Александра Монир - Финальная шестерка [litres]

Но я не одна здесь! В коридоре стоит еще кто-то, тоже с фонариком – Беккет Вулф!

Дрожащими пальцами пытаюсь выключить свой, чтобы улизнуть незаметно, но поздно. Беккет светит мне прямо в лицо.

– Гуляем после отбоя? А если я доложу?

Мне почему-то кажется, что он уже давно здесь торчит… ждет чего-то.

– То же самое относится и к тебе, – парирую я.

– Я просто воздухом хотел подышать, а вот некоторые ночью к своему парню шастают.

Уже лучше… про Дот он явно не знает. Выпрямляюсь и со всем отпущенным мне презрением говорю:

– Глупости. Мне не спалось, вот и вышла пройтись. Ничего скандального в этом нет.

Идя обратно, я слышу, как Беккет напевает что-то знакомое:

Эта мелодия преследует меня всю дорогу до моей комнаты. Я ее знаю: классическое что-то, тех времен, когда мои родители были маленькими – почему же она меня так пугает? Точно. Это песня группы «Радиохед», и называется она «Параноид Андроид». Может, Беккет видел больше, чем говорит?

Будит меня не звонок, а некто вошедший без стука. Ларк! Сажусь, прикрывая грудь.

– На завтрак в столовую не пойдем, – объявляет она вместо доброго утра. – Доктор Такуми устраивает в медиакомнате пресс-конференцию – одевайся и дуй туда.

– А что слу…

Но она уже переходит дальше. Чует мое сердце, не к добру это.

– Не знаете, случайно, в чем дело? – спрашиваю Анри и Евгения, встретив их в коридоре. Они тоже без понятия, но волнуются, похоже, не меньше меня.

Мрачный доктор Такуми стоит под прицелом полудюжины камер. Посторонние в учебном центре? Совсем плохо дело.

Мы втроем садимся к Дэву во второй ряд – он тоже не в курсе, само собой. Наоми что-то не видно. Занимаю ей место у прохода и сижу, не спуская глаз с двери.

– Смотри! – говорит Дэв, толкая меня.

С другой стороны появляется генерал Соколова, ведущая за руку Дот. Та спотыкается, как будто только что ходить научилась, и отвечает на приветствие Сидни Перл пустым взглядом, словно видит ее впервые. Мне становится жутко.

– Что происходит?

Ух, наконец-то Наоми пришла. Раз она тут, значит ее не замели… так ведь?

Дот тяжело, с помощью генерала, поднимается на сцену.

– Похоже, перезагрузили ее, – говорит Дэв.

– Перезагрузили? Это еще зачем?

Но доктор Такуми уже подходит к микрофону под объективами камер.

– Ночью в Космическом центре Джонсона произошла попытка хакерского взлома. Спешу заверить, что никакого ущерба мы не потерпели, но действовать пришлось быстро. Взломать пытались одного из наших роботов высочайшего класса по имени Дот, вследствие чего мы вынуждены были вернуть его к первоначальным настройкам, стерев память и функции. Дот придется заново всему обучаться, и на Европу с финальной шестеркой она не полетит.

Все дружно ахают, Наоми хватается за мою руку. Видя, как она паникует, я сохраняю мину игрока в покер, хотя внутри сам весь трясусь, как желе.

– Но экспедицию, тем не менее, будут сопровождать два робота, – продолжает доктор Такуми. – Недавно мы закончили тестировать запасную модель – она не идеальна, но в помощники Кибу сгодится.

– Вам уже известно, кто совершил этот предательский акт? – спрашивает кто-то из журналистов.

Ногти Наоми вонзаются в мою руку. Сейчас ее разоблачат… надо приготовиться к худшему.

– Информация пока не подтверждена, но подозреваемый у нас есть, – отвечает доктор.

Он делает паузу. Я смотрю в пол, судорожно гадая, что теперь будет с Наоми и как я могу ей помочь.

– Мы почти уверены, что это наш бывший сотрудник. Не секрет, что доктор Грета Вагнер после нашего разрыва с «Вагнер энтерпрайзис» безуспешно пыталась опорочить миссию «Европа», – завершает, не скрывая гнева, доктор Такуми.

Новый удар. Они подозревают не нас, а ученую даму, кумира Наоми, чья книга лежит у меня на тумбочке. В глазах Наоми отражается моя вина и мой шок.

– Еще одно, – говорит доктор, и на этот раз я могу поклясться, что он смотрит прямо на нас двоих. – Финальная шестерка будет отобрана раньше, чем мы намеревались, а именно завтра. Попытка саботажа еще раз дала понять, как мало времени у нас остается.

В чем же я промахнулась?

Желчь подступает к горлу при виде впавшей в младенческое состояние Дот. Я думала, что зашла и вышла достаточно быстро, чтобы не причинить ей вреда, а на поверку выходит, что я всего лишь любитель, взявшийся за непосильное дело. Вместо того чтобы обеспечить финалистам защиту и открыть миру правду о планете Европа, я всех нас подставила под удар. Предъявить биоподписи, полученные от робота со стертой памятью, я уже не могу – мои открытия будут выглядеть как бред сумасшедшего. Дот отстранена, доктор Такуми торопит с финалом, и никто не узнает о том, что я сделала.

Во всем виновата я, звучит у меня в голове под наводящую ужас речь доктора. Облажалась по полной и не уверена, что смогу хоть что-то исправить.

А Лео? Он, наверно, ненавидит меня не меньше, чем я себя. Может, сознаться во всем? Этим я сниму подозрение с невиновного человека, и биоподписи тоже, возможно, примут всерьез, если я обменяю их на свою свободу. Но наказание затронет и моих близких: их выставят на улицу, Сэма лишат медицинской помощи… нет уж. Доктор Вагнер может противостоять Центру Джонсона и правительству, а я не могу. Кроме того, мое признание лишит финальную шестерку единственного астронавта, чьи знания способны сохранить жизнь пяти остальным.

Я обязана лететь с ними, иначе никак.

Как только нам разрешают уйти, мы с Лео во всю прыть шпарим к лифтам. Заскочив в пустую кабину, я прячу лицо у него на груди – и чувствую, как он застывает.

– Я уж думал, что больше не увижу тебя, – говорит Беккет, втиснувшись вслед за нами.

– С чего это, интересно?

– Так, чутье. После того, что случилось ночью.

На жилом этаже он выходит первым.

– О чем это он? – недоумевает Лео, наморщив лоб. Придется рассказать ему, что взлом робота – не единственный мой косяк.

– Он видел, как я шла к тебе прошлой ночью. А может, и еще что-нибудь.

Лео стонет, узнав о новой проблеме, и тут меня осеняет. Если Беккет правда видел, как Дот выходит из моей комнаты, то отнюдь не по доброте душевной это скрывает. Ему что-то от меня надо… вопрос в том, что.

– Зайдем, – говорю я Лео у своей двери. – Есть вещи поважнее того, что нас застукают вместе. Надо поговорить.

– Ладно, только не посреди комнаты – нас могут услышать. Давай вот здесь. – Лео открывает дверцу стенного шкафа.

Мы втискиваемся под мою висящую на плечиках форму. Было бы смешно, не будь все так серьезно, – меня и теперь нервный смех разбирает. Чтобы побороть его, я наскоро посвящаю Лео в суть дела, рассказываю о жизни на Европе и об инопланетных бактериях, подчиняющих себе наши тела и наше сознание.