Евгений Мисюрин - Ловушка для папы [СИ]

Он почесал пальцем мясистый нос, сморщился, будто собираясь чихнуть, но, видимо, решил, что разговор важнее.

– Те сразу решили избавиться от всех, кто не верит в непогрешимость папы, – пояснил Борух. – И вот уже я ношу жостюкор, а бороду уменьшил до эспаньолки. Но и это не помогло. Многие покинули страну в первые же дни, потому что все были наслышаны о нетерпимости папы к любым представителям иных верований. За неполный год их правления я потерял столько, что впору ходить по знакомым с головой, посыпанной пеплом и читать тфиляим. Вы бы знали, молодой человек, как я радовался, узнав, что во второе своё пришествие Боабдил полностью сменил позицию в отношении иноверцев. Но увы, не с нашим счастьем такие радости. И вот я, немолодой уже человек, вновь линяю, подобно морскому крабу, и меняю уже привычные мне кастильские одежды вот на это.

Он зацепил пальцем полу короткого, по английской моде, камзола, который не прикрывал даже бёдра целиком, приподнял её, с неприязнью осмотрел, после чего отряхнул ладони друг о друга.

– Кто бы мне сказал ещё год назад, что я буду рядиться в эти срамные одежды, я бы того поднял на смех, – проворчал Борух.

– Мэтр Коган, – наконец, вставил своё слово Свиньин. – Давайте займёмся текущими делами. Поверьте, их накопилось немало.

Они вдвоём составляли, наверное, самое работоспособное подразделение вновь созданного городского совета. Лично Василий Свиньин полностью провёл перепись населения в Гранаде и принадлежащих ей землях. Хотя, стоит учесть, что преследовал он при этом свои личные цели. А именно, искал пропавшего друга.

Хесус Совенко взлетел сразу же, когда танковая колонна вошла в охраняемую зону. Свиньину было не до непрерывного наблюдения, но время от времени он всё-таки кидал взгляд в небо и неизменно видел яркий треугольник мотодельтаплана. Мальчик добросовестно проводил корректировку той недальнобойной артиллерии, что имелась у защитников. Но позже, придя в себя после контузии, Василий вспомнил, что мотор летающей машине всё-таки подбили, и она на его глазах рухнула куда-то в жилые кварталы. Линия обороны к тому времени была уже разорвана и точно понять, на свою территорию упал дельтаплан или на чужую, было нельзя.

Потому и согласился дон Совиньи на предложение оккупационных властей, так кстати принявших его за кастильца. И прилежно осматривал тело каждого обнаруженного защитника. Пару раз даже сомневался, потому что останки были настолько изуродованы, что определить точно, сколько лет было погибшему, не удавалось.

Мэтр Коган шумно зашаркал ногами, и Василий, улыбнувшись, встал.

– Хотите кофе, уважаемый мэтр?

– Вы сейчас укажете мне на спиртовку? И предложите сварить напиток самому?

Это была обычная их пикировка, поэтому Свиньин лишь ухмыльнулся, снял с огня еле булькающий чайник и вылил его в кофейник. Пять минут, и можно будет разливать по чашкам. А пока пришло время внести изменения в рутину их рабочего графика.

– Присаживайтесь за мой стол, мэтр Коган.

– Это зачем ещё? – удивился старик.

Он по-птичьи вытянул шею, отчего его большие, поросшие волосами, уши стали казаться ещё обширнее. В сочетании в мясистым, чуть крючковатым носом это придавало Боруху вид сюрреалистичной сказочной птицы.

– Дела принимать, зачем же ещё.

– Как дела? Какие дела? – закудахтал старик, усиливая сходство с пернатыми.

– Мои дела, Коган, мои. А я, увы, буду вынужден покинуть этот уютный кабинет.

– А что случилось? Вы теперь займёте место это прохиндея Маверика? Он наконец-то проворовался?

– Ещё раз увы, мэтр Коган. Этот, как вы выразились, прохиндей, отправляет меня в Кадис.

Кажется, известие об отъезде дона Совиньи окончательно перевернуло что-то в сознании старика. Сначала он даже чуть не заплакал, потом начал путано объяснять, что в Кадисе у него живут какие-то родственники, к которым можно обратиться, но только если станет совсем туго, а ещё лучше этого не делать, потому что таких шлемазлов, как двоюродный брат его бывшей жены, сам свет не видывал…

Василий Лукич усмехался фразам старика, а особенно, его манере говорить, почти до самого дома. Ехать никуда не хотелось, тем более, не по своей воле. Вчера, передавая приказ о направлении, Стюард Маверик назвал его путешествие командировкой. Само слово не предвещало ничего хорошего, а тем более цель поездки. Комендант города приказал молодому человеку сопровождать направляющуюся в порт важную даму.

За годы, проведённые на Пиренейском полуострове Свиньин никогда не сталкивался с ситуацией, где чужой мужчина ехал бы вместе с женщиной. Для жителей Кастилии подобное было вообще за гранью понимания. Дамы путешествовали в сопровождении компаньонок, дуэний, но никак не посторонних мужчин. Но, видимо, для новой власти это никакого значения не имело, поэтому Стюард Маверик отдал подобный приказ, не задумываясь. Только намекнул о высоком положении спутницы, а также передал пакет отчётов для руководства. Радовало лишь то, что дон Совиньи в этой поездке будет не единственным лицом мужского пола. Кроме него в путь отправлялся отряд городской полиции – подразделения, созданного новыми властями и почти полностью состоящего из пришельцев. Дон Совиньи в поездке представлял администрацию, а необходимые же для сопровождения благородной доньи дамы обеспечивались двумя служанками.

Общение с полицейскими не задалось сразу. Отряд, на удивление, целиком был набран из кастильцев, и стоило Василию предъявить направление, как сержант Хуго Гонсалес разразился отчаянной руганью. Если убрать все нецензурные слова, то доблестный страж порядка возмущался недальновидностью властей, по непонятной прихоти которых ему придётся не только обеспечивать покой не имеющей никакого отношения к нему лично дамы, но и следить за гигиеной не умеющего соблюдать чистоту естественных отверстий тела кабинетным работником. Однако, против приказа Маверика он поделать ничего не мог, потому, облегчив душу бранью, лишь велел Василию сидеть тихо и не высовываться. Тот в ответ пожал плечами.

Первая часть пути прошла без приключений, поезд в две кареты, окружённый двумя десятками вооружённых полицейских, с одним гражданским в качестве замыкающего, неторопливо проехал не менее десяти лиг по очень приличной и спокойной дороге. В принципе, Свиньин и в одиночку скакал по ней неоднократно, приходилось по работе. И ничего экстраординарного никогда не случалось. Новая власть безжалостно уничтожала разбойников, поэтому вокруг крупных городов можно было не опасаться нападений.

Главную попутчицу Василий увидел только вечером, когда поезд остановился на ночлег в основательном придорожном трактире. Она подошла к молодому человеку сама. Сначала долго говорила с Гонсалесом, тот вполголоса от чего-то отказывался, но барышня настаивала…