испанский ей благоволит?

– Испанская империя – колосс на глиняных ногах, – рассеянно ответил Золтан и потёр небритый подбородок. – Хотя, может быть, оно и к лучшему…

– Хорошо, что король тебя не слышит, – усмехнулся травник.

– А между прочим, лучше бы ему послушать. Мне кажется, что он совсем не делает выводов из прошлых событий. Знаешь, в Алжире жил такой учёный, века два тому назад – Абдурахман ибн Хальдун (Жуга едва заметно поморщился, но ничего не сказал). Так вот. Он изучал историю разных народов и открыл интересную вещь. Оказывается, судьбы всех народов складываются одинаково, кто бы ни стоял во главе. Он разложил всё как по полочкам, и получилась такая цепочка: образование государства – раз, эпоха завоеваний – два, перенимание обычаев побеждённых народов – три, упадок собственной культуры – четыре. Ну, и распад государства – пять. – Золтан загнул последний палец на правой руке, посмотрел на получившийся кулак и вздохнул. – И так всегда, – подытожил он. – Это так же неизбежно, как весна приходит за зимой.

– Думаешь, Испанию ждёт то же самое?

– Не знаю. Они так кичатся тем, что заново отвоевали свои земли, а между тем сами смогли вырасти из дикарей, лишь когда переняли знания Востока. У двух третей испанцев кровь разбавлена берберами. Когда арабы и берберы в первый раз пришли на полуостров, то называли его «Билад аль-Вандалуз» – «Земля вандалов». Прошло семь веков, и кто сегодня назовёт Андалузию варварским местом? Кстати, и другие испанские названия происходят от арабских, можешь мне поверить. «Гора Тарика», «Джебель аль-Тарик», стал Гибралтаром. Да и что такое Гвадалквивир, как не искажённое арабское «Вад аль-Кебир» – «Большая река»?

– Зачем ты мне всё это говоришь?

– Сейчас объясню. Мы уже почти добрались до сути дела. Номинально папа Григорий IX учредил инквизицию, чтобы следить за чистотой католической веры. Это было – дай бог памяти – больше трёх веков тому назад, в 1227 году от рождества Христова. Тогда это касалось только тех еретиков из Лангедока.

– Катаров?

Золтан посмотрел на травника с невольным уважением.

– Ты меня удивляешь. Да, они называли себя катарами. Лет через двадцать монахи переловили и пожгли их вождей, но, как ты догадываешься, без работы не остались. Видишь ли, в те времена шла реконкиста, и князья на севере Испании жаловали дворянство в качестве награды всем, кому ни попадя. Получалось ненакладно и почётно: любой мало-мальски отличившийся воин мог стать безземельным дворянином – идальго. Надо было только после этого отвоевать себе кусок земли. Народ на этих новых землях селился неохотно, а потому правителям Кастилии и Арагона приходилось терпеть там всех, даже вчерашних иноверцев – арабов, берберов, жидов, а иначе оскудела бы казна. А между тем многие мусульмане и евреи крестились притворно. Потом таких converso стало слишком много, это обеспокоило правителей, и инквизиции снова нашлось дело – следить, кому побеждённые возносят молитвы. Для начала они сожгли и обобрали дочиста марранов, потом наполовину изничтожили, наполовину запугали молисков [39] Молиски (мориски) – в средневековой Испании магометане, принявшие католичество. . Потом открыли Новый Свет, и монахам окончательно развязали руки. Инквизиция стала действовать постоянно. Лет сто она властвовала повсюду – крест на груди и дьявол в сердце, потом надобность в ней постепенно исчезла, и она стала сдавать свои позиции. А тут Фландрия. Ещё бы, такой повод! Ах, Жуга, в какое время мы живём! Если б не эта Испания с её богатствами, которые она награбила по всему свету! Семьсот лет реконкисты превратили постоянное занятие войной в привычку. То, что сейчас происходит, это последняя попытка инквизиции вернуть былое могущество. Если она провалится, ей больше не подняться.

– А если нет?

– Тогда, – сказал Золтан, глядя травнику в глаза, – тогда, друг мой, нашу страну ждут ещё годы и годы ужаса и мракобесия. Взгляни, что творится вокруг. Это малая толика того, что будет, если они победят. Не так давно один испанский архиепископ потребовал, чтоб император Карл, папочка нынешнего нашего Филиппа, отрубил шесть тысяч голов или сжёг шесть тысяч тел, чтоб искоренить в Нидерландах Лютерову ересь. Как тебе такое жаркое, а? Так его святейшему величеству это показалось ещё недостаточным. Ты видел, как девушек в мешках бросают в реку? Как женщин закапывают живьём, а мужчин забивают на колёсах железными палками? Видел головы вдоль дорог на шестах? Видел виселицы? Альба своё дело знает туго.

– Альба, Альба… – задумчиво повторил Жуга. – Я всё время слышу это имя. Кто он?

– Герцог Альба, – мрачно и как бы нехотя пояснил Золтан, – кровавый палач империи. Тот, который собирал дань с Гента вместе с Карлом. Король послал его во Фландрию после мятежа в Антверпене. Он прибыл сюда в августе и тотчас собрал совет по мятежам. Арестовали кучу разного народа, в основном ни в чём не повинных крестьян, сочувствовавших протестантам. Всех объявили еретиками, начались аресты, пытки…

– Ясно. Так что же тогда этот твой герцог Вильгельм всё ещё медлит?

– Погоди, всё не так просто. Гёзов много, но это необученные люди, их силы разрознены, слабы, между ними нет сообщения, они воюют как попало. В сущности, это обыкновенные разбойники, дворянство для них такой же враг, как и испанцы. Его светлость надеется заручиться поддержкой Англии, и, знаешь, мне кажется, что он прав. Деньги и вера, вера и деньги – всё в итоге упирается только в них. Церковь на островах уже отделилась от Рима. Англичане и испанцы – давние враги. Но Испания сейчас сильна как никогда, а в Англии смута, она занята своими бедами. У неё ведь никогда не было сильной армии, а флот до сих пор больше чем наполовину состоит из пиратских кораб-лей. Поэтому всё, что может доставить неприятности испанцам, будет англичанам только на руку. Я бы на их месте непременно ухватился за такое предложение повоевать чужими руками.

– Поправь меня, если я ошибаюсь, – наморщив лоб, сказал Жуга, – но ведь голландцы – морской народ. Торговцы, моряки, рыбаки. Если англичане будут властвовать морями, это ведь означает смерть для Фландрии. Так?

Золтан опять посмотрел на травника с уважением.