Дмитрий Скирюк - Драконовы сны [litres]

– Говорят, – раздался сзади голос Золтана, – что город, над которым спел дракон, всегда будет богат, а его жители счастливы.

– Это правда? – спросил Жуга.

Хагг пожал плечами:

– Так говорят.

– Так было, – вдруг вмешался Тил. – И даже люди помнят, что мы когда-то жили здесь. Я вспоминаю эту башню, слышу эхо – камни говорят со мной, и эти камни уложил в её основание мой народ.

– Толстуха Берта? – догадался травник.

– Да. Беар’та . Ведь и Рик не просто так нашёл тогда подземный ход.

Золтан прикрыл глаза рукой от солнечных лучей. Дракончик пел.

– Зачем он это делает?

– Что делает? – не понял Тил. – Поёт? Ну, ты даёшь! Затем, зачем и все. Шлёт весть по всем мирам, что он уже взрослый и хочет жить, сражаться и любить.

– Да… – задумчиво проговорил Жуга, весь поглощённый мыслями о предстоящем расставании. – Это верно. Да. Но он ведь что-то выкликает? Или я не прав?

Улыбка Телли стала совсем уж хитрой.

– А разве ты ещё не догадался? Имя!

Золтан и Жуга переглянулись. Тил по-прежнему смотрел на небо и не обращал на них внимания.

– Хозяин года, месяца, – задумчиво проговорил Золтан, – всё это мне понятно. Пусть даже с чужих слов, но понятно. А он? – Здесь Хагг опять взглянул на небо, в котором резвился золотой дракон. – Он… кто? Хозяин чего ? Века? Тысячелетия?

– Откуда мне знать? – пожал плечами травник. – Заранее эпоху не измерить: у неё есть границы, но не сроки. Поживём – увидим. Меня беспокоит другое.

– Что?

– Тил собирается уйти. И Нелли хочет увести с собой. Я не представляю, что делать.

– А, – кивнул Хагг, – я знаю. Он мне уже говорил. Может, так будет лучше.

– Ты думаешь?

– Она решит сама. Пускай идут: у них и так осталось мало времени для счастья. Ведь ты сам сказал, что близится война.

– Это Олле сказал, а не я. Притом, он ведь не сказал, когда она начнётся.

– Лет через пять. А может, через шесть. Когда наш молодой король немного подрастёт. Не знаю, кто с кем будет биться, но хорошего не жди. Пять лет мира – это, по-твоему, много или мало?

– Как сказать… – замешкался Жуга. – Наверное, всё-таки мало. Да, мало.

Они помолчали.

– Как ты думаешь, он справится? Сумеет защититься? Защитить её?

Ответить Золтан не успел: Телли вдруг обернулся к ним. Чёрные глаза его сверкали, словно бусины.

– Не надо трусить, Лис, – лукаво усмехнулся он. – Я справлюсь. Ещё как справлюсь! А если даже я не справлюсь, Рик поможет. Пусть я слишком человек теперь, но прежде чем уйти, мне ещё много надо разузнать и вспомнить.

Травник долго, пристально глядел ему в глаза. Вздохнул и помотал головой.

– Ох, Телли, – наконец сказал он, – чует моё сердце, натворишь ты дел… Что ж, если ты решил, иди. Перечить не стану.

Он отступил от двери. Солнечные лучи рванулись в дом.

– Может, что-нибудь возьмёшь на память?

– На память? – Телли на мгновение задумался. Кивнул. – Возьму. Вот эту вот сову. И это зеркало. Не жалко?

Травник улыбнулся.

– Забирай.

Силуэт дракона в небе замерцал, вдруг сделался нечётким и через мгновение исчез пред изумлёнными глазами горожан. И только песня продолжала литься сверху, помаленьку затихая, тая в светлой глубине. Жуга почувствовал томленье Бездны: Драконовы Сны замерли на миг в преддверии перемен. Начиналась новая игра.

А Рик так и ушёл, распевая свою новую песню.

И никто не знает, когда он спел последнюю.

And the Story’s End

Мыс Шмидта – Анадырь, Чукотка

ноябрь 1997 – март 1999 гг.

В романе «Драконовы Сны» использованы фрагменты следующих произведений:

Виктор Цой – фрагмент из песни «Мама» («Ты должен быть сильным…)

Джим Моррисон – стихи «Волк, живущий под скалой…»

Вильям Шекспир – стихи («Косматый Пирр…» и прочие), фрагменты пьес, сонет № 20 («Лик женщины, но строже, совершенней…»), речи Олле, Тила и самого Вильяма, разумеется, тоже.

Труды Владислава Глинского, создавшего гексагональные шахматы, а также Исаака Шафрана, тоже создавшего «шестигранные» шахматы и совершенно очаровательную игру «Козлик и волки» (в контексте – «АэнАрда» и «Гномы и дракон»). В детстве у меня была такая.

Алла Ястребицкая – «Западная Европа XI–XIII веков. Эпоха, быт, костюм».

Элек Мадьяр – «Венгерская кухня».

Амирдовлат Амасиаци – фармацевтический трактат «Ненужное для неучей».

Хаувамаул, или «Изречения Высокого» («Старшая Эдда», Песни о богах) – фрагменты речи Яльмара и прочих викингов.

Начало саги «О двух братьях и Спрятавшем лицо».

Жалостная песня Мамочки из фильма «Республика ШКИД» (в оригинале – «про кошку», а в данном случае – «про дракошку»).

Э. Эпплъярд – «Пересмотренная эльфийская грамматика».

В эпиграфах романа приведены цитаты из классических даосских притч.

Отдельную благодарность хочу выразить норвежскому вокальному ансамблю «Non Troppo», открывшему для меня музыку времён древних викингов.

За всё остальное автор ответственности не несёт.

«…Река, само собою, называлась Лисса…» – Лис (или Лея) – такая река действительно течёт в нынешних Нидерландах. Но и только.

«Мы называем их пенгвинами. Из-за белой головы» – Пусть читатель не удивляется: северные пингвины (бескрылые гагарки) ранее в изобилии водились в Северном полушарии и были объектом промысла. Ныне они полностью истреблены. По поводу происхождения самого слова «пингвин» существует несколько разных гипотез. Мне по душе именно эта. Пингвины Антарктики стали известны науке значительно позже – это совершенно другие птицы и даже относятся к другому семейству.

«Сэр Гудвин… пожиратель кораблей…» – знаменитые песчаные мели, расположенные всего в 10 милях от устья Темзы, возле Дуврских утёсов, у мыса Саут-Форленд, где когда-то был остров Ломеа. Всё, сказанное о них Вильямом, – абсолютная правда. (Дорого бы я дал, чтоб это оказалось всего лишь выдумкой!)

«Это плавучий маяк… […] Раскачивает волнами… Звонит…» – тоже правда, за исключением того, что первый маяк на мелях Гудвина додумались установить значительно позже – в 1795 году, а первый плавучий маяк ещё позже – в 1805-м.

Гайрфугласкер – такой остров действительно существовал и действительно взорвался и исчез с лица Земли в результате извержения вулкана, только несколько позже описанных событий, в 1830 году. С ним исчезла и огромная колония бескрылых гагарок, там находившаяся. Дальнейшую судьбу этих северных пингвинов решил человек – все они стали жертвой мировой жиропромышленности.

Язык высоких эльфов (quenia)

«Aen Arda» – «Кровь Земли» (название игры).

«Anarinya qeluva» – «Моё время закончилось».