Джессика Броуди - Небо без звезд [litres]

«Инцидент на фабрике телепленки. Кто-то подложил взрывчатку».

«Ч-что? – вырвалось у Марцелла. – Рабочие не пострадали?»

Импланты на лице инспектора сверкнули.

«Устройство самое примитивное, и ущерб ограничен лишь корпусом обработки».

Марцелла передернуло. Он так и знал, что последнее Всеобщее оповещение только подогреет страсти.

«Согласно Коммюнике, двенадцать убитых, – продолжал инспектор. – Я пересылаю вам досье. Родных уведомят в индивидуальном порядке».

Вокруг Марцелла все расплывалось. Звучали какие-то незнакомые слова. Слова из иного времени. С другой планеты. Предназначавшиеся другому офицеру.

История повторяется.

Для него вдруг все заслонило мертвое лицо отца, которое он видел в морге.

Отец был в ответе за прошлый врыв на Латерре. Семнадцать лет назад.

Тот взрыв покончил с революцией.

Тогда как этот, опасался Марцелл, напротив, положит ей начало.

«Офицер д’Бонфакон? – Голос Лимьера вернул Марцелла к действительности. – Вы меня слышите?»

«Да. Говорите».

«Мы готовим неотложные меры по расчистке, – хладнокровно сообщил Лимьер. – Сейчас важнее, чем когда-либо, чтобы жизнь на Латерре шла обычным порядком. Чтобы люди продолжали работать, а Режим действовать».

«Обычным порядком? – с отвращением подумал Марцелл. – Двенадцать убитых. Выброшенных из мира, как догоревшие звезды. Так просто. А каково их родным? Тем, кто сейчас видит на своей „пленке“ бездушные автоматические сообщения? Как им жить обычным порядком?»

Однако вслух он сказал:

«Да, инспектор, разумеется».

«Ваш дед просит вас немедленно вернуться в Министерство. Он созывает совещание».

«Я буду», – кивнул Марцелл.

Связь, моргнув, прервалась, и он уронил телеком себе на колени. Тонкое, как бритвенное лезвие, устройство стало тяжелым, словно камень.

– Что творится, а? – прошептал он.

Ответа не было. Только теперь Марцелл заметил, что остался один. Дверь была распахнута. А мальчик – Тео – пропал.

Марцелл обомлел, силясь вспомнить, в какой момент разговора мальчишка выскользнул из допросной.

«Люка Фонтен. Третье сословие, Трюм № 12».

Лежавший на коленях телеком снова притянул его взгляд. По экрану прокручивались досье, которые переслал инспектор.

Лица убитых.

«Анук Дюшен. Третье сословие. Трюм № 20».

Марцелл потянулся к аппарату, чтобы заставить его замолчать. Сейчас у него не было сил. Ему надо было собраться с мыслями.

«Азель Ренар. Третье сословие. Трюм № 7».

Ренар?

Рука Марцелла застыла в воздухе. Он прикипел взглядом к экрану. Миловидная девушка с по-кошачьи раскосыми глазами, остроскулая, тонколицая. Невероятно похожая на Тео. Марцелл словно видел перед собой женскую версию мальчика, с которым имел дело вот уже несколько дней.

Он обратил взгляд на то место, где совсем недавно стоял Тео, и почувствовал, как в груди встает ком размером с планету.

«Родных уведомят в индивидуальном порядке».

– Солнца! – выбранился Марцелл, вскакивая с места. Он промчался по коридору к выходу из Управления полиции, сжимая в руке телеком и на ходу рыча в экран:

«Местонахождение Тео Ренара! Срочно!»

Снаружи шел дождь. Такой сильный, как будто небо Латерры оплакивало все потери минувшей недели.

«Местонахождение не установлено, – объявил телеком. – Трекер отключен».

Утерев с лица капли, Марцелл уставился на экран.

Как это отключен? Неужто третье сословие научилось отключать трекеры?

Выдохнув, он вскочил на свой мото и завел мотор. Ему еще многое предстояло узнать об этой планете.

И для начала найти на ней того, кто явно не желал, чтобы его нашли.

Одна.

Шатин опять осталась одна. Она сидела на крыше фабрики, разглядывая груду обломков под собой, а дождь тяжело и часто барабанил по капюшону и заливал глаза. Соседние здания большей частью уцелели, а от этого осталась только размолотая известка и перекрученный металл. Сквозь мусор еще вились дымки, тут же затухавшие в сыром воздухе.

Сообщение Министерства до сих пор крутилось на ее «пленке», снова и снова, круг за кругом. Шатин не нашла в себе силы его отключить. До ее слуха теперь долетали только отдельные обрывки:

«Примите наши соболезнования… тело будет доставлено в Медцентр Валлонэ… благодарны за ее верность Режиму… да упокоится с Солнцами…»

Не отрывая взгляда от места, где работала сестра, Шатин чувствовала себя такой одинокой, словно бы оказалась на необитаемой планете. Впрочем, к одиночеству она уже давно привыкла: это единственное, что было постоянным в ее жизни. Шатин всегда сама по себе и рассчитывать может только на себя. Она родилась одинокой. И первые пять лет жизни провела одна, практически сама себя вырастила.

А затем появился Анри, и в тот краткий блаженный год она была уже не одна. У нее наконец-то появился товарищ.

Но потом братишка умер, и все снова стало по-прежнему.

Конечно, рядом всегда была Азель. Но с сестрой они никогда не были близки. В детстве то и дело ссорились. Правда, когда стали старше, Азель пробовала достучаться до Шатин. Стать ей другом. Но Шатин после смерти Анри решила, что дружбу переоценивают. К тому же старшая сестра слишком уж отличалась от остальных членов их семьи. Как будто в ее жилах не было ни капли крови Ренаров.

Но каким-то образом – так уж странно пошутили Солнца – Шатин с Азелью родились в одной семье. Они делили постель и крохи еды. Но никогда не делились секретами. Шатин не посвящала Азель в планы побега на Юэсонию. Потому что знала: сестра только посмеялась бы над ней, объяснив, как это глупо. Точно так же, как сама Шатин насмехалась над ее наивными надеждами на Восхождение.

Может быть, стоило ей все рассказать.

Может, Азель и не стала бы смеяться.

Может, она попросила бы и ее тоже взять с собой.

И Шатин могла бы согласиться.

Сейчас ей хотелось думать, что она бы согласилась.

И они могли бы зажить на Юэсонии вместе.

Но теперь это уже не имеет никакого значения. Потому что Азели больше нет. И надежды сестры на лучшую жизнь – через «честный шанс» или еще каким-то способом – тоже пропали.

И Шатин чувствовала себя одинокой, как никогда.

Ну почему же ей так больно? Шатин не могла отделаться от чувства, будто все плохое в последнее время произошло по ее вине. Хотя, если разобраться, в чем она может быть виновата? В том, что «Клошары» нашли ее нычку? В аресте Роша? Или может, во взрыве на фабрике?

Ну и глупости лезут ей в голову! Понятно же, что Шатин не подкладывала взрывчатку. Это, наверное, сделал какой-нибудь тупоумный рабочий, вздумавший назло Режиму разнести в щепки здание, где производят «пленки». Уничтожить машины, выпускающие цепи для третьего сословия.