Дмитрий Скирюк - Руны судьбы [litres]

Смитте не был пьян, он был безумен.

– Так значит, это он…

Травник вернулся к столу. Сложил руки пред собою, повернул их ладонями вверх и долго на них смотрел. Вздохнул.

– Золтан, – сказал он, не поднимая глаз, – поверь, мне очень жаль.

– Что ты… Что с ним?

– Я не знаю. Если бы мог, я бы ему помог, но я правда не знаю.

Смитте опустил свою кружку со стуком, от которого все вздрогнули, посмотрел направо, налево, свесил свою маленькую голову на грудь и задремал. Часы на башне пробили одиннадцать. Трактирщик выглянул на шум из кухни, вышел, подобрал пустую кружку и, с неодобрением качая головой, унёс её за стойку.

– О чём он говорил? – спросил Золтан.

– Ни о чём.

– Но монастырь… Какой монастырь? Какая горящая вода?

– Понятия не имею, – признался травник.

– Напоминает бредни Олле. Ты не находишь?

– Олле? – пробормотал Жуга, глядя в никуда перед собой. – Олле… – Он вздохнул и потряс головой. – Как же давно всё это было. Нора, Тил… Рик… Странно, что ты это ещё помнишь.

– Такое забудешь, как же! – Золтан с видимым усилием взял себя в руки и вернулся к прежней теме: – Однако ладно. Так что там с рунами? Что они тебе предсказали?

Травник поднял взгляд.

– Ученика.

От вечерних размышлений брата Себастьяна отвлёк стук в дверь. Стук был тихий, вежливый, однако настойчивый. Священник встал, шагнул к двери, но уже на втором шаге вспомнил, что не задвинул засов, и остановился.

– Кто там? – спросил он и добавил: – Входите: не заперто.

Дверь скрипнула, и на пороге нарисовался трактирщик – полноватый лысоватый тип лет сорока с перевязанной щекой. Глазки его беспокойно бегали.

Пламя свечи заколыхалось.

– А, это вы, сын мой, – кивнул монах. – Вы что-то хотели?

– Это… Покорнейше прошу меня простить, святой отец, – ответил тот и согнулся в поклоне, – а только вы мне сами велели зайти…

– Я? – брат Себастьян приподнял бровь. – Признаться, не припомню. А в чём дело?

– Это… Там человек сидит, внизу.

– Человек?

– Ага, – кабатчик закивал. – Тот, о котором вы просили сообщить, ежели объявится. Так вот, стало быть, он объявился… Объявился, стало быть. Ага.

И он умолк.

Монах перевёл взгляд на дверь. Скулы его напряглись.

– Мальчишка? – спросил он, не поворачивая головы.

– Что? – вскинулся хозяин «Синей Сойки». – А, нет. Тот, другой. Который рыжий.

– Вы уверены?

– Он, точно говорю вам, он. Лис, стало быть. Кабы просто так, а то ведь вы его портрет показывали. Да и я, вроде, видал его раньше, где-то с год тому назад. Я же сразу же сказал вам давеча, что вроде как его припоминаю…

Брат Себастьян уже не слушал, поглощённый своими мыслями. Бросил взгляд на кровать: время было позднее, Томас уже успел заснуть, но теперь пробудился, приподнялся на локте и вслушивался в раз-говор.

Кабатчик облизал сухие губы.

– Так что прикажете делать-то, а, ваше преподобие?

Брат Себастьян помедлил.

– Ничего, – сказал он наконец. – Ничего не надо делать, любезнейший. Ступайте вниз, к себе, за стойку. И не подавайте вида, будто что-то произошло. Да, и ещё… – он вынул из кошелька испанский дукат, помедлил, сунул обратно, достал вместо него полновесный флорин и протянул трактирщику:

– Вот, примите это в знак благодарности, а также как плату за жильё. Святая Церковь не забудет помощь, которую вы ей оказали.

– Э-э-э… плату за жильё? – насторожился тот. – Вы собираетесь съехать, святой отец?

– Да, – кивнул священник, – мы съезжаем. Только прошу вас никому о том не говорить.

Глаза кабатчика блеснули. Он с коротким поклоном принял монету, поднёс её к глазам, но укусить постеснялся, бросил на монаха испуганный взгляд, зажал плату в кулаке и попятился к выходу.

– Благодарим покорно… Покорно благодарим… Если потребуется… Это… Завсегда, значит…

– Ступайте, сын мой.

В голосе священника мягко спружинил металл, и дверь за корчмарём торопливо закрылась. В наступившей тишине можно было услышать, как в коридоре клацнула на зубах несчастная монета.

– Вы думаете, это п-п… правда он? – нарушил молчание Томас.

– Всё может быть, сын мой, всё может быть, – рассеянно отозвался священник. Несмотря на явное волнение, он выглядел спокойным и сосредоточенным. – Всё может быть.

Томас сел и свесил ноги. Наклонился и нашарил под кроватью свои башмаки.

– Что мы будем делать?

– Мы? – обернулся на вопрос священник. – Думаю, что ничего.

– Н-ничего? – опешил парнишка и замер с башмаком в руке. – Но как же так…

– Именно так. Увы, сын мой, нам положительно сегодня не везёт. Теперь я вижу, что с моей стороны было несколько опрометчиво отпустить сегодня стражников в поход по кабакам. С другой стороны, наш путь был долог, а грешная натура требует простых утех… Но не надо падать духом. Для начала попробуем узнать, действительно ли этот человек – тот, кого мы ищем. Надевай свой башмак, и давай попробуем незаметно выбраться на лестницу. Как ты полагаешь, оттуда можно разглядеть посетителей?

Молчание длилось так долго, что огонь в камине успел прогореть. Вернувшийся трактирщик подбросил угля, поворошил каминными щипцами, дождался, пока возрождённое пламя с гудением не устремилось вверх по узкой глотке дымохода, и направился к столу, за которым сидели Золтан и Жуга.

– Не желают ли почтенные господа заказать чего-нибудь? Вина? Закуски?

К щеке его полоской грязноватой тряпки была привязана половинка печёной луковицы: трактирщик самопальным методом тянул фурункул.

– Нет, спасибо, – отозвался Золтан, погружённый в свои мысли.

– А я бы съел чего-нибудь, – вскользь обронил Жуга. – Веришь ли, весь день всухомятку – колбаса да колбаса… Да и замёрз я что-то. Есть у тебя что-нибудь горячее?

– Прощенья просим, но горячего не осталось. Если только подождёте…

– Подождём.

Без лишних слов трактирщик удалился.

– Плохо, – заявил Золтан. – Ученик нам сейчас совсем ни к чему.

– Нам? – переспросил Жуга. – Кому это «нам»?

– Ну, тебе, мне… ещё кому-нибудь.

– Кому, например?

Хагг поморщился.

– Жуга, перестань, – раздражённо сказал он. – Не цепляйся к словам. Ты же сам прекрасно всё понимаешь.

– Если честно, – нахмурился травник, – я ничего не понимаю. Нет, погоди, – он жестом остановил Золтана, который уже раскрыл было рот, чтобы возразить, придвинул табуретку и подсел ближе. – Ты обещал мне помочь разобраться. Так давай помогай.

– Времени нет. Расскажи, что ты хочешь узнать, чтобы не болтать лишнего.

Травник задумался, облокотился о стол и сложил в замок пальцы рук.

– Золтан, я не знаю, с чего начать. С тех пор как я ушёл из города, я семь лет жил, никого не трогая. Лет пять не дрался вовсе. Шутка ли, скажи, а? В наше-то время! Ну, городские склоки, деньги – это я ещё могу понять. Но инквизиция… Кто они такие?