Марина Крамская - Козырь. Создатель миров [litres]

– Юкон! – воскликнул Фос, и его колени стукнулись о пол где-то совсем рядом с головой сына. – Что с тобой?

– Не знаю, – Юкон попытался встать, но голова кружилась даже в полной темноте. – Я тут подчинил одного матроса и после этого…

– Ясно. Кого еще? Кого еще, кроме него?

– Риада.

– Серьезно? Ты смог его подчинить?

– Только тело, но не разум, – почти дословно вспомнил упрек деда Юкон.

– Да уж. Где болит? Говори как есть. Это важно.

– С головой что-то не то, – Юкон едва шевелил языком.

– Ну, эта проблема наблюдалась еще на берегу, – тусклым голосом заметил Фос.

В глазах у Юкона ненадолго прояснилось, и он смог различить отца, задумчивого и как обычно невозмутимого. Мозолистые пальцы коснулись его подбородка и заставили поднять неимоверно тяжелую голову. Зрение снова отказало, и Юкон ориентировался только на голос.

– Говори, – повторил Фос. – Что именно не так с твоей неуемной головой?

– Я тебя не вижу, – ответил Юкон и наугад ткнул рукой перед собой. Пальцы нащупали застежку плаща. – Я вообще ничего не вижу.

Страх все еще задерживался. Юкон вдруг подумал о том, что, если лишится зрения, станет больше похож на отца. У них обоих не будет чего-то, что для всех вокруг кажется совершенно естественным. И вместе с тем в голову закралась другая мысль: так вот как он себя чувствует. Каждый день. Просыпаясь и видя детей, ради шалости подчиняющих собаку; отправляясь в другие миры и встречая в них менкуров; защищая сына, единственного, кто может предотвратить крах Тенебриса.

«Это невозможно понять, пока сам не испытаешь. Только я, похоже, уже опоздал».

– Пройдет, – уверенности в голосе Фоса можно было только позавидовать. – Слышишь? Пройдет. Нужно время. Сядь здесь. И не вздумай терять сознание. Говори о чем-нибудь, неважно о чем, но чтобы я знал, что ты здесь, со мной.

Юкон хотел возразить, что единственное, чего ему сейчас хочется – умереть и проснуться в своем старом сарае, и чтобы золотоглазый щенок таращился на него из темноты, а к животу прижималась Дурочка, и в пыльное окно заглядывало тусклое солнце, которое будто бы говорило: океан ждет тебя, собирай сети, сколько можно лежать без дела, лентяй?

Нет-нет, это иллюзия. Дурочка никогда не оставалась до утра. Их обоих убил бы Стервятник.

Юкон вдруг почувствовал, как откуда-то изнутри, из самого сердца поднялась обжигающая волна. Она будто собиралась со всех уголков тела, чтобы ворваться в голову и разорваться там невыносимой болью. Юкон вскрикнул, прикусил кулак, чтобы не выдать себя стоном, но Фос все равно, конечно, заметил.

– Больно? – спросил он и приложил ладонь ко лбу Юкона. – Потерпи немного. Я сейчас вернусь.

– Нет, – Юкон предельно точным попаданием перехватил его руку. – Не уходи. Мне страшно.

– Мне тоже. Но я знаю, кто нам нужен.

Юкон замычал, отрицательно покачал головой и чуть не лишился сознания: за первым взрывом в голове последовал второй, не менее разрушительной силы. В ушах у него зазвенело. Нет, все же воскрешение лучше – пусть уж стремительное угасание вместо мучительной затяжной агонии.

– Эй, братец, – услышал он сквозь плотные пробки в ушах. – Слышишь меня? Фос того, говорит, что ты опять во что-то такое липкое и вонючее вляпался, и велел последить, чтобы ты, значит, не скопытился. Ты давай, меня не подставляй, видал я, как он мечом орудует. А мне совсем неохота с головой расстаться – где ее потом искать, а?

Юкон невольно улыбнулся и с трудом выдавил:

– Я не подведу.

Тьма гостеприимно пригласила его зайти в одному ему видимую дверь. Юкон поддался и погрузился в густой теплый туман.

Кровать плавно покачивалась на волнах. Юкон долго не мог понять, как ему пришло в голову отправиться за рыбой прямо на матрасе и как солома до сих пор не пошла ко дну. И почему так тепло, как не бывало даже в июльский полдень, когда бледный солнечный шар нагревал доски причала. Так приятно было лежать на них, заложив локти за голову, и чувствовать, как тепло проникает в вечно ноющую поясницу. И даже вода у самых камней становилась как будто нежнее, а океан – спокойнее и приветливее…

Он вздрогнул и открыл глаза. Темнота. Значит, все, что всколыхнулось в памяти за какое-то жалкое мгновение, – правда. Он на борту «Принца» и ничего не видит, потому как умудрился переборщить с подчинением.

– Эй, братец, ты спишь?

Где-то в дверях вспыхнул тусклый свет. Он быстро расползся по всей каюте, и Юкон с грохочущим сердцем различил низкий потолок, ведро без ручки в углу и даже узор на одеяле, под которым безудержно дрожал. Голова казалась неимоверно тяжелой, а стоило пошевелиться, боль недовольно зарычала, расправляя свои когти. Но Тулара, державшего в протянутой руке трехсвечник, он разглядел в деталях и чуть не засмеялся от радости.

– Ага, не спишь, – Тулар выглядел таким суровым, что не знай Юкон его добродушный нрав, всерьез бы беспокоился за свою жизнь. – Ну как, видишь меня?

– Да! – воскликнул Юкон и указал кузнецу на грудь: – У тебя что-то в бороде.

Тулар нетерпеливо вытряхнул из курчавых волос хлебные крошки, пару-тройку сухих мух и, как почудилось Юкону, чей-то зуб.

– Фос обрадуется, – заметил Тулар, прищурившись. – Меня, главное, еще отец спрашивал, мол, когда ему внуков-то ждать? А я на тебя смотрю и думаю – на кой мне такое счастье? Ни минуты ж покоя, только моргнешь, а он – ты то есть – снова в какую-то пакость вляпался.

– Прости, я не хотел, – устыдился Юкон и поспешил сменить тему: – Расскажешь, как оказался здесь?

– Да проще некуда, – Тулар подошел и беспардонно сдвинул ноги Юкона к стене, чтобы сесть на краю кровати. – Меня, значит, в трюм одного из ваших кораблей кинули и отправили, потом высадили неподалеку от нашего острова. Я знатно, конечно, удивился – но, видно, дед твой все ж таки благодарствовал мне немного. Мы ж это, на ваш взгляд, чужих младенцев-то в котлах варим, перед тем как сожрать.

Юкон тоже немало удивился, но иного объяснения не нашел.

– В общем, так и вернулся домой, а мне там сосед и говорит: отца твоего нет больше, помер то бишь. Я не поверил, спросил, как так, а он – с сердцем плохо стало. Это у моего старика – и сердце не выдержало? Да он выше меня на голову и здоровее любого быка, не может такого быть! А сосед говорит: значит, как главный в их лавке ему топор в грудь всадил, так с сердцем плохо и стало. Ну, ты знаешь, я по натуре вспыльчивый… В общем, пошел я в лавку, да топором того главного и разделал, прям как он – туши свиные. Тут-то меня и схватили, в темницу кинули, лавочник тот проклятый ретримором оказался, ну и понеслось-покатилось.

Тулар сокрушенно покачал подсвечником.

– Короче, грозили мне четвертованием или чем еще похуже, но я-то естественно уже разок помер, мне второй неохота. Тогда они мне и предложили, мол, на «Принце», говорят, рук не хватает. Сил во мне немерено, работу потяну. Ну я и подумал – чем не вариант? Скучновато бывает, даже тоскливо, особенно когда долго островов нет. Но я не унываю, тебя вот вспоминал, все думал, как ты там и нашелся ли Фос. Выходит, нашелся.