Маргарет Оуэн - Спасти Феникса [litres]

Остальные Стервятники визжали и искали укрытие. Но не находили.

Фу сжала поднятую руку в кулак, пожиная огонь. Он описывал огромные круги над Стервятниками, не давая разбежаться.

Пламя бушевало в ее костях, в сердце, в зубах. Одна мертвая королева. Три молочных зуба. Она потратила почти час, подбирая зубы Феникса, которые не станут друг с другом воевать. Теперь они трудились, как один, горели, как один, и подчинялись только ее гневу.

Клокшелом до конца не верил, что какая-то Ворона сможет с ним совладать.

Вероятно, Па был прав насчет колдуний и мертвых богов. Возможно, она была одной из них. Возможно, Клокшелом тоже. Когда-то. Так или нет, но не потребовалось бога, чтобы расправиться с ним. Хватило одного вождя и элемента неожиданности.

Она должна была решить одно дело, прежде чем заняться выжившими Стервятниками. Она направилась через огонь к Жасимиру. Тавин следовал за ней.

Жасимир уже поднялся на одну ногу, держась за стену. Его взгляд упал на Тавина и на предательские языки пламени, не причиняющие вреда его рукам.

– Так ты… ты Феникс.

Тавин вздрогнул, опустил глаза.

– Незаконный.

– Он твой брат, – хрипло закончила Фу и чиркнула лезвием по веревкам на запястьях Тавина. – Во всяком случае, наполовину.

Веревки упали, а Тавин продолжал смотреть на нее.

Ей захотелось сжечь страшную злость и стыд в его глазах. Захотелось, чтобы он, как и прежде, вылечил себя. Захотелось взять его руки в свои.

Она хотела, чтобы он простил ее за то, что рисковала его королем, что обнажила его тайну, что позволила попасть в лапы Клокшелома, если уж на то пошло.

Но она была вождем, а ее родичи еще не попрощались с долиной.

– Все будет хорошо, – соврала она и срезала с его шеи убойный колокольчик.

В пространство между ними протянулась открытая ладонь. Тавин посмотрел на принца. Потом пожал ее. Жасимир заколебался… и обнял своего брата.

– Я должен был это понять, – пробормотал он. – Я… не хотел. Прости.

Тавин не ответил, но и не отпустил, а в его случае это было достаточным ответом.

Фу с трудом дышала, когда повернулась к Стервятникам, стараясь не задохнуться в вони паленых волос и зажаренного мяса. Горло обжигала кровь – слишком хорошо знакомый ей знак. Как бы легко ни далась гармония, мертвая королева угасала.

Пламя бродило вокруг оставшихся Стервятников, держась на расстоянии в ожидании ее приказа. Так или иначе, пришло время им узнать, что значит напасть не на ту Ворону.

– Сложите оружие, – велела она.

Большинство подчинилось. Несколько повыпендривались, пока пламя не прижгло им локотки. Сумасброд подобрал и передал Жасимиру копье, чтобы тот воспользовался им как посохом.

– И что теперь, вожачок? – спросила Виимо.

Фу сглотнула. Кровь уже обжигала язык. Огонь ластился к ней и лордикам, как преданный зверь. Три зуба мертвой королевы, и она может все. Может их зажечь, наблюдать, как они горят, наблюдать, как Сабор полыхает от гор до побережья. Если захочет.

Она устала притворяться, что не хочет.

Нет… не так, даже сейчас.

Она хотела, чтобы хоть раз с ней обращались так, как будто она может сжечь все и всех. И ужас в глазах Стервятников был неплохим началом.

Они охотились на нее почти целую луну. Они забрали ее семью. Они пролили кровь ее рода. Просто потому, что представить себе не могли, что однажды окажутся в ее власти.

Убойный колокольчик Тавина все еще болтался в ее пальцах.

По долине гулял ветер, сметая пепел и песок на дорогу, через огонь, а свет солнца уже охватывал ее края. «Смилуйся», – словно говорил он.

А зубы вторили ему: «Задай им жару».

– Фу. – Голос Жасимира вспорол дымку.

– Не говори, что я должна их пощадить, – прошептала она, отчасти надеясь, что он так и сделает.

– Это твой выбор, – сказал он. Лицо в золотых отсветах пламени было спокойным. – Но ненадолго.

Он указал в ту сторону, откуда они пришли.

Рог протрубил над серыми холмами и был почти затоптан грохотом поваливших в долину мамонтов.

Но ведь Виимо говорила…

Фу повернулась и увидела лицо Виимо в огненной клетке. Кожемага следила, как громадная конница топчет пепельную дорогу. Ее грязное лицо кривилось в усмешке… не от удивления.

Выходит, Виимо обманула Клокшелома. Она знала, что Соколы идут. Она изменила вожаку, и ее родичи за это расплатятся. Зачем, двенадцать печей, она предала своих?

Похоже, Подлец мог бы ей об этом поведать.

Если она позволит Виимо сгореть, то не узнает причину никогда.

Не успела Фу принять решение, как мамонты и всадники заполнили разоренную деревню, окружив их.

– Можешь дать огню затухнуть, – сказал позади нее Тавин, смирившись.

Фу вздрогнула. Внебрачный марканец. Еще один Сокол в коллекцию . Сколько же лет Тавин знал, кто он такой? Сколько лет он держал это в тайне? И вот теперь он стоял среди ревущего пламени, невредимый, перед Воронами, Стервятниками и Соколами. Больше от правды не убежать.

Фу отпустила зубы. Мамонты взяли Стервятников в кольцо. Всадники спешились, распуская веревки. Генералмейстер подъехала через убывающее пламя к Фу. На лице – ярость. Фу не знала, кто сейчас выглядит более грозно: мамонт или Драга.

Если Драга собирается за все это оторвать ей голову, вероятно, Фу договорится прихватить с собой в двенадцать печей заодно и Стервятников.

Тут кто-то прошел мимо, прихрамывая и опираясь на копье. Остановился неподвижно между ней и генералмейстером.

Жасимир.

Еще одна тень последовала за ним, вставая на пути. Сумасброд. И еще одна. Негодница. И еще.

Ворона за Вороной, они вставали перед Фу стеной, пока рука Па не легла ей на плечи, когда он тоже присоединился к ней.

Какой бы злой и умной она ни была, Фу была опустошена, разве что комок застрял в горле да слезы жгли глаза. Па прижал ее к себе, давая возможность зарыться лицом в его рубаху, как он делал на протяжении всех этих лет. Блаженный миг, когда можно забыть обо всяких там Соколах, принцах и кожемагах.

У нее получилось. Она сдержала клятву, она переборола Клокшелома, она позаботилась о своих.

Теперь Драга может ее казнить, но хотя бы умрет она вождем.

– С дороги, – приказала генералмейстер.

– Ты к ней и пальцем не прикоснешься, – так же твердо ответила Негодница.

– Она силой похитила наследника трона, чтобы воспользоваться им, как наживкой. Его могли убить. – Драга откашлялась. – Я не могу…

– Я ей приказал.

Фу подняла голову и посмотрела на Жасимира. Это не было частью ее плана.

Драга моргнула, очевидно, только так она могла позволить себе выразить удивление на поле брани.

– Подумайте очень хорошо над тем, что говорите мне, ваше высочество.

– Это я ей приказал, – повторил Жасимир громко и отчетливо. – Мы не могли бы обсудить это на земле, генералмейстер?