Александра Монир - Финальная шестерка [litres]

Оркестр играет «Наш славный старый флаг».

– На-о-ми! Бек-кет! – скандируют зрители. – Ура, США!

Я воспринимаю все в замедленном темпе. Как они могут радоваться, когда мне так плохо?

Так не должно быть. Если я и представляла себя в финальной шестерке, то лишь вместе с Лео. Впору истерику закатить оттого, что всю оставшуюся жизнь я проведу с ненавистным Беккетом и четырьмя почти незнакомыми мне людьми.

К доктору присоединяется генерал Соколова, и они вдвоем распространяются о наших радужных перспективах. Я не слушаю. Только бы не заплакать, не встретиться взглядом с Лео.

Когда меня забирали из семьи, я тоже страдала, но когда у тебя отнимают первую и единственную любовь, это совсем другое. Речи заканчиваются, охрана смыкается вокруг нас и уводит обратно в учебку всех – избранных, отсеянных и наставников. Я, отделившись от общей массы, догоняю доктора Такуми у самых дверей и хватаю его за руку что есть силы.

– Прошу прощения? – освобождаясь, холодно произносит он.

– Почему я? Почему Беккет, а не Лео?

– Тебя наметили сразу. Ты намного опережаешь всех остальных по техническим навыкам и уровню знаний.

Я холодею, понимая, что последнее слово он подчеркнул неспроста.

– Увидев, на что ты способна, мы поняли, что на Европе ты для нас гораздо полезней, чем на Земле. – Он понижает голос, и что-то в его глазах пугает меня. – Не думаешь же ты, что твои художества с Дот прошли незамеченными? Я прекрасно знаю, что это ты, но это лишь подтверждает твою полезность: лучшего инженера нам не найти.

Эти слова опустошают меня. Итак, он знает… он все время был на шаг впереди. Теперь ясно, почему мне выделили местечко в финальной шестерке вместо того, чтобы бросить в тюрьму: я для них ценный кадр.

Послать меня на Европу в качестве морской свинки безопасней, чем исключить – ведь даже тюремные стены не помешали бы мне оповестить мир о своих открытиях. Доктор Такуми знает, что теперь я ни слова не вымолвлю из благодарности, что он не выдал меня – и еще потому, что я отвечаю за жизнь всей шестерки.

– Но почему не Лео, ведь он лучше Беккета?

– Вас обоих мы не могли взять. Любовные связи между астронавтами столь важной миссии недопустимы. Беккет вполне способен заменить Лео и уже доказал свою полезность на деле.

Любовные связи… а я-то думала, что у нас с Лео все шито-крыто. Опять просчиталась, и Лео не взяли в экипаж по моей вине.

Доктор Такуми уходит, кому-то указав в мою сторону. Ларк обнимает меня за плечи и вводит внутрь. Заметив, что я ищу глазами Лео, она говорит:

– Все уже наверху.

Я не могу больше сдерживать слезы, и Ларк, отставив свой командирский тон, утешает меня:

– Твоя жертва не напрасна, Наоми. Ты можешь спасти нас всех. Будущие поколения землян могут появиться только благодаря вам – тебе, Цзяню, Беккету, Сидни, Дэву, Минке. Ваш подвиг останется жить в веках. Будь это возможно, я бы сама полетела с вами.

Я киваю, но боль в сердце не утихает, и перед глазами стоят дорогие лица: Сэм, мама, папа, Лео.

Проходят часы, прежде чем я снова встречаюсь с Лео. Пока убитые горем изгнанники собирают вещи, финальная шестерка проходит брифинги с руководителями космических агентств и генеральным секретарем ООН. Все, даже сомневавшаяся ранее Сидни, в приподнятом настроении перед завтрашним стартом, который будто бы «затмит высадку на Луне» – все, кроме меня.

После ужина нас наконец отпускают, и я догоняю Ларк.

– Передайте это Лео, пожалуйста. – Записку я нацарапала на одном из заседаний. Ларк соглашается, я жду в своей комнате, и через несколько минут он приходит. Бросаюсь в его объятия, страдая и ликуя одновременно. И как я только вытерпела до этой минуты?

– Прости, прости. – Я рыдаю, он целует меня. – Это я во всем виновата.

– Не вини себя, – шепчет он в мои волосы – и я вижу, что он тоже плачет.

– Останься со мной на всю ночь, – говорю я, глядя ему в глаза. – Уверена, что Ларк нас прикроет, если тебя хватятся, – а нет, так и пусть. Ничего хуже доктор Такуми уже не придумает.

Лео берет меня на руки, кладет на кровать, ласкает. Я забываю обо всем, даже о близкой разлуке – и вдруг он отодвигается.

– Почему? Что случилось?

– На Европе ты должна будешь найти себе другого партнера, чтобы иметь от него потомство. Невыносимо.

– Не будет этого. Никто меня не заставит. Но знаешь… я не буду против, если ты найдешь кого-то здесь, на Земле. – Лео яростно трясет головой, я прикладываю палец к его губам. – Будь со мной, чтобы я могла помнить об этом всю жизнь.

– Ты уверена?

Я привлекаю его к себе.

– Как никогда.

Наши лбы соприкасаются.

– Ti amo, Наоми.

Я так долго мечтала об этом мгновении… не думая, что мы придем к нему в ночь перед нашей вечной разлукой.

– Ti amo . – Крепко обнимаю его и закрываю глаза, запоминая каждое ощущение. – Люблю тебя.

Я чувствую ее кожу своей, ее волосы щекочут мое плечо. Сбылось то, на что я не смел надеяться, и я улыбаюсь, глядя, как она спит.

В дверь стучат.

– Старт с мыса Канаверал через час! – кричит кто-то, и вчерашнее бьет в грудь с новой силой. Я сажусь, взявшись за голову, Наоми просыпается.

– Пора, – говорю я голосом, непохожим на свой.

– Нет. Я не могу, – в панике шепчет она.

Я должен быть сильным ради нее. Впереди у меня бездна времени для эмоций, но сейчас я не позволю им выплеснуться.

– Мы ведь не прощаемся. – Я глажу пальцем ее нежную шею. – Буду каждый день слать тебе письма и видео, а когда Европа будет готова к заселению, первым запишусь в колонисты. Ждать придется долго, но я дождусь.

Наоми молчит. Я знаю, о чем она думает: что, если они даже не долетят до Европы? Если инопланетяне перебьют их сразу после посадки? Если на Земле случится еще один катаклизм и на этот раз я не выживу?

Я знаю, о чем она думает, потому что те же вопросы крутятся и у меня в голове.

Мы, шестеро отверженных, едем на вагонетке следом за финальной шестеркой. Как только они стартуют, нас отправят домой с базы Эллингтон. Мои надежды остаться в Америке увяли в зародыше: доктор Такуми еще вчера сказал, что мое время в США истекло. Одно горе за другим.

Стоящие вдоль дороги толпы размахивают флагами и плакатами с именами шестерых избранных. Больно вспоминать, что и меня так совсем недавно приветствовали.

Останавливаемся у президентского самолета, который доставит финальную шестерку на мыс Канаверал. Меня пронизывает ярость при мысли о Беккете – ухмыляется, небось, рядом с дядюшкой. Это я должен был там сидеть, я должен был стартовать вместе с Наоми. Как мог доктор Такуми совершить такую ошибку?

Охрана сопровождает нас на огороженную часть полосы – подальше от зрителей, но недостаточно близко к астронавтам. К Наоми. Они выстраиваются в ряд вместе с Кибом, новым запасным роботом, доктором, генералом и президентом Вулфом. Гордо улыбаясь, они позируют для самого легендарного снимка в истории человечества – все, кроме Наоми, которая в панике водит глазами по сторонам. Поднимаю руку, давая понять, что я здесь, и она вдруг мчится ко мне! Мы обнимаемся под изумленный ропот толпы, наши губы сливаются, ее слезы увлажняют мне щеку.