Евгений Мисюрин - Ловушка для папы [СИ]

– А причёска? Волосы не растрепались?

Лусия, поняв, что просто так от самокритики королевы не отделаться, подошла и пару раз шевельнула безупречно уложенные волосы Изабеллы.

– Ну, если только вот так, – задумчиво проговорила она.

– Ну тогда всё, жми, – скомандовала королева и приняла величественную с её точки зрения позу.

Уже подъезжая к предоставленным им с Фердинандом встречающей стороной особняку, она перечисляла в уме, все ли реактивы имеются в наличии, не следует ли послать кого-нибудь в магазин, представляла, как покажет очередную серию фотографий…

– Нет, и надо же, чтобы именно сегодня?! – голос Фердинанда было слышно даже на улице. – Ведь сегодня финал. И бьётся моя Барселона! Я уже обещал футболистам дворянство, если они станут чемпионами. И тут такое. Этот Джеймс Бонд совершенно не видит границ. Нам следует сообщить об этом папе.

– Что случилось, дорогой? – Изабелла впорхнула в холл и весело прокрутилась на одном каблуке. Настроение было прекрасным.

– Что случилось? – король повернул к ней красное от гнева лицо. – Ты ещё спрашиваешь, что случилось?

– Ну да… – дама всячески пыталась сохранить неудержимо падающее настроение.

– А случилось, дорогая королева, – последние слова Фернандо проговорил издевательским тоном, – что мы с тобой можем прямо сейчас идти к принимающей стороне и просить у них американское подданство. Или что там у них есть?

– Подданство? Но зачем? – Изабелла не понимающе распахнула красивые глаза.

– А затем, что всё, дорогая. Сегодня с утра проклятый Джеймс Бонд на его грохочущих коробках занял Севилью. У нас больше нет королевств, дорогая…

– Что?! Он узурпировал власть?

– Ну что ты… Папа бы ему не позволил. Но и так понятно, кто фактически будет править страной, наводнённой непобедимыми солдатами. Чужими, заметь, солдатами. Которые не слушают никого, кроме этого английского ублюдка.

– Но… Как? Как же так? – королева замерла и только хлопала в недоумении глазами. – Получается, нам следует немедленно ехать домой? Но я ещё не закончила собирать альбом. И парадное платье по местной моде ещё не готово…

– Ваше величество, – Фердинанд подошёл к супруге и крепко взял её за плечи. – Вы можете забыть о таких мелочах, как платье. Сейчас нужно думать, как вернуть наши королевства.

– Но… Но ты же сказал, что Бонд не объявлял себя королём и не покушался на наши троны.

– А зачем ему? У него дюжина непробиваемых танков и к ним батальон непобедимых солдат. Последнему нищему понятно, что и так каждое его слово будет иметь силу закона.

Долгое время в зале царило молчание, наконец Изабелла подняла на мужа глаза. Ранее Фердинанд не видел такого взгляда у своей царственной супруги. Лицо королевы светилось довольством человека, только что нашедшего нетривиальное решение долгой и мучительной проблемы.

– Может, и правда, – несколько неуверенно проговорила она.

– Что?! – взревел Фернандо. Он уже понял, что.

– Уедем в Америку. Подальше от этого папы, который желает присутствовать во всех сферах нашей жизни. От непонятных и жестоких железных солдат Бонда, от вечной грызни у нас за спиной, от двуличных вельмож…

Королева мечтательно подняла глаза перечисляя всё, что потихоньку накапливалось за годы правления, отравляя её душу, заставляя ненавидеть свою долю.

– Белла моя, очнись, – мягко одёрнул Фердинанд. – Мы с тобой – основа королевства. Ты же будешь стыдиться смотреть в зеркало, не говоря о твоих фрейлинах.

– О, дева Мария, только ты знаешь, как я не хочу возвращаться в этот оплот благочестия. – Королева воздела руки, предварительно аккуратно поставив на пол сумку с отснятыми пластинками. – Вновь кардиналы будут твердить, что то, что я делаю, недостойно монарха. А ведь лучшее, что можно придумать – это писать картины с помощью света. И нет в них никакого мракобесия. Знаешь, Фернандо, я как-то сама затянула окно комнаты плотной кожей, проделала в ней дырочку, и увидела на противоположной стене перевёрнутое изображение улицы. Как раз под иконой. А значит, это не противно богу.

– Дорогой, – королева умоляюще посмотрела на супруга. – Я не хочу возвращаться.

– Я тоже не хочу. Я собрал футбольную команду из лучших гвардейцев, сам целый месяц пинал с ними мяч и даже довёл их до финала.

– Да уж, я прекрасно знаю, где ты пропадал всё это время.

– Но я готов пожертвовать игрой, лишь бы спасти людей, ответственность за которых я возложил на себя вместе с короной. И ты, между прочим, тоже.

– Я согласна с вами, ваше величество, – королева перешла на официальный тон. – Может, вы тогда подскажете, как нам бороться с железными полчищами, наводнившими нашу страну?

Фердинанд лишь развёл руки.

– Может, – королева вскинула глаза, – попросим помощи у Моторина?

– И заменим одних оккупантов на других?

Дверь внезапно с грохотом распахнулась, и в прихожую ворвался неизвестный им юноша.

– Ваши величества, – вскричал он. – Срочно выдвигайтесь в укрепление. Нас атакуют.

Фердинанд отметил, что в речи незнакомца не было привычного уже американского акцента.

– Что случилось? – переспросил он.

Юноша согнулся, уперев ладони в бёдра чуть выше коленей, сделал три глубоких вдоха, и уже спокойно пояснил:

– Вокруг порта собрались десять кораблей, вроде, португальские, и расстреливают прибрежные строения. Судя по дистанции выстрела, огонь ведут солдаты Бонда. А значит, могут достать и сюда. Вам следует отойти вглубь острова, в пещерные укрепления.

– Как?! – совершенно по-птичьи всплеснула руками Изабелла, – Они же…

Королева схватила сумку с фотопластинками, дёрнулась вправо, потом влево, и вновь застыла на месте, изумлённо глядя на супруга. Грудь её вздымалась от мгновенно участившегося дыхания, руки дрожали.

– Бинокль, – громко проговорил в никуда король и заскользил по поясу, по привычке проверяя несуществующую перевязь.

В порту было шумно. То и дело раздавались взрывы. Половина торговых кораблей, стоящих у пирса, уже горели, вторая половина в срочном порядке поднимала паруса, стремясь уйти из опасной зоны. Фердинанд удивился, видя вражеские парусники не менее, чем в полулиге от берега. Между мачтами обычных торговых каракк виднелись неизвестные ему железные конструкции с длинными дулами слишком тонких пушек. По измышлениям короля, кулеврины такого калибра могли пробить разве что латы, и то шагов со ста. Но вот над палубой одного корабля взвилось небольшое облако дыма и сразу же исчезло, развеянное свежим бризом. Прошло не больше трёх ударов сердца, и стена какого-то припортового здания с грохотом разлетелась в куски. Одновременно со стороны моря донёсся запоздалый выстрел.