Дмитрий Байкалов - Звездная пирамида

– Надо лететь к этим твоим… как их?..

– К тем, что вылечили «Блохастика»? – спросила Илона. – К светоносным?

– Ну да. К ним.

– Это еще на фига? – удивился я, но, кажется, удивился не очень натурально, потому что Ной только покривил губы: не притворяйся, мол, все равно в актеры не годишься.

– Если тебе помогли один раз, то помогут и другой, – пояснил он как бы для особо тупых.

– Это чем же?

– Может, подскажут, где вербовать. А может, и еще чего выпросим.

– И тебе не стыдно? – спросила Илона Ноя. – Просить, когда у нас и так есть все, что нужно? Я бы сгорела со стыда. Ипат, не слушай его!

Ипат и не думал его слушать. Он слушал только Илону и порой еще меня, когда я не перечил дарианке. А я подумал-подумал и решил не перечить. Нет, мне ужас как хотелось слетать поискать светоносного и его приятелей, но только не тогда, когда на борту Ной Заноза. Ну вот не было у меня никакой уверенности, что раз они помогли мне одному, то помогут и всем нам! Да и не стоит быть надоедливым – пинка дадут. Уж эту науку я на Зяби изучил во всех тонкостях.

– Вербовать надо, – подал я голос. – Дело надо делать. Нас зачем послали?

На том и порешили. Ной подергался немного, покривил рожу, но смолчал. Я вывел карту, Семирамида опять ткнула пальцем и попала чуть ли не в самое ядро Галактики. Мне туда вовсе не хотелось, но Ипат сказал: «Летим», – и мы полетели.

На этот раз перелет растянулся аж на одиннадцать стандартных суток, не считая задержки в пути. Задержались мы на планете Чвак – то есть не знаю, какое у нее название на жабьем языке, а только по-нашему выйдет Чвак. Эта планета числилась в базе данных «Топинамбура» как мир, еще не готовый к вступлению в имперскую пирамиду, но данные были старые, вот Илоне и захотелось поглядеть: а вдруг он уже готов?

Куда там! Такой планеты нам еще не попадалось: куда ни ступи, либо попадешь в лужу, либо, если тебе не повезло, вообще утонешь. Суши нет, но и большой воды тоже нет – так, бочажки да узкие протоки. Между ними не суша и не вода, а попросту болото. Ходить можно, но удовольствия никакого. «Топинамбур» поглотил сколько-то воды, надеясь осушить место приземления, да только она вновь отовсюду просочилась, тогда он надулся и стал втрое выше и шире, чтобы не засосало. Не для себя старался – ему-то что, – а для нашего удобства. Знал, умница, что нырять в болото, когда захочется войти в корабль, никому из нас не понравится.

В канавах на Зяби сколько угодно лягух и жаб, но таких здоровенных я отродясь не видывал. У нас самая большая жаба не достанет ростом и до колена, самое большее спугнет бродячего слона, когда попытается цапнуть его за хобот, а тут самые крупные размером с кенгуролика, ей-ей, не вру. Когда такая жаба разинет пасть, то сначала хочется убедиться, что ты способен бегать быстрее, чем она скакать, а потом уже вступать в разговор.

Они разговаривают! То есть разговаривают по-своему, а для человеческого уха все эти жуткие звуки отдаленно напоминают скрип тележной оси в смеси с гудением пчелиного роя и воплем кота, когда ненароком защемишь ему хвост дверью. Высунет такая жаба бородавчатую морду из бочажины, раскроет пасть, надует горловой мешок, да и пошла выводить рулады. Еще три-четыре жабы тоже повысовываются, глаза вылупят и слушают. Потом другая берет слово, потом третья… Это они беседуют так. Бывает, что ни до чего не договорятся и повздорят, тогда орут все вместе с опасностью для горловых мешков. Один раз драка была, только я почти ничего не разглядел, потому что две жабы подрались в воде или, точнее, в торфяной жиже. По-моему, они только лягались, и ни одна не пустила в ход зубастую пасть. Потому что мирные, видите ли, и друг дружкой не питаются.

Может, оно и так, может, они и впрямь наши братья по разуму, как утверждает база данных, а только нам, человекам, никакая цивилизация отродясь не мешала калечить и убивать друг дружку. Куда до нас жабам с Чвака! Отсталый народец.

Даже Илона согласилась со всеми: нечего и пытаться вербовать этих жаб. Никаким человеческим языком они не владеют и учиться ему не хотят, чем будут платить дань – неизвестно, есть ли у них свое жабье правительство – неясно. По-моему, нет: какое в болоте может быть правительство? Но база данных утверждала, что на Чваке живут и люди!

Мы их нашли, хотя пришлось поискать. Есть, есть в том сплошном болоте островки! Мелкие, зато много. Попадаются целые архипелаги островков, на некоторых даже лес растет, там и сям стоят хижины, крытые чем-то вроде сушеных водорослей, и от островка к островку переброшены гати из жердей, чтобы ходить по ним. На каждой гати дежурит человек с дрыном в руках, чтобы гонять жаб, которым гати почему-то не нравятся. Нацелится жаба разрушить гать, высунет из грязи морду – тотчас познакомится с дрыном, а если жабы нападают толпой, то человек свистит в свисток, и тогда с окрестных островов бежит на подмогу народ с дрекольем. Всем миром и спасаются, и каких-то мелких тварей себе на пищу ловят в бочагах артельно, и вообще работают сообща. Ипат увидел – зауважал. Говорит, в старые времена у нас на Зяби люди жили так же дружно. Учиться нам, говорит, у местных надо.

Ной ему:

– Нашел чему завидовать! Это у них от бедности.

– Как так? – Ипат застыл столбом и рот раскрыл.

– Да очень просто! Вот скажи: если бы тебе богатство привалило – побежал бы ты помогать соседям-голодранцам по первому свистку?

– Конечно, побежал бы! – горячо заявила Илона, а Ипат отмолчался и помрачнел. Ной прыснул.

– Молчу, молчу… Я ведь больной и недолеченный…

И захихикал. Тут за Ипата вступилась Семирамида и выдала Ною по первое число. Я в этот спор не лез, но послушать было интересно. Еще по пути на Чвак я замечал, что Семирамида нет-нет, да и поддакнет Ипату, и споет для него что-нибудь щемящее, а уж смотрит на него так, что только слепой – или Ипат – не сразу догадается, в чем тут дело. Прежде я только слыхивал, как женский пол охмуряет мужской, а теперь видел воочию. Не мог только понять: ну на что нашей сладкоголосой Ипат с его тугоумием и кенгуроликами в голове?

Потом догадался: это все из-за Илоны. Не то чтобы она влюбилась в Ипата по уши, скорее, это он втрескался в нее по своей привычке спотыкаться о любую кочку, но Семирамиде и этого хватило. Один учитель в воспитательном доме рассказывал, что люди когда-то верили, будто они произошли от вымершего зверя обезьяны. Ну, не знаю, от кого там мы произошли, да и не очень интересуюсь знать, а только женщины, по-моему, произошли от кусачей мухи. Жужжать не по делу, надоедать, жалить да еще прихорашиваться, когда больше нечего делать, – самое мушиное занятие.

Ипат и в этот раз не догадался, чего хочет Семирамида. Догадалась Илона, но ничего не сказала и не сделала. Ей проблемы туземцев и даже жаб были куда важнее всяких женских штучек. Но она потомок клонов, так что муха тут и близко не летала.