Александра Монир - Финальная шестерка [litres]

– Люблю тебя. Люблю, – шепчу я. Нас растаскивают, но она успевает сказать надломленным голосом:

– И я тоже! И я!

Я вынужден смотреть, как она поднимается в самолет, оставляя меня навсегда. Ее лицо прижато к иллюминатору, я шлю ей прощальный поцелуй и сгибаюсь пополам, когда самолет взлетает. Ана Мартинес неловко треплет меня по плечу.

– Паршиво это, знаю, но дома тебе станет лучше. Сейчас нас отправят.

Не станет мне лучше, Ана. Дома меня ждут одни только призраки.

– Финалисты, благодарю за службу! – гремит в микрофон доктор Такуми. – Ваши страны гордятся вами и примут вас как героев.

Где же Ларк? Хочу проститься с единственным человеком, который по-настоящему знал Наоми… знал о нашей любви, но ее нигде нет.

Первый самолет, под французским флагом, уже идет на посадку.

– Au revoir, mes amis [4] До свидания, друзья (фр.). , – говорит Анри, заходя в него. За ним, скорее всего, последует итальянский… ну точно, вон в небе наш флаг, красно-бело-зеленый.

Самолет подруливает, охранник подталкивает меня. Оглядываюсь в последний раз на Космический центр Джонсона, где изменилась вся моя жизнь, где чуть было не осуществились мечты, и поднимаюсь на борт.

Здесь что-то не так. Самолет только снаружи похож на военный транспорт, которым я летел в Хьюстон. Этот внутри больше, чем кажется, и всюду мягкая мебель, компьютерные мониторы, пульты, мигающие огоньки индикаторов. Меня никто не встречает – ни доктор Шредер, ни офицеры воздушных сил. Взглянув на один из экранов, я моргаю и смотрю снова – убедиться, что глаза меня не обманывают. Нет, так и есть: передо мной домашняя страница «Космического конспиратора», сайта, о котором столько говорила Наоми. В верхнем углу надпись: АДМИНИСТРАТОР В СЕТИ.

Куда это я попал?

Я чуть не падаю, когда самолет взлетает.

– Есть здесь кто-нибудь? Что происходит?

– Спасибо, Ларк, – произносит незнакомый женский голос. – Он на месте.

Из кабины выходит женщина с серебристыми волосами – та, чье фото стояло на столе у Наоми.

– Грета Вагнер? – спрашиваю я шепотом.

Она прячет телефон и улыбается мне.

– Здравствуй, Леонардо. Присядь, поговорим – есть о чем.

Наш борт номер один снижается над мысом Канаверал. Все вопят, ухают, снимают селфи с президентом, пристают с вопросами к руководителю полетов – только не я. Всю первую половину полета я просидела, пригнув голову к коленям и делая вид, что меня здесь нет, теперь смотрю на сидящего напротив Беккета Вулфа.

– Чего уставилась? – осведомляется он.

– Ты сказал доктору Такуми, что видел тогда ночью, ведь так? – Картина понемногу проясняется. – Доказал свою полезность, как он выразился. Занял место Лео, настучав на меня.

Беккет смеется, но как-то неестественно. Это лишний раз доказывает, что я угадала верно.

– Ну так знай: тебе это так не пройдет.

Народу на космодроме еще больше, чем в Хьюстоне. На взлетном поле, сверкая на солнце, стоит ракета «Юпитер Спейс-Икс», пуская пары перед стартом. Не верится, что скоро мы будем лежать, пристегнутые, внутри.

Мы садимся, подруливаем. Дверь салона открывается, и я, выйдя, начинаю искать глазами своих.

– Наоми! – окликает Сэм из вип-зоны, отведенной для родственников финальной шестерки. Бегу к ним, заливаясь слезами. Следом мчатся два охранника, и все на нас смотрят, но мне это все равно. Мы, все четверо, сплетаемся вместе, обмениваясь поцелуями, и я уже не знаю, чьи слезы у меня на щеках.

– Прости, что не вышло к тебе вернуться, – говорю я, уткнувшись Сэму в плечо. – Мы были вдвоем против всего мира, и вот…

– Так все и есть, – перебивает он. – Ты обеспечишь нам лучший мир. – Его голос дрожит, но он храбро улыбается. – Я ж говорил, что ты рождена для этого дела. А за меня не волнуйся, я буду в порядке.

– Мы так гордимся тобой, азизам. – Мама почтительно трогает мой скафандр. – Мы каждый день будем на связи, правда? По почте, по видео, все равно.

Только папа молчит и даже улыбнуться не может.

– Я люблю тебя, милая. – Он целует меня в лоб.

– И я вас люблю. Только теперь поняла, какой я была… как я счастлива, что у меня есть вы.

Толпа издает рев. Громадные часы высвечиваются, начинается обратный отсчет.

– Готовность десять минут! – объявляет голос.

Я еще раз обнимаю моих любимых – и как только сердце не разорвется от всех сегодняшних расставаний? Охранник кладет руку мне на плечо.

– Пора в ракету, Наоми.

Уже? Торопливо говорю напоследок:

– Вы видели по телевизору, рядом со мной стоял мальчик… его зовут Лео Даниэли, и у него не осталось никого из родных. Возьмите его к себе, а? Он… очень много для меня значит.

– Мы найдем его, – обещает мама.

– Лети, пташка, – говорит Сэм на ухо. – Мы будем следить, как ты там.

– Полетит только мое тело, душа останется с вами. Не прощаюсь, потому что верю, что мы увидимся.

– Семь минут!

Охранники, уже вдвоем, уводят меня и ставят в ряд с роботами и всем экипажем. Под стук моего сердца мы заходим в ракету, занимаем перегрузочные кресла, пристегиваемся – всё как на виртуальной симуляции. Киб отслеживает процесс. Когда-то сбоку от меня лежал Лео, и мы с ним поцеловались. Теперь его нет, и сердце зажато в тиски.

Идут последние секунды. Никого не волнует, страшно мне или нет.

– Шесть… Пять…

Снизу слышится рокот, мы хватаемся за борта своих люлек. В иллюминатор видно выпрыгнувшую из озера рыбу. Небо окрашивается в багровый цвет, и…

– Ключ на старт! – кричит Киб.

Меня вдавливает в обивку. Когда мне начинает казаться, что я больше не выдержу и взорвусь, мы взлетаем и уходим далеко в небо.

Стою на берегу частного австрийского озера с опальным ученым доктором Гретой Вагнер. Она же, как я теперь знаю, стоит за «Космическим конспиратором». Я не свожу глаз с бетонной платформы, где высится последнее тайное изобретение доктора: одноместная космическая ракета.

– Я придерживаюсь мнения, что под европеанским льдом таятся и величайшие открытия человечества, и величайшие опасности для него, – говорит доктор Вагнер. – Никто не знает, как отнесутся коренные обитатели к людям. Я бы охотно рискнула сама, да возраст не позволяет. Мне помог выпуск новостей в день избрания финальной шестерки: посмотрела и поняла, что могу на тебя рассчитывать. Ты, насколько я вижу, хочешь этого не меньше, чем я.

У меня учащается пульс.

– Говорите, что надо делать.

– Мой космический корабль меньше, легче, а потому и быстрее того, на котором летит шестерка. Они стартовали первыми, но ты, если отправишься на этой неделе, можешь догнать их на марсианской орбите, пристыковаться к ним и в качестве прицепа долететь до Европы.