Дмитрий Байкалов - Звездная пирамида

Местные, как выяснилось, живут на Чваке давным-давно, может, еще дольше, чем мы на Зяби. Язык их ужасен, иной раз чудится знакомое слово, а потом догадываешься, что оно у них означает совсем не то, что у нас, а часто даже наоборот. Без помощи «Топинамбура» мы бы их вообще не поняли. О первопоселенцах у туземцев сохранились только легенды и ничего такого, что можно потрогать. То ли корабль, доставивший их в это мокрое царство, отбыл восвояси и больше не вернулся, то ли он потонул в болоте. Мне кажется, что именно потонул, только булькнул. Тут утонуть гораздо легче, чем высморкаться.

Рассказали мы им об империи, о нашей миссии и о том, как это здорово – иметь биозвездолет и путешествовать по Галактике, да что толку? Небо тут всегда затянуто облаками, то и дело дождит, и о звездах у туземцев никакого понятия. Не очень-то они им интересны, как я понял. А вот найти способ успешнее ловить тех болотных каракатиц, каких они ловят и едят, да отвадить жаб – это другое дело!

Ной плюнул сразу, Ипат чуть погодя. Семирамида не высказывалась ни за, ни против, а Илона во что бы то ни стало захотела осчастливить туземцев. Для начала она насела на нас, а когда Ной заявил ей, что не для того нас послали, чтобы помогать тем, кто, между прочим, о помощи совсем не просит, вышла из себя. Ипат прогудел что-то невнятное и глаза опустил, а мы с Семирамидой приняли сторону Ноя. Илона сперва вспыхнула и наговорила нам много чего, а потом гляжу – смотрит на нас с состраданием. Видать, решила, что мы тоже не совсем здоровы, от Ноя заразились.

– Когда я вернусь на Дар, то обязательно скажу, что надо лететь сюда, – заявила она. – Этим людям надо помочь.

Чем помочь? Шугать жаб разве что. А расшевелить в туземцах интерес к чему-то возвышенному – ну, пусть дариане попробуют, удачи им.

Словом, не выгорело у нас дело. Мы и не очень расстроились. Чем туземцы могли бы рассчитаться с нами за зародыш звездолета в случае вербовки – каракатицами? Жабьей икрой? Кто как, а я на месте жаб был бы против. Войны между людьми и жабами этой планете только не хватало!

Тут Илона заявила, что дариане обязательно помогут и местным земноводным, потому что люди и жабы должны жить в мире и дружбе, а если для этого нет условий, то надо эти условия создать, а нам должно быть стыдно за то, что мы такие черствые. Я это выслушал и решил, что зря мы торчим на Чваке. Ипат держался того же мнения.

И мы продолжили путь к той точке, куда Семирамида ткнула пальцем.

Ядро Галактики, если не лезть внутрь, а околачиваться поблизости, выглядит как свечение на полнеба с богатой россыпью тех звезд, что поближе и поярче. Во-от такие звезды, вроде фонарей. Смотреть занятно, но не хотел бы я тут жить, потому что ночь должна быть темной; сбегать из воспитательного дома светлой ночью куда как труднее. Да и не поймешь, где тут север, а где юг и в какую сторону уносить ноги, когда ярких звезд на небе столько, что аж в глазах рябит.

Поблизости от той точки, где мы вышли из большого нырка, их тоже хватало. Самые разные звезды: красные, желтые, белые, парочка нейтронных. «Топинамбур» заявил, что не прочь подкормиться, мы дали ему сутки на харчевание, приказав попутно выяснить, какие из ближайших звезд могут быть нам интересны. Он нашел десятка три перспективных звезд и среди них две особо перспективные и притом отсутствующие в каталоге обитаемых миров. Первая оказалась с планетами, но безжизненными, зато на подходе ко второй корабль заявил, что слышит радиосигналы, которыми там обмениваются мыслящие существа.

Мы приободрились. И уже очень скоро, как только «Топинамбур» разобрался с туземным способом кодировки и расшифровал местный язык – близкий к староимперскому, – вышли на связь, представились и запросили посадку.

Планета молчала.

– Вот увидите, нам откажут, – предрек Ной. – Скажут: а валите-ка вы подальше!

– Это почему же нам откажут? – заморгал Ипат.

– Чувствую.

Илона выразительно посмотрела на него, ничего не сказала, а только вздохнула. Наверное, решила, что болезнь прогрессирует. А когда Семирамида подсела к Ипату и прижалась к нему, а Ноя обозвала дураком, Илона просто встала и молча ушла к себе в каюту. Мне бы вмешаться, а я не знал, что делать. Ясно же, что Семирамида нарочно завлекает Ипата, потому что видит, что у него с Илоной взаимная симпатия, и завлекает главным образом для того, чтобы нагадить Илоне, а еще от скуки, – все это я видел, а не вмешался. Вся эта любовь была бы мне до фени, если бы только она не была настоящей болезнью, от которой страдают не только люди – черт бы с ними, – но и дело. Приказать кораблю стукнуть сладкоголосую током, что ли? Нет, не то: Ипат, чего доброго, ее пожалеет. Так я и не придумал ничего путного.

Через час или около того с планеты пришел ответ: посадка разрешена в одной из двух точек поверхности, на выбор. Я хотел было сказать Семирамиде, чтобы она еще раз ткнула пальцем, а потом решил: ну ее! И доверил выбор «Топинамбуру».

С орбиты планета выглядела как многие другие, не хуже и не лучше: материки, океаны, белые полярные шапки, облачные вихри в виде этаких завитушек. Не сильно-то она отличалась от Зяби – если смотреть с большой высоты. Отличия стали заметны, когда мы спустились ниже.

Чуть в стороне от указанной нам точки посадки располагался поселок – не поселок, городок – не городок, не знаю даже, как назвать, но что-то явно обитаемое. Правда, не шибко приятное глазу. Ровные, как по линейке, ряды одинаковых строений. Ровные в ниточку дороги. Все строения были невысокие, строго прямоугольные, и оторвите мне ухо, если размеры зданий и промежутки между ними не были выверены с точностью до пяди, если не до мизинца. Я запросил «Топинамбур» и обалдел от ответа: с точностью до толщины ногтя! Ни деревца, ни кустика, ни даже травинки – кругом сплошь металл и бетон. Удивительно скучный вид. Я даже зевнул и сейчас же подумал: может, это и не населенный пункт вовсе, а какой-то гигантский склад? Потом разглядел пешеходов и самодвижущиеся механизмы на дорогах. Нет, наверное, все-таки городок…

Не знаю почему, но я был напряжен. Говорят, будто есть такая штука – предчувствие беды. Может, и есть, а только я вам говорю: от такой планеты, где все выстроено по линеечке, добра не жди. То ли дело двор какого-нибудь фермера у нас на Зяби: тут вросший в землю облупленный дом, там – кособокий сарай, подпертый бревном, чтобы не завалился, между ними непременная куча навоза с воткнутыми в нее вилами, возле изгороди свален всяческий инвентарь, сеновал повернут к дому не лицом и не боком, а наискось, и вся картина радует глаз! Но думаю, что здешним жителям этого не понять.

– Похоже на чертеж какой-то, – сказал Ной.

Мы смолчали: я – потому что сроду не видывал никаких чертежей; Ипат с Семирамидой – наверное, по той же причине. Где видел чертежи Ной и зачем они ему понадобились, я не стал спрашивать. Он бы, наверное, ответил, да только верить всему, что он о себе расскажет, дураков нет.