Евгений Мисюрин - Ловушка для папы [СИ]

Выгружались долго. Одинаковые воины разбирали танки и спускали их на заросший высокой, по плечи, травой берег своим ходом, следом вытягивали тросом длинные огромные железные цистерны с топливом. Раньше, на европейском берегу, их возили специальные машины, а сюда лишний груз решили не брать. Однако, как объяснил в своё время мистер Бонд, именно так он велел к себе обращаться, ехать было ещё далеко, почти тысячу миль. Не каждый танк осилит подобную дистанцию, но, он значительно поднял палец, в армии Её Императорского Величества самая лучшая в мире техника и самые подготовленные люди. Так что им этот путь по плечу.

– Да и тренировали его почти до автоматизма, – непонятно закончил Бонд.

– А что там? – Василий вопросительно вытянул подбородок вперёд.

Командир нахмурился.

– Каждый солдат должен знать свой манёвр, – непонятно пояснил он. – Но не больше! Для тебя достаточно знать, что там ты будешь самостоятельно управлять тяжёлой военной техникой. Я же видел, что ты всю дорогу с брони не слезаешь. Вот и покатаешься внутри. А если будет хорошо получаться, то и самостоятельно.

Василий хотел ответить что-то умное, чтобы стало понятно, что за поводья танка его можно сажать уже сейчас, но Бонд прервал формирующуюся фразу одним движением пальца.

– Бегом свои вещи выгружай, а то потонут.

А потом он увидел Марию. Девушка сама подошла к молодому человеку, как только затопили последний корабль, и сперва Свиньин её не узнал. Из холёной благородной сеньориты бедняжка превратилась в собственную тень. Бледное, осунувшееся лицо со впалыми щеками, вокруг глаз тёмные, будто нарисованные углём, круги. Её роскошные чёрные волосы потеряли воронение и форму и сейчас напоминали нечёсаную кудель грязно-серого цвета. Руки стали будто тоньше, суставы на пальцах покраснели и опухли, а ногти были обгрызены под корень. Если и была какая-то обида на девушку, добровольно ушедшую от него к другому, то она тут же исчезла, напрочь вытесненная жалостью.

Мария, не останавливаясь, упала к молодому человеку на грудь, обняла за шею и расплакалась. Тонкая рубаха Свиньина тут же промокла на груди. Через минуту из спутанной пакли волос высунулся болезненно заострившийся носик.

– Базиль, это ужасно, Базиль! Я так больше не могу.

– Боже, милая, что они с тобой сделали?

Она вновь несколько раз подряд шумно всхлипнула и, срываясь на плачь, пояснила:

– Базиль, милый, я не прислуга. Я из древнего рода Мендоза. Наша семья жила в Гранаде ещё до того, как туда пришли мавры, ещё при римлянах, когда и Гранады-то никакой не было. У меня одиннадцать поколений благородных предков, начиная от самых тервингов, – девушка вновь трижды подряд всхлипнула, но продолжила.

– И я никогда, никогда не занималась домашней работой. А они… – Мария вновь уткнулась Василию в грудь и тоненько завыла. Но вскорости взяла себя в руки. – Они заставляли меня стирать, мыть посуду, прислуживать за столом! Как последнюю сервку, Базиль!

Она вдруг сделала шаг назад и посмотрела на молодого человека совершенно другим взглядом. Тусклые глаза вновь засветились внутренним огнём, на бледное лицо выполз неуверенный, робкий румянец, ноздри раздались в стороны.

– Ты сильный, Базиль. Ты самый сильный из всех, кого я знаю. Уверена, ты смог бы победить в поединке даже моего отца. И ты благородный. Не знаю, зачем ты скрываешь свой титул, но уверена, что принять тебя зятем не было бы зазорно ни для одной семьи Кастилии. Поэтому я прошу. От имени себя и в память обо всех твоих и моих великих предках, убей их. Убей их всех, Базиль! Убей так, чтобы вспомнив, ужасались люди даже через века. Не для себя прошу. Иначе эти бретонцы взорвут весь мир.

Василий молчал, удивлённо и восхищенно глядя на преобразившуюся девушку.

– Да, Базиль, бретонцы. Я знаю этот язык, у нас в Алькале жила дальняя родственница из Лондона. Когда началась заварушка между Йорками и Ланкастерами, её земли сначала оказались на пути армии Ричарда Йоркского, а потом по ним прошлись ещё и валлийцы с франками, вот и пришлось бедняжке перебираться из разорённого поместья к дальней родне.

Девушка совершенно не по-благородному шмыгнула носом и тут же скромно потупила глаза. Но через секунду продолжила.

– Так вот, Базиль, она учила меня бретонскому диалекту. Мы даже много с ней общались на её языке. Но эти, – она неопределённо махнула рукой в сторону привычно ревущей техники, – какие-то неправильные бретонцы. Я почти ничего не понимала. Но, как оказалось, это даже к лучшему, потому что они совсем не скрывали своих бесед.

Глаза девушки вновь горели, она посмотрела на Василия твёрдым взглядом несгибаемой андалузской доньи.

– Они хотят взорвать весь мир, Базиль. Они что-то с собой везут. И это что-то нужно бросить в огромный вулкан. И тогда взорвётся весь мир.

– Ты в это веришь? – в голосе Свиньина не было ни капли иронии.

– Я читала про Везувий и гибель Помпеи. Да, Базиль. Я верю. Я…

Она замялась, нервно потеребила подол заляпанной юбки, и продолжила:

– Я тебе сейчас что-то скажу, только не думай, будто я сошла с ума.

Мария опустила ресницы, собираясь с духом, и вдруг выпалила:

– Они из другого мира. Не знаю, из ада ли или где-то ещё существует подобный ужас. Но им нужно, чтобы наш мир погиб и тогда их мир сможет занять место нашего.

Она замолчала, давая собеседнику время обдумать словесную конструкцию.

– Ч-ш-ш! – Свиньин приложил палец к губам. – Я тебе верю. Только больше никому об этом не говори, иначе нам придётся туго.

– И ещё, Базиль, – вид девушки говорил, что она решила выложить все секреты на стол. – Я не сама ушла от тебя.

Василий сделал шаг назад и с интересом поглядел на собеседницу.

– Я… – она замялась. – Я бы никогда сама не ушла от тебя, но… Ты не понимаешь. Это… Это семейное дело…

– Рассказывай, – в голосе молодого человека звенел металл.

Мария глубоко вдохнула, подождала, пока уймётся мгновенно взбесившийся пульс, и пояснила:

– Понимаешь, когда исчезла третья стена, город стали покидать люди. А потом ещё случилась реконкиста, и нам пришлось многое отдать, чтобы удержаться. Денег было всё меньше и меньше. А тут… В общем, однажды появился гонец из Рима. В длинной сутане, скромный, неразговорчивый. Они с отцом закрылись в его кабинете на целый день. А потом папа пришёл, и сказал, что выдаёт меня замуж…

– Продал? – хриплым голосом спросил Свиньин.

Мария закивала и вновь бросилась ему на шею.

– Но ты оказалась не нужна Бонду, – волосы набивались в рот и мешали говорить, наверное, поэтому голос Василия звучал так неестественно. – Папа Борджиа опять просчитался. Он, видимо, полагал, что сила захочет породниться со старой аристократией, но он не знал величины этой силы.