Дмитрий Скирюк - Драконовы сны [litres]

– Эйнар? – переспросила Герта. – Эйнар Орчиз? Который высвистывал ветер?

– Не знаю. Рудольф говорил, что этот Эйнар хотел стать дельфином и однажды исчез.

– Тогда это он. Интересно. Очень интересно! Могу я это взять на пару дней?

– Разумеется, – кивнул Вильям.

– Я вот ещё что хотел, – Жуга достал мешок и выложил на стол дощечку. – Что ты скажешь вот об этом?

– АэнАрда! – воскликнула Герта. – Я думала, их уже не осталось.

– По-моему, я это уже слышал, – пробурчал Жуга. – Это всё?

– Золтан намекал, что у тебя есть для меня какой-то сюрприз, но такого я не ожидала. Превосходный экземпляр! – Глаза Гертруды светились восхищением. – К тому же, в фазе активации… Уже конец игры?

Травник вздрогнул.

– С чего ты взяла?

– Всего пять фигур осталось.

– Их и было пять. С самого начала.

– Не понимаю, – нахмурилась та. – Должно быть восемнадцать. Сколько сделано ходов?

– Я не считал. Десяток или два.

– И все – с пятью фигурами? Невероятно! – Герта вскочила и направилась к камину. Оглянулась запоздало. – Ты позволишь мне взглянуть на фигуры противника?

У травника отвисла челюсть.

– Это можно сделать?!

– Да, конечно… – Гертруда осеклась на полуслове и нахмурилась. – Постойте, постойте. Так вы не знали? Как вы тогда играете?

Жуга вздохнул.

– Никак.

– Ну и ну… Как вам это удалось?

Курился дым. Ароматическая палочка светилась красным огоньком. Над доской, на тонкой и высокой проволочной треноге покоился хрустальный шар. Свет шести свечей, установленных в углах доски, отражался в глубине хрусталя и зеленоватым, чуть мерцающим сиянием струился вниз. Повсюду за пределами стола царила темнота – Гертруда занавесила окно, а огонь в камине догорел. Дым от курительной свечи стелился над столом, и в его тяжёлых стынущих клубах проступали очертания невидимых фигур. Жуга и Вильям боялись шевельнуться и дышали в сторону, чтобы не разрушить призрачную картину.

– Одиннадцать фигур, – сказала Герта, – и на удивление хорошая позиция!

– У кого хорошая позиция? – невольно вырвалось у травника.

– У белых. Взгляни сам: пешка на проходе и прикрыта ладьёй, белый воин запер чёрного и готовится атаковать левый фланг, лис взял на вилку воина и дневного охотника, а дракону ничего не угрожает.

– Ты действительно так думаешь? – Жуга с сомнением потёр небритый подбородок. – Одиннадцать к пяти – не тот расклад, с которым можно выиграть.

– У чёрных численный перевес, но позиционное преимущество на вашей стороне. Пусть ходит пешка или лис, потом – размен ферзей…

– Размен… чего?

– Ферзей.

– Ты говоришь про воинов?

– Какая разница? У вас пешка на проходе.

– Ну и что?

– Да ничего! – фыркнула Герта. – Пешка на последней линии становится кем хочет. Как можно этого не знать?

– А кто играет, в смысле – двигает фигуры?

– В АэнАрде все играют.

– Нет, но кто начал игру?

– Как кто? – Герта с недоумением взглянула на Жугу. – Дракон, конечно!

– Наш?! – Вильям выпучил глаза. – Или…

Он не договорил. Воцарилась тишина. Взоры всех троих остановились на другом крае доски, где в клубах седого дыма вырисовывалась фигура чёрного дракона.

– Не может быть… – пробормотал Жуга. Обхватил голову руками. – Яд и пламя, не может быть…

– Пожалуй, хватит, – Герта притушила свечи и помахала ладонью, разгоняя дым. – Душно. Вы запомнили, где что стоит? Откройте кто-нибудь окно.

Вильям кивнул, шагнул к окну, рывком раздвинул шторы. Поморгал, привыкая к свету, и вдруг насторожился.

– Жуга, – позвал он, – Герта! Кто-то лезет через стену.

– Где? – вскочил Жуга. – Яд и пламя… Должно быть, это те, что шли за нами.

– Шли за нами? – Вильям поднял бровь. – Где? Когда? Я никого не видел.

– Я видел. Герта, ждёшь кого-нибудь?

– В гости через стену не лазают, – та прищурилась. – Хотя постойте. Сдаётся, одного я знаю: Герман-Селёдка. Мерзавец, каких мало. Интересно, что ему здесь нужно?

Травник машинально сунул руку под рубаху и выругался.

– Чёрт… Я не взял меча. Герта, у тебя есть что-нибудь… – Взгляд его упал на хрустальный шар. Он протянул руку:

– Можно?

Герта не успела ответить. Внизу загрохотали сапоги, а через миг три человека уже ворвались в комнату.

– Ага! – довольным голосом объявил, входя, четвёртый, видимо, Герман, о котором говорила гадалка. – Он в самом деле тут. Эй, ты, рыжий! Слышь, чё. Собирайся. С нами, значит, пойдёшь. И чтоб без глупостей!

В руках у него был арбалет. Заряженный и взведённый.

Травник подбросил в ладони хрустальный шар и поднял взгляд.

– С чего ты взял, что я с вами пойду? – холодно осведомился он.

– Сказал, пойдёшь, значит, пойдёшь. С тобой говорить хотят.

Подельники Селёдки заухмылялись.

– Ты слишком много себе позволяешь, Герман, – сухо сказала Гертруда. – Или забыл, что с тобой случилось в прошлый раз?

Казалось, тот заколебался, даже немного побледнел, но уходить, похоже, не был намерен.

– Ты, Герта, молчи лучше, – сказал он. – Мне с тобой враждовать неохота. Ты не знаешь, кто это такой.

– А мне плевать, кто он такой. Он у меня в гостях.

Герман вытянул руку.

– Энтот парень года полтора назад навёл здесь такого шороху, что у нашей братии до сих пор руки чешутся. Потом собрал себе кодлу и промышлял на дорогах…

– Это был не я, – сказал Жуга. – Тот парень украл моё имя. Я убил его.

– Во-во, – кивнул Селёдка, – от подельников избавился! А после в Лиссе вырезал в корчме двенадцать человек.

– Сколько-сколько? – брови травника полезли вверх. – Уже двенадцать?

Приятель Германа – коротконогий парень в кожаной куртке, стоявший у окна, сердито сплюнул. Лицо у него было круглое, с редкой бородёнкой неприятного тёмно-рыжего оттенка. Он вынул нож – широкий крис с истёртой рукоятью и махнул им в сторону двери.

– Скажи спасибо, что ты здесь, – сказал он. – Кабы не Гертрудин дом был, прямо тут порезали бы… А ну, кончай болтать. Пошли!

– А этого? – указал другой на Вильяма.

– А про него ничё не говорили.

– Лови! – вскричал Жуга и ничком рухнул на пол.

Шар взвился в воздух. Гертруда мигом укрылась за столом, рванула Вильяма за руку. Тот упал. Герман вытянул руку, поймал хрусталь и недоумённо на него воззрился. Поверхность шарика играла радужными бликами, искрилась, вихрилась яркими снежинками. Селёдка полюбовался шариком и сунул его в карман.

– А ничё игрушка. – Поднял взгляд на травника. – И чё? Сыграем в мячик?

– В ящик он сыграет, – снова сплюнул тот, что стоял у окна.

Остальные загоготали. Только Герман остался серьёзен.

Жуга поднялся, несколько обескураженный. Помедлил и шагнул к двери.

– Постой, – Гертруда ухватила его за рукав.