Евгений Мисюрин - Ловушка для папы [СИ]

Повезло, даже не заметил. И даже позволил подползти вплотную. Нож! Есть. А что в карманах? В каждом человеке можно найти что-то хорошее, если тщательно обыскать. Но некогда. Ого, у него граната есть! А чего не кидал? Ну, теперь её Василий кинет. Всё, пора догонять преследователей, как бы парадоксально это ни звучало. Далеко от дороги они не уйдут, им и заблудиться в ночном лесу просто, и телегу догнать нужно. Так что от ствола к стволу, внимательно следя за изменениями теней.

Вот и замыкающий. Шагает, почти не прячется. Ну ещё бы, минут десять уже тихо, небось, думает, что наблюдатель меня положил. Увы, придётся человека разочаровать. Вон подходящий папоротник, а за ним бревно. Классика. Теперь на ветку – школа Моторина – с неё ножом вниз. Есть. Готов. Упасть в папоротник и вдоль бревна. Ага, как и хотел, вскинулись. Четыре вспышки, все чуть правее. По ним можно и ориентироваться.

Аккуратно к тому, что левее всех. Удачно папоротник раскинулся, под ним отлично проползти можно. Прыжок… Один есть.

Тело рефлекторно отклонилось вбок, и нога прошла вплотную к печени. Ух ты, не учёл. Думал, их четверо осталось. Чёрт, ещё один. Стоит, водит стволом туда-сюда, но стрелять не спешит, боится в своих попасть. А мы не боимся. Ух, кулак прямо в лицо. Наклон, чуть подправить вбок, перехват… и вот противник уже летит на стрелка. Тот от неожиданности нажимает на спусковой крючок. И тут же получает нож в рёбра. Ещё двое. Где же они?

Василий прыжком нырнул в ближайший куст, откатился к стволу и замер. Между деревьями воцарилась абсолютная тишина. Если он всё правильно сосчитал, противников осталось двое. И сейчас они вряд ли хотят догнать телегу. На их месте он бы думал о том, чтобы уйти без потерь. И так из полусотни бойцов после этого задания осталось всего два. А значит, ждём…

Вот хрустнул сучок под чьей-то ногой. Почему-то где-то сзади. Похоже, он прав, и противник отступает. Не хотелось бы их отпускать. Конюх говорил, что в таверну кто-то должен приехать, а если там будут живые, они скажут, что сбежали всего двое, и одна из них – женщина.

Ещё хруст. Кажется, они решили, что Василий умер, расслабились. Стоит воспользоваться. Ещё шорох. Это кусты возле дороги. Ну-ка, гранату туда. И следом бегом.

Ага, вот они оба, голубчики. Один с подраненной ногой, кровь бьёт толчками, похоже, осколок артерию задел. Второго, видать, оглушило. Секунда, и оба уже никому ничего не скажут. Теперь затрофеить пару винтовок и все доступные патроны, и бегом по дороге, за телегой.

Повозка обнаружилась довольно далеко, почти половину лиги пришлось пробежать. Лошади еле плелись, так что Василий подобрался за кустами почти вплотную. Отлично, лишних никого, Только Мария Кумпарсита, как там её, клюёт носом, глядя назад и полностью положившись на лошадей. Вышел из кустов и увидел нацеленные на него два пистолетных ствола. Над ними прищуренные, блестящие в свете звёзд, глаза, а через секунду раскрывшийся в зевке рот. Надо же, а девчонка-то бдит, несмотря на то, что держится только на нервах.

– Всё, расслабься, это я.

– А эти где? – Вновь длинный зевок без малейшей попытки прикрыть рот. Пистолеты так и направлены вперёд, правда, руки расслабились.

– Там. Ты ложись, поспи, я телегу заведу поглубже в лес, да и бедных лошадок распрячь не помешает, они еле держатся.

– Они нас не найдут?

– Никогда в жизни мертвецы не причиняли мне вреда.

– Мертвецы? Ты их убил? Сам?

– Чего это сразу «убил». Может, они задумались о спасении своих заблудших душ и, не выдержав мук раскаяния, сами устремились на встречу с создателем?

– Дурак…

Мария впервые улыбнулась, глядя на него. Но усталость сразу же взяла своё, она вновь зевнула, на этот раз смущённо прикрыв рот ладошкой, после чего обмякла, и почти мгновенно из телеги донеслось спокойное посапывание измученной девушки. Василий забросил трофеи внутрь, ухватил правого пристяжного под уздцы и повёл телегу в лес. Он и сам едва держался на ногах.

Поляну искать на стали. Мария уже спала, уткнувшись лбом в деревянный ящик, измученные лошади еле передвигали ногами, да и Василий их не на много превосходил. Так что, едва в лунном свете блеснула извилистая лента ручья, он остановил телегу, пудовыми от усталости руками выпряг измученных животных, стреножил и просто пустил их в редкую лесную траву. Сам же заставил себя вернуться, как смог разровнял место съезда с дороги и на всякий случай перегородил его растяжкой. Пусть и не остановит преследователей, но хоть разбудит заранее.

На месте ночёвки ничего за время отсутствия не изменилось. Ни костёр никто не развёл, ни ужин не приготовил. Пришлось всё делать самому. Свиньин бросил на траву рогожу, перенёс на неё попутчицу и накрыл её плащом. Девушка так и не проснулась.

Глаза закрывались, так что молодой человек даже не стал пытаться заняться ужином. Поискал место для сна, но постелить оказалось нечего, накрыться тоже, поэтому он, после недолгих и вялых от усталости колебаний, опустил спину рядом с попутчицей и тут же провалился в сон.

Снились Василию странные картины. Он едет по глубокому снегу на танке. Но не на таком, что были в войсках пришельцев. Его боевая машина была болотно-зелёного цвета, с красной звездой и номером семьдесят четыре на башне, а сам Свиньин в выцветшей ватной телогрейке прижимался левым боком к жаркому моторному отсеку. Получалось, что правая сторона мёрзнет, особенно когда на неё попадают ошмётки взрытых гусеницами сугробов, а левой жарко от работающего двигателя. Он попытался перевернуться, но скатился с брони и, в ужасе от того, что сейчас попадёт под гусеницы своей же тридцатьчетвёрке, замахал руками и проснулся.

Вокруг была ледяная вода. Он лежал на скользком дне холодного ручья, а почти над ним удивлённо рассматривал нечаянного купальщика стреноженный мерин. Василий громко фыркнул и, скользя по вытянувшимся вдоль течения стеблям водяной травы, поднялся. Конь кивнул и удовлетворённо фыркнул в ответ.

– Ничто так не бодрит с утра, как падение в холодную воду, – проворчал Свиньин и огляделся.

Солнце ещё не поднялось над вершинами деревьев, и лес наполняли длинные, густые тени. Ранние птицы усиленно распевались перед дневным концертом. Прямо впереди него, бессильно опустив на землю единственную оглоблю, безмолвно стояла телега. Рядом на траве лежала скомканная рогожа, поверх которой, закинув голую ногу на то место, где провёл ночь он сам, размеренно сопела спящая девушка.

Сознание потихоньку приходило в норму, формируя список первоначальных дел. Прежде всего, следовало привести в порядок место схватки на дороге. Василий крякнул, поднялся с колен, опираясь ладонями в бёдра, и побежал, ёжась от прикосновений мокрой одежды.