Евгений Мисюрин - Ловушка для папы [СИ]

Интересно, как же похитители с трактирщиком договорились? Или он тоже в деле? Тогда его бы неплохо расспросить. Или уже какого ни на есть языка захватить.

С этими мыслями Василий, переползая вдоль периметра условного, обозначенного редкими горизонтальными жердинами, забора, положил руку на что-то подозрительно мягкое.

А вот и трактирщик…

Перед ним, открыв в изумлении рот и глядя застывшими глазами на первые звёзды, лежал полный мужчина в некогда белой, а сейчас покрытой бурыми пятнами, тоге. Одежда его была в нескольких местах прорезана, ноги неестественно вывернуты.

Интересно, ножевых ранений тоже двадцать три, как у Цезаря? И лишь одно смертельное? Непонятно к чему подумал Свиньин. Но считать благоразумно не стал.

Василий вернулся к коню и отвёл четвероногого друга глубже в рощу. Хоть и не лесная чаща, но в ночи его так будет не видно. Правда, перед этим пришлось ему за неимением другой еды, нарезать травы на опушке, но зато между деревьев тёк ручеёк и жеребец, благодарно фыркнув, тут же припал к воде.

– Жди меня здесь, Ветерок, – сказал Свиньин по-русски и похлопал коня по боку.

Тот дружески ткнулся носом в плечо и вновь окунул морду в воду. Было ясно, что больше они не увидятся. Везти троих женщин, да даже если одну, вместе со штатным седоком на единственной спине было глупо. В лучшем случае их догонят, а в худшем падёт конь. Так что уходить планировалось на тех, что толпятся во дворе, тем более, с наступлением темноты возле лошадей осталось всего трое караульных, остальные предпочли светлый зал таверны.

Василий подполз к забору, отстегнул и положил в траву длинный меч, стянул через голову дублет с пышными рукавами, сапоги и панталоны. Достал из мешка припрятанный ещё в первый день после захвата Гранады «комок» и лёгкие берцы. Так было гораздо удобнее, да и меньше шансов зацепиться за что-нибудь в самый неподходящий момент.

Придавил вещи в траву, чтобы не бросались в глаза, взял в руку нож, и ползком двинулся во двор.

Повезло. В карауле стояли только двое у ворот. Третий, похоже, хозяйственник. То ли ротный конюх, то ли просто в наряде по стойлу. Во всяком случае, он следил не столько за окружающей обстановкой, сколько за лошадьми. В одно корыто он насыпал какого-то зерна, а в другое налил воды, и сейчас, пока рассёдланные ужинали, сноровисто распрягал пару из кареты.

Кстати, повозки оказались разными. Одна – закрытая деревянная карета то ли чёрного, то ли другого тёмного цвета, в надвигающейся темноте было не разобрать, а вторая – обычная решетчатая телега, снабжённая низкими дощатыми бортиками и запряжённая парой нетерпеливо притопывающих лошадей. Василий не был уверен, что очередь кормления до них дойдёт.

Он осторожно подполз к конюху со спины, не обращая внимания на нервничающих в присутствии постороннего коней, и выверенным движением ударил ребром ладони в основание черепа. Теперь быстро поймать резко обмякшее тело…

– Потерпите, коняшки, он вас позже покормит. Может быть… – прошептал он еле слышно, отволакивая бессознательного конюха за забор. Благо, ограда была достаточно условна, и служила препятствием только для крупных животных. Однако, первая жердина лежала возле самой земли, тело пришлось перетаскивать, следя, чтобы остальные секции не сильно тряслись.

Пришёл в себя любитель копытных уже привязанным к стволу ели, в роще, спиной к таверне. Василий отметил форменный мундир, очень похожий на те, что носили солдаты Бонда. Вот только при ближайшем рассмотрении становилось ясно, что это подделка. Швы неровные, выполнены явно вручную. Подкладки нет, да и половина карманов – имитация. А вот пистолет в кобуре вполне внушал уважение – тяжёлый, сделанный из хорошей оружейной стали. Свиньин разобрал даже надпись на боку: «SW 1911». Именно такой он видел у Маверика, из такого же вместе с остальными служащими раз в месяц упражнялся на стрельбище. Только калибр отличался. В Гранаде выдавали девятимиллиметровый, а сейчас Василий держал в руке невиданный ранее сорок пятый. Свиньин вытащил магазин, выщелкнул на ладонь патрон, и подивился его размеру. Такой и быка с ног свалит. Только стрелять придётся лишь когда станет понятно, что тихо не уйти, потому что подобный калибр грохочет явно не тише фузеи.

Пленник задёргался, похоже, пришёл в себя. Тут же раздалось сдавленное забитой в рот тряпкой мычание.

Глянуть в глаза. Коротко, так. Чтобы он не зацепился взглядом.

Так, в глазах страх, но ужаса нет. Значит, стоит немного добавить трагизма. А для этого…

Из одежды на пленнике остались только штаны. Василий даже ботинки снял. Кстати, ничего хорошего, обычная грубая обувь из свиной кожи. Такие с носками носить нельзя, только с портянками, иначе через лигу ноги до костей стереть можно. А вот штаны ему больше не понадобятся.

Ну-ка…

Он медленно провёл обеими сторонами лезвия ножа по предплечью, дыхнул на отполированную поверхность клинка и резким движением разорвал ткань штанов от паха до ремня. Привязанный к стволу задёргался и замычал активнее. Явно пытается что-то сказать. Вот теперь пора смотреть в глаза.

– Они тебе больше не понадобятся.

Так, больше стали во взгляде. Я играю, я садист, мне нужно, чтобы ты мне поверил. Я люблю мучить людей, и ты попался как раз в нужные руки.

– И пистолет тебе больше не понадобится. Кстати, где взял?

Опять мычание вперемежку с артикуляцией. Не понимаю.

– Нет, и не проси. Я же тебя развяжу, ты заорёшь. И тогда тебя придётся прирезать. А я любопытный, мне интересно послушать. Что? Не заорёшь? Правильно, я тебе сейчас горло располосую, и ты не сможешь орать, даже если захочешь…

Через две минуты в зрачках пленника Василий увидел то, что хотел – животный ужас. Неконтролируемый страх перед пленителем. Теперь можно было приступать к экспресс-допросу.

Во-первых, Свиньин верно угадал, перед ним сидел сотенный конюх. И хотя противник понимал кастильскую речь, пусть и с пятого на десятое, но отвечал на непривычном, пусть и смутно знакомом наречии. Сначала Василий удивлялся построению фраз, акценту, и лишь через пару минут понял – так говорили рыцари в алеманнских княжествах. Давно, ещё когда он, двенадцатилетний мальчуган, с посольством добирался до Арагона, по пути отмечаясь у всех дружественных Московскому царю правителей.

А ещё через некоторое время память начала подкидывать слова и целые фразы, выученные во время путешествия.

– Где ты взял этот пистоль?

Пленник понял его сразу, хотя и вслушивался в произношение, поэтому тут же затараторил в ответ. Оказывается, почти три месяца назад мюнхенские ландскнехты, выполняя заказ ганзейских купцов, тайком прибыли в порт Остию в трюме торгового корабля. Там они в тюках с тканью пробрались на склад армии пришлых и вывезли оттуда почти две дюжины ящиков. Самого пленника, его, кстати, звали Курт, при этом не было, он никого не убивал, а пистолет и многозарядную фузею ему дал их сотенный баталер перед походом на Пиренейские земли. Сам он очень мирный человек, никого не убивает, на воюет. Его задача следить, чтобы лошади ни в чём не нуждались. В отряде лошадей много, и если он пропадёт, то его обязательно будут искать, потому что кто же иначе за лошадьми будет следить? Воинов сейчас три десятка, а было ещё больше, половина сотни славного рыцаря Марцала Длинные Руки. Два десятка, правда, погибли при нападении, и завтра их должны похоронить, но и те, что остались, храбрые и безжалостные воины.