Марина Крамская - Козырь. Создатель миров [litres]

– Если уйдешь прямо сейчас, – решил предупредить он, – я пойму. Мне уже успели объяснить, что Козырю гордиться нечем.

– Гордиться… – протянула Инка и повернулась к нему. Прибрежный ветер растрепал ей волосы, уронил жемчужные пряди на глаза, и она нетерпеливо смахнула их назад. – У нас у всех свои особенности. Вот у меня глаза разного цвета, а у тебя, получается, двухцветная душа. Но мы ведь в этом не виноваты?

Юкону показалось, она хотела сказать что-то еще, но с корабля на пристань упал трап, и по нему на берег стали сходить люди – закопченные, худые, но с гордо расправленными плечами. Толпа, собравшаяся на причале, встречала их аплодисментами, грузная женщина с платком на голове поднесла им корзину с фруктами и хлебом. Кто-то радостно кричал: «Ура Луксмиру! Ура Орбису! Ура сильнейшим!»

Инка неожиданно склонила голову Юкону на плечо – кончики ее волос защекотали его локоть. Пассажиры уже покинули корабль, и теперь крепкие мужчины в грязно-серых рубахах тащили на борт ящики с провизией.

Все казалось таким естественным и настоящим, что Юкон едва слышно пробормотал:

– Так бы всю жизнь.

Инка не ответила, но взяла его за руку и сжала в ладони.

Проводя с Инкой почти все дни напролет, Юкон заметил две вещи: во-первых, ее обычно веселое и жизнеутверждающее настроение иногда сменялось приступами какой-то всепоглощающей меланхолии, будто она разом теряла неизвестный Юкону ориентир. Но стоило попытаться расспросить ее, что случилось, она отшучивалась и чаще всего спешно собиралась домой. Жила она на второй линии от площади, внутри крепостных стен, с двумя братьями и родителями.

Что куда любопытнее, Фос оказался с ними знаком.

– У нас не так много потомственных менкуров, – объяснил он, когда Юкон сумел поймать его в коридоре замка после обеда. – Я знаю ее мать – она держала один недурной мир лет десять назад. А ее братьев мне довелось учить фехтованию.

– Только потому что она – потомственный менкур? – удивился Юкон.

– Да, – кивнул Фос, торопливо спускаясь на первый этаж. – И потому что она – внучка Солы.

Юкон споткнулся и чуть не упал. Отец поддержал его за предплечье.

– Я не знал, – пораженно признался Юкон. – Она ничего не говорила…

– У них неважные отношения, – Фос нахмурился, помедлил и даже остановился. – Мой тебе совет – не поднимай эту тему. Захочет, сама расскажет.

Юкон так и не понял, что плохого в разговоре о Соле, но спросить не успел – Фос ускользнул от него, наскоро и не очень искренне извинившись.

Второй же факт оказался куда менее приятным: Юкон заметил, что к нему приставили охрану. Сперва он принимал мужчину с рыжеватыми усами, длинной бородой и жестким взглядом за прохожего – пару раз заметил его в толпе на площади, не обратив особого внимания. Но потом преследователь возник снова, когда они с Инкой взбирались к излюбленному месту любования спокойными водами океана. Он носил светлый плащ защитников, не снимал капюшона и определенно знал толк в слежке. Юкон посчитал, что между первым разом, когда он заметил защитника на площади, и вторым, когда уже уверился в своей персональной опеке, прошла неделя. А значит, целую неделю охранник беспрепятственно, и главное незаметно, наблюдал за Козырем.

Только когда они с Инкой добрались до площадки на скале и совершенно точно остались наедине, Юкон поделился с ней своим наблюдением.

– Чему ты удивляешься? – спросила Инка, пожав плечами. – Ты ведь Козырь, за тобой должны приглядывать.

– Так вот чем ты занимаешься, – улыбнулся Юкон, хотя на душе у него было прескверно.

– Догадался наконец-то? – Инка решительно взяла его под руку и склонила голову ему на плечо. – А потом все сведения передаю в замок. Не иначе.

– Через бабушку? – ляпнул Юкон, забыв о предостережении отца.

Инка помолчала, но потом неохотно отодвинулась.

– Рассказали, значит, – она поджала губы и резко спросила: – Хочешь обсудить?

– Нет. Если ты не хочешь.

– Мы почти не общаемся. Она бросила маму и ушла на службу к Императору. Ее собственная дочь оказалась не так важна ей, как императорский сын. Извини.

– Ничего, – Юкон растерялся. Он впервые видел Инку настолько обозленной. – Я ничего такого не знал. Отец просто сказал, что вы родственники.

– По крови – да. Но во всем остальном каждый сам по себе. Я всего однажды была в замке. Если между родными и бывает пропасть, то наша семья – лучший тому пример.

– Ладно, – примирительно поднял руку Юкон и, подумав, обнял Инку за плечи. – Забудь. Я понимаю.

– Пожалуй, только ты и понимаешь. Как у вас с отцом? Наладилось?

– Трудно сказать. Мы почти не видимся. Вечно занят чем-то или вид делает. Ты знаешь, что он не может?..

– Да, – быстро кивнула Инка. – Все знают. Такие новости быстро расходятся. Но мама говорит, что, несмотря на это, многие его уважают. А мои братья и вовсе в восторге – они не менкуры, но хотят обучиться и отправиться в один из миров, командующими или защитниками. Бою у нас учат уже после поступления на службу, но чтобы туда попасть, лучше уже хоть немного владеть мечом. Они говорят, что твой отец – хороший учитель.

Юкон подумал, что ему, пожалуй, тоже не повредит научиться обращаться с оружием. Интересно, если попросить отца взять его в ученики – он согласится?

– Уважают, говоришь, – протянул Юкон. Чайки кружили над водой – чистые, белые, как буруны, совсем не такие, каких привык видеть Юкон. Две из них сцепились и ворчливо кричали друг на друга. – А мне показалось, у вас не принято прощать… инородных.

– Ты не инородный, – возразила Инка горячо и повернулась к нему веснушчатым лицом. – Сколько раз повторять? И да, уважают, еще как. Всем ужасно надоела война, если так можно выразиться. Мы ведь одной крови, а убиваем друг друга. А твой отец давно твердит про объединение Империи.

– В жизни не поверю, что тут кто-то согласится жить рядом с возвращенными, – Юкон отчетливо припомнил, как камень острым краем рассек ему предплечье на площади.

– Ты просто не выходишь за стены, – Инка обвела взглядом крепость, на которую они взирали со скалы. – Конечно, в городе ретриморов ненавидят и проклинают, а ты как хотел? Многие здесь происходят от первых адептов, у нас в традициях – передавать историю Ночи Молчания. Но за стеной уже другие люди. И у них нет привычки малевать все в белое и черное. Даже моя мама говорит, что раз уж Расколу суждено было случиться, то нам нужно извлечь урок. И отнюдь не тот, что непокорным место на виселице.

Она распалилась, раскраснелась, переплела пальцы. И Юкон верил ей, верил каждому слову, вот только вместо воинственного огня справедливости в нем вспыхнуло совсем иное чувство: беспомощности перед обстоятельствами. Отец буквально запер его в крепости и приставил слежку. Но нужно хотя бы попытаться поговорить с ним. Все-таки что-что, а слушать он умел.