Марина Крамская - Козырь. Создатель миров [litres]

Юкон про себя отметил, что в гости она его больше не приглашает. Интересно, почему? Но спросить не решился и покорно дожидался вылазки на следующий день.

Утром Инка дежурила в холле – охрана, видимо, знала ее в лицо и позволила войти. В довершение она была не одна, а в компании Фоса, которого сам Юкон уже два дня как не видел и не мог задать вопросы относительно Шанны и Тенебриса. Они о чем-то мило переговаривались.

Подойдя ближе, Юкон услышал имя Ассы, но тут же был разоблачен: отец усмехнулся и подмигнул ему.

– Без сомнений, ты в надежных руках. Только возвращайтесь до темноты.

Он спешно удалился, а Юкон, уже когда они с Инкой пересекали сад, недовольно проворчал:

– Все ему рассказала?

– Ты знаешь, – вкрадчиво заметила ему Инка, – я не умею врать императорскому сыну. Он спросил, куда мы собираемся.

– Ну конечно, – буркнул Юкон, но в тот же момент заметил мелькнувшие среди компании бездельников на улице рыжие усы. Инка снова возразила, но он уже не слушал – преследователь шел за ними, не слишком старательно скрываясь.

Они вышли из ворот с поднятой решеткой и оказались по другую сторону крепости. Дома простирались по левую руку от них, и Юкон только теперь подумал о том, что в каждом из них живут люди, обычные люди, знающие Луксмир с детства. Обычные люди, которые лелеют свои милые садики и сушат белые простыни на веревках. Обычные люди, которые не хотят, чтобы мертвецы вытоптали их клумбы и напугали их детей. Обычные люди, которые в большинстве своем (что бы там Инка ни говорила) согласны, что адепты Тенебриса заслуживают смерти.

Шли до тех пор, пока тропа не высвободилась из-под теней домов и не пролегла широкой полосой между аккуратно выстриженных сиреневых деревьев, пышное цветение которых наполняло воздух пряной сладостью. Инка сама с собой рассуждала о последнем задании Ассы, а Юкон слушал до тех пор, пока ясно не различил – неподалеку с шипением бежала вода. У него резко заныло под сердцем, до того родными были эти плеск и шепот волн.

Тропа резко ныряла вниз, и по влажной траве ноги опасно скользили. За крутым поворотом Юкон увидел серебряный проблеск, а затем и сам океан: здесь берег полого спускался к воде, и можно было спокойно войти. И, наверное, поэтому именно здесь расположилась приземистая постройка красного кирпича.

Длинное двухэтажное здание вытянулось вдоль берега. Стены его покрылись трещинами, кладка сильно обветшала, но крыша еще держалась. По теневой стороне упрямо взбирался дикий виноград. Трава рядом росла густо и бесстыже.

– Это Бухта первых переходов, – пояснила Инка, пока они приближались к запертой на засов двери. – Мы часто здесь бываем, потому что аборигены сюда не суются. Раньше в ней располагались переходы в те миры, которых давно уже не существует.

– А сейчас? – поинтересовался Юкон. Шум воды его расслабил. Преследователя на открытой местности заметно не было. Инка обошла его и села на поваленное дерево между кирпичным зданием и кромкой воды.

– Мы распределяем их, чтобы не рисковать. На каждый десяток переходов – десяток защитников. Если вдруг кто-то из ретриморов решит заявиться сюда, захватив один из наших миров, кто-то из защитников сразу же уничтожит переход. А с воды крепость почти неприступна.

– Только крепость?

– Да. Но пока никто и не пытался нападать.

Юкон присел рядом с ней. Он чувствовал неловкость между ними и не понимал, чем она вызвана. Хотелось спросить напрямую, но неясный страх удерживал его на месте.

– Мама сказала, что нам лучше не общаться, – вдруг заявила Инка, подняв на него разноцветные глаза, которые теперь казались еще ярче.

– Почему? – Юкон едва скрыл разочарование; видимо, теперь приглашения в ее дом он точно не получит.

– Она… В общем, она считает, что я могу повторить бабушкину судьбу. И не хочет этого.

– Повторить?..

– Запереться во дворце, – смущаясь, объяснила Инка. – И служить Императору. Ну или… тебе.

– Мне?! – возмутился Юкон. – Да с какой стати? Я сам здесь никто, и все меня…

Она приложила палец к его губам и мягко улыбнулась. Взгляд ее потеплел, будто он поступил ровно так, как ей хотелось бы. И неловкость стала почти осязаемой.

– Мне все равно, – сузив глаза отчего-то шепотом проговорила она и подалась вперед так, что места между их лицами осталось на один вздох. – Тебе тоже?

Он что-то невнятно промычал, поскольку ее палец все еще прижимался к его губам. А потом исчез, как не бывало. Но Юкон и моргнуть не успел, как теплые, нет, ослепительно горячие губы коснулись его щеки, а кончики волос Инки защекотали шею. Все мышцы приятно отяжелели, а рука сама собой коснулась острого подбородка, потянув к себе…

И тогда что-то яростно впилось ему в шею.

Юкон непроизвольно схватился за удавку – пальцы чудом проскользнули под тонкий кожаный шнурок. В глазах потемнело, он захрипел, но удержался в сознании. Шнурок резал сгибы пальцев, сердце молотило в ребра, но что пугало его куда сильнее – Инка не проронила ни звука. Только шелест травы, с которым бесчувственное тело тащили куда-то прочь, стучал с кровью в ушах.

Воспоминания о ежедневной борьбе с океаном придали ему сил. Он на мгновение ослабил хватку и нарочно громко захрипел, подозревая, что у его противника нет цели убить Козыря, а затем изо всех сил дернул шнурок от себя. Скользкий от пота, он вырвался из рук душителя, и Юкон получил долгожданную свободу.

С минуту они с рыжебородым смотрели друг на друга. В пустых глазах напротив отражалось высокое солнце. Кривые зубы скалились из-под вывороченных губ, глаза горели и лезли из орбит.

– Знаешь, что она сделает с твоей подругой? – просипел преследователь. – Ух, не позавидуешь.

«Какой я дурак, – пронеслось у Юкона в голове. – Какой я дурак, что ничего не сказал отцу».

Он обернулся через плечо – единственная покосившаяся дверь в кирпичную постройку скрипела на ветру. Полоса примятой травы вела к ее порогу.

Юкон снова взглянул на рыжебородого. Серебряные нити звякнули от напряжения, когда он схватился за них и дернул до простреливающей боли в висках.

«Глаза ей выдавит и личиком – в угли», – всплыла в голове чужая мысль, от которой скрутило все внутренности.

«Веди меня к ней», – велел Юкон, чувствуя, как из узла в животе возникает какая-то невероятная сила ярости, за которой даже боль было не различить.

Рыжебородый послушно проследовал к бывшим переходам. В полумраке слабо мерцала одна-единственная арка. Каждая секунда была на счету. И, пропустив преследователя вперед, Юкон шагнул в черный клубящийся туман по ту сторону перехода.

Падение длилось недолго.

Юкон с рыжебородым одновременно ударились о землю. Струны натянулись, и открывшийся глазам новый мир потемнел. Юкон вспомнил слова Ассы – живые сопротивляются подчинению. И похоже, его преследователь имел колоссальную волю к жизни.