Маргарет Оуэн - Спасти Феникса [litres]

– «Повезет» означает, что нам придется ответить на один только чумной призыв, и он будет рядом с дорогой. «Не повезет» – это если маяк окажется в дне пути, то есть день пути туда и еще день обратно.

– Это неприемлемо. – Вот теперь Тавин заговорил не столько вежливо, сколько резко.

Фу осточертели эти детские угрозы Сокола. Она поднялась на ноги.

– Все вопросы к Завету.

– Перестань так с ним разговаривать, – возмутился принц Жасимир.

– А ты не разговаривай так с Па, – парировала она.

Тавин пронзил ее твердым, как стекло, взглядом, и в его голосе послышалась угроза:

– Ты обращаешься к кронпринцу Сабора.

– Прикольно, – присвистнула Фу. – Готова была поклясться, что принц помер.

Сокол открыл рот… и посмотрел вниз. Блевотка забралась к нему на сандалии и мурлыкала.

– Фу.

Клещи царапнули по железу – это Па перевернул хлеблин. Нравится не нравится, а сигнал вождя она узнавала, когда слышала. Села.

– Вороны идут туда, куда нас зовут, – сказал Па. – Маяки есть маяки. Ими ведают Соколы, а они не жалуют Ворон, которые оставляют их призывы без внимания.

– Соколов предоставьте мне, – сказал Тавин.

Па даже не посмотрел на него.

– И это еще не все. Мы идем на каждый маяк, который видим, либо потом отвечаем перед Заветом и расплачиваемся десятками умерших по нашей вине. Если мы не забираем грешника вовремя, чума забирает весь город – всю живность, все семена, всех малышей. Можно лишь спалить все это дотла, чтобы она не распространилась дальше. Вы когда-нибудь слышали, как ребенок умирает в огне?

Принц Жасимир поперхнулся и покачал головой.

– Тогда давайте ничего не будем менять, ладно? – Па прочертил на земляной карте кривые ветки. – Если напрямки, то два дня пути на юго-восток, и мы в Крылиной области, еще два дня – и мы в Чепароке. Примем в расчет, по крайней мере, один крюк. Но мы доставим его высочество в безопасности до конца недели, задолго до того, как взойдет Павлинья Луна.

Принц Жасимир тревожно заерзал.

– Мы только знаем, что Русана уже пустила по нашему следу Стервятников.

Фу вздрогнула, погладила ладонью черные дуги своей собственной колдовской метки. Кожемага из касты Стервятников оставила ее много лет назад, когда Фу записывалась как колдунья, чего требовал закон Сабора. Женщина была северянкой, как большинство Стервятников, кислая и бледная, как свернувшееся молоко, а ее липкие пальцы так крепко вцепились Фу в запястье, что, даже когда она отпустила, жжение осталось.

Лучшие кожемаги умели унюхать плоть, как собаки. Практикуясь на зубах Стервятников, Фу ощутила следопытные чары: давно мертвый кожемаг мог видеть каждый шаг, каждый отпечаток пальца, все, к чему прикасалась его добыча, каждый поворот следов так же отчетливо, как путеводную нить. Если их станут искать такие вот кожемаги…

Па похлопал по зубастому ожерелью на шее.

– Когда они заявятся, я буду знать, ребята. С вами трое Ворон, способных колдовать. Мы не позволим Стервятникам прохлаждаться.

Фу убрала руку с колдовской метки и постаралась не думать о том, что Па сказал «когда», а не «если».

– Хмм… – Тавин выдернул ногу из-под кошки и затоптал карту Па.

– Мальчик перетрусил? – поинтересовалась Метла.

– Нет. – Тавин не стал уточнять, а протянул руку принцу. – Жас, дай-ка мне свой ножик.

Принц Жасимир передал ему кинжал, сверкнувший в солнечных лучах украшенной драгоценными камнями рукояткой. Тавин сунул его себе за пояс и принялся развязывать хохолок.

– Не смей, – выпрямился принц. – Ты же перестанешь на меня походить.

– Стоит чарам улетучиться окончательно, я и так буду от тебя отличаться. Если Русана нас ищет, две Вороны, зачем-то напялившие капюшоны, будут выглядеть несколько подозрительно. Кроме того, если возникнет острая необходимость, они разберутся с ней и сэкономят зуб.

Фу склонила голову набок, примерив свою самую наигранную улыбку.

– Кто это «они», Соколенок?

Тавин закатил глаза, накрутил черные пряди на кулак и принялся резать.

– Ты знаешь, что я имею в виду.

Пока он кромсал всю шевелюру, кроме нескольких непослушных прядей, над поляной нависла напряженная тишина. Сознавая это или нет, но Сокол только что отчекрыжил свой ранг. И сделал это потому, что ему велел вождь Ворон.

Тавин заметил взгляды и ответил глуповатой ухмылкой. Черные космы легли неровно.

– Так плохо?

– Давай сделаю поаккуратней, – предложила Негодница, и в это мгновение Фу поняла, что Тавин завоевал симпатию старухи. Живот свело. Очередная выходка, чтобы очаровать Ворон?

– Благодарю. – Тавин стал бросать волосы в огонь, потом передумал и наморщил нос. – Тут у вас есть где умыться?

– Подлец. – К удивлению Фу, Па поднял связку зубов с травы и передал ему. – Все, кто хочет помыться, ступайте за Подлецом к ручью.

Связки предназначались настоящим вождям. Фу с надеждой подумала, что Подлец ближе к званию вождя, чем она полагала.

Тавин снова сунул кинжал за пояс.

– Пусть будет ручей. Жас, ты идешь?

– Сперва доем.

Принц доклевывал свой хлеблин и не поднимал глаз, пока Тавин не отошел настолько, что уже не мог его слышать. Тогда он шепнул Фу:

– Мой отец был расстроен?

– Чего?

Жасимир пригнулся.

– Когда вы везли нас через Зал Зари. Ты не видела, мой отец был в порядке? – Фу покачала головой. – Не в порядке?!

– Он… – Она не понимала, почему ей так трудно это говорить. – Короля Суримира там не было.

Жасимир перестал крошить хлеблин.

– Троны были пустыми, – сказала Фу. – Русана расплатилась с нами в воротах.

Жасимир хранил молчание. Потом встал, уронил хлеблин в костер и молча поплелся следом за Тавином.

– Опаньки, – подняла брови Метла. – Хороший хлеб портят.

Фу подумала, что должна испытывать к принцу жалость. Она бы его пожалела, если бы, сколько себя помнила, королевский трон не оказывался пустым всегда, когда дело касалось Ворон.

На уме у нее были и другие сомнения. Если не считать ее, Па и Метлы, у телеги замешкался только Обожатель, пересчитывавший запасы.

Она умела говорить, что думает.

– Связку получит Подлец?

– И ты. – Пальцы Метлы путались в пряже.

– Я не вождь. – Подлец вообще-то тоже, однако об этом Фу вслух говорить не стала.

– Тебе пора носить свою собственную. Пошла движуха. – Па ткнул клещами в очередной круг хлеблина, проверяя, не пора ли переворачивать тесто. – Мы гадаем на костях, Фу. Лягут правильно? Тогда мы освобождаемся от Олеандров и, насколько я понимаю, в таком случае ты заслуживаешь больше, чем связку вождя. Но если они лягут криво…

Он замолчал, чтобы забрать хлеблин с раскаленной сковородки. Тот оказался недопеченным в середке и разломился пополам. Одна половина шлепнулась в угли. Па выругался.