Ники Пау Прето - Корона из перьев [litres]

Вероника взглянула на профиль Тристана, на его острый подбородок, на сильные плечи. Ей вдруг захотелось прикоснуться к нему, врасти в это место вместе с ним. Чтобы все прочее исчезло, и остались только они – здесь и сейчас.

Тристан посмотрел на нее: от ресниц на скулы падали тени. Рядом с ним Вероника чувствовала себя не у дел: низкорослая, тощая, слишком большие глаза и маленький нос, а он – мускулистый, рослый, на голове – красивый беспорядок, на щеках – ямочки от улыбки.

– Я счастлив с тобой, – сказала Вероника… и тут же, поражаясь сама себе, чуть не зажала рот ладонью. Наружу рвались еще слова, спеша стереть память о тех, первых: – В смысле, тренируясь с тобой… когда помогаю тебе, а ты – мне. Все это делает меня счастливым. А когда я рядом с Рексом и остальными – но больше всего с Рексом – и…

Она крепко зажмурилась, молясь, чтобы примчалась дева смерти Нокс и унесла ее во владения тьмы, чтобы больше не видеть Тристана.

– И меня.

Вероника распахнула глаза. Глядя куда-то мимо нее, Тристан проглотил вставший в горле ком:

– Ну и… что скажешь?

– Насчет чего? – как в тумане спросила она. Стойло внезапно показалось ей ужасно тесным, а тишина начала давить. Здесь, наедине, в прохладной тени Веронике достаточно было вытянуть руку, чтобы коснуться Тристана.

– Останешься? Попробуешь?

Не успела она ответить, как скрипнула входная дверь и захрустели сапоги по соломе.

Шаги звучали уже совсем близко… и тут дверца стойла распахнулась. В проеме стоял коммандер.

– Сэр, – Тристан вскочил на ноги. Вероника тоже поднялась, хотя и понимала: ничего уже не поправить. Они прятались в тени, в стойле и вот вскакивают на ноги, покрытые соломой и землей, будто их застукали за чем-то непотребным.

Вероника вспомнила: а ведь Тристану полагается заниматься, – и от этого страх обострился.

Коммандер буравил их холодным взглядом, словно вбирая все, до мельчайшей детали:

– Подмастерье, у тебя сейчас утренние занятия.

– Так точно, коммандер Кассиан. Я только…

– Общаешься? – точно ругательство, произнес он.

Вероника не смела поднять головы и стояла, сцепив руки за спиной. Она не знала, стоит ли вмешаться или пусть Тристан сам все улаживает?

– Мне повезло, что надо было перекинуться парой слов с Бериком, а не то я бы так и не узнал, что ты прогуливаешь занятия и уклоняешься от ответственности.

Тристан скривил губы: слово «повезло» казалось ему явно неуместным.

Коммандер подался вперед:

– Для братания со слугами и конюхами есть свободное время, не посреди занятий.

– Простите, сэр, – соответствующим, пришибленным тоном произнес Тристан. – Дайте, пожалуйста, знать, когда оно наступит.

Вероника мысленно застонала и сжала губы, чтобы не сморщиться – или не улыбнуться? Коммандер вытаращился на сына, бурно дыша:

– Смотрю, ты не воспринимаешь тренировки всерьез. Тогда пора, думаю, тебя проверить. Да, до проверки еще неделя, но мне не терпится взглянуть, как далеко ты продвинулся и были ли полезны тебе дополнительные уроки. Очень надеюсь, Тристан, что ты готов. Не хотелось бы, чтобы ты опозорился… снова. Жду тебя через час, подмастерье.

Страх Вероники метался диким зверем, пока она стояла вместе с остальными конюхами у загородки перед полосой препятствий.

Боялась она вовсе не за успех Тристана, а того, как может отреагировать коммандер. Даже если Тристан пройдет полосу безупречно, этого может не хватить. Коммандер и так суров с сыном, а после того, как этим утром он поймал его на прогуле – и решил, что Тристан относится к учебе легкомысленно, – вряд ли получится его ублажить.

Коммандер Кассиан был точь в точь как сестра Вероники, а люди вроде Вал ни за что не поступят правильно просто так. Коммандер – человек не просто суровый, но и властный. Непонятно, чем он руководствуется, но сына в командиры дозора пускать не хочет. Он лишь дразнит этой возможностью – чтобы держать Тристана в узде. Неважно, как хорошо Тристан себя покажет, коммандер не даст ему желаемого поста, только если ему не останется ничего другого. Если Тристан не оставит ему выбора. Но смогут ли они подтолкнуть коммандера к этому решению?

Когда он скомандовал ученикам «смирно», Вероника заметила какое-то волнение у ворот поселка. К полосе препятствий шли – в полной броне и жестких кожаных костюмах – Берик и прочие мастера-наездники. Коммандер улыбнулся, глядя, как шепчутся и тычут в их сторону пальцами ученики. Он явно позвал дозорных посмотреть на испытание без ведома самих испытуемых.

«Идеально», – с мрачным удовлетворением подумала Вероника. Как еще заставить коммандера вести себя разумно? Выступить перед зрителями, в присутствии которых он не решится на самодурство. Если вся рать – и ученики, и мастера – увидит, как Тристан с успехом проходит испытание, коммандер уже не объявит его несостоятельным. Надо лишь предоставить им неопровержимые доказательства. Тристану нельзя просто сделать то же, что и все остальные. Ему надо их превзойти.

Коммандер произнес напутственные слова, мол, пригласил мастеров-наездников, чтобы ребята «продемонстрировали им, чем тут занимаются». Но Вероника с первого взгляда видела, когда людьми манипулируют. Коммандер пригласил небольшую толпу, чтобы усилить накал, а не потешить праздное любопытство наездников.

И все же мастера с интересом приблизились к загородке и облокачивались на нее, наблюдая, как строятся готовые проявить себя ученики. Правда, сейчас, спустя несколько недель после пробного прогона, от них ждали, что они завершат полосу, удачно нанеся последний штрих – с пылающими фениксами.

Для Тристана это станет подлинным испытанием.

Он уже много раз проходил полосу во внеурочное время, но сейчас давление на него было как никогда сильно́.

На полосу вышел Андерс, и конюх поспешил закрыть загон, чтобы пес не сбежал. Это был Петир. Калитку он закрыть успел, однако и Веронике в голову пришла одна мысль.

В ее голове зрел план – дерзкий и откровенно безрассудный. Не говоря уже о том, что если ничего не выйдет, они с Тристаном провалятся с треском. Надо поговорить с ним, решила Вероника, но он держался слишком близко к коммандеру.

Почти все ученики подтянулись, но как бы хорошо они ни проходили саму полосу, в конце, когда загорался феникс, их лошади вставали на дыбы, а собаки принимались выть. Два голубя сорвались и, нарезая в небе круги, полетели в назад в поселок. Каким-то образом загорелся запасной колчан стрел.

Наконец, когда Тристан повел Вихря к старту, Вероника ринулась к коню и сделала вид, будто возится с подпругой. Кровь кипела в жилах, руки дрожали, но она повернулась так, чтобы никто, кроме него, ее лица не видел. Тристан взглянул на нее сверху вниз: сама надменность и нетерпеливость, – хотя он совершенно точно видел, что седло закреплено как надо.