Кассандра Клэр - Призраки Сумеречного базара. Книга вторая [6-10 части] [litres]

Но даже в этой агонии было облегчение. Все, это конец , – говорил он себе из последних сил и был благодарен. – Наконец-то развязка, после всей этой боли и мрака. Он умрет раньше, чем исчезнет последняя капля его человечности. Грядущее сулит отдых… И встречу с его парабатаем.

Вместе с мыслью про Уилла пришла и другая. Тихий прохладный ветер веял с реки. Нежное, серьезное лицо, неизменное, как его сердце… Думая об Уилле, он знал, что тот сказал бы. Он слышал его, словно завеса смерти распадалась в огне между ними, и друг кричал ему в самое ухо:

Джем! Джем! Джем Карстерс! Не смей бросать Тессу на произвол судьбы. Я знаю тебя лучше, чем ты знаешь себя. Я всегда тебя знал. Ты не сдашься. Держись, Джем.

Он не предаст любовь, не обесчестит ее, сдавшись. Он вынесет любую боль. И среди тьмы и муки Джем держался.

И выжил. Невозможно, невероятно, но выжил. В огне, мраке и времени.

Джем очнулся, хватая ртом воздух.

Он лежал в теплой постели. В его объятиях тихо дышала жена.

Тесса спала на белых простынях в беленой комнатке домика, который они снимали. Когда Джем посмотрел на нее, она что-то пробормотала – несколько неразборчивых слов. Тесса говорила во сне, и каждый звук, слетавший с ее губ, нес утешение. Больше века назад он, помнится, все думал, каково это было бы – просыпаться рядом с ней. Он грезил об этом…

Теперь он знал.

Джем еще немного послушал ее сонное бормотание, глядя, как от дыхания вздымается и опадает покрывало на груди, и напряжение наконец покинуло его тело.

Ее ресницы затрепетали.

– Джем? – рука нашла его плечо, скользнула по гладкой коже.

– Прости. Не хотел тебя беспокоить.

– Ну, только не извиняйся, – она сонно улыбнулась.

Джем оперся на подушку и поцелуями закрыл ей глаза – чтобы увидеть, как они снова откроются, ясные и прохладные, как речная вода. Он поцеловал щеку, красноречивый изгиб губ, подбородок и жадно провел горячими губами по шее.

– Тесса, Тесса, – прошептал он. – Wŏ yào nǐ .

Я хочу тебя.

– Да, – сказала она.

Джем откинул простыню и начал целовать ее ключицы, наслаждаясь вкусом ее мягкой, теплой от сна кожи, каждым ее атомом. Он проложил тропу поцелуев по всему ее телу. Когда они уже спускались по животу, ее пальцы сжались, вцепились в его волосы, беря его на абордаж, призывая не отступать, а от голоса – уже больше не тихого, кричавшего его имя – эхом зазвенели стены.

Она заполнила все пространство вокруг него, оттесняя, смывая ужас и боль.

Когда настала ночь, Джем и Тесса лежали лицом друг к другу в постели, переплетя пальцы, приглушив голоса. Они могли вот так шептаться и хихикать всю ночь, и часто так и делали. Одним из величайших блаженств для Джема было просто лежать – лежать рядом с Тессой и разговаривать. Часами.

Но для этого были нужны тишина и покой, а сегодня их никто не обещал. Свет взорвался в затененной комнате; Джем слетел с кровати и заслонил Тессу собой.

Слова переливались на стене, дрожа синим и белым светом. Тесса села, завернулась в простыню и закрутила волосы в узел на затылке.

– Послание от Магнуса, – коротко сказала она.

Буквы сообщили, что Алек и Лили Чен уже спешат им на помощь. Забросят багаж в Институт и будут готовы встретиться у входа на Сумеречный базар.

Джем встретил взгляд Тессы и увидел в нем отражение своей собственной тревоги.

– О, нет, – пробормотала Тесса. – Надо их найти. Надо их остановить. Только не в Институт!

Джем уже метался по комнате в поисках одежды.

Институт Буэнос-Айреса находился в городке Сан-Андрес-де-Хилес. Для посторонних глаз он выглядел как большой мавзолей на заброшенном кладбище в окружении призрачно-бледного разнотравья.

Алек, впрочем, видел его в еще худшем свете: высокое здание тускло-ржавого цвета, вместо одного крыла – обугленные руины. Он знал, что Институт очень пострадал во время Темной войны, но почему-то думал, что его давно отремонтировали.

Лили втянула воздух.

– Они намешали крови в краску.

Если бы не охранник у входа, Институт выглядел бы покинутым. Алек прищурился: Сумеречные охотники обычно не охраняли свои Институты – за исключением военного времени.

Они с Лили кивнули друг другу и двинулись навстречу буэнос-айресским Охотникам.

Стражник у порога с виду был на несколько лет моложе Алека. Суровое лицо, сурово сдвинутые черные брови и подозрительный взгляд.

– Гм, – сказал Алек. – Так. Bonjour? Стоп, это же по-французски.

Лили одарила юношу ослепительной клыкастой улыбкой.

– Дай-ка я с ним разберусь.

– По-английски я тоже могу, – поспешно заявил тот.

– О, здорово, – облегченно вздохнул Алек. – Я из Нью-Йоркского Института. Меня зовут…

Темные глаза стражника расширились.

– Вы – Александр Лайтвуд!

Алек моргнул.

– Вроде да.

– Я как-то раз был у Инквизитора в офисе, – застенчиво пояснил юноша. – Там гобелен с вашим портретом висит.

– Да, я в курсе.

– Я поэтому и понял, что это вы. С ума сойти, такая встреча! Я хочу сказать, такая честь для нас. Черт, что я несу! Мое имя – Хоакин Акоста Ромеро, к вашим услугам.

Он протянул руку, Алек пожал ее и почувствовал, что молодой человек дрожит от волнения. Алек бросил панический взгляд в сторону Лили, которая расплылась в улыбке и беззвучно произнесла: «Как мило!».

– А это Лили, от которой помощи не дождешься, – представил ее Алек.

– О, да. Ой, то есть счастлив познакомиться и с вами тоже. Вау! Ну, входите.

Лили сладко улыбнулась ему, показав клыки.

– Я не могу.

– Ох, черт! Да. Простите. Я покажу вам задний вход. Там есть ход в святилище.

Магнус зачаровал Нью-Йоркский Институт, чтобы обитатели Нижнего Мира тоже могли заходить в некоторые помещения, но в большинство других филиалов их до сих пор не пускали – никуда, кроме святилища. Алек с удовольствием отметил, что Хоакин улыбнулся Лили искренне и дружелюбно.

– Спасибо, – сказал он. – Нам нужно увидеться с друзьями по одному делу, но я хотел оставить тут вещи и потом вернуться поспать. Нам можно поставить раскладушки в святилище.

Хоакин повел их по темному, опутанному паутиной коридору. Алек все не мог выбросить из головы разрушенное крыло… Скорее всего, в этом Институте и раскладушек-то нет.

– А… а вашей подруге будет нужен, гм… ну, гроб? – осторожно поинтересовался Хоакин. – Вряд ли у нас тут есть гробы. Ну, то есть, уверен, я смогу найти где-нибудь один. Глава Института… гм… очень придирчиво относится к посетителям, но уж против гостьи самого Александра Лайтвуда он возражать точно не станет.

– Гроб мне не нужен, – успокоила его Лили. – Комнаты без окон вполне хватит. Нет проблем.

– Когда говоришь о даме, можешь обращаться к ней самой, – мягко напомнил Алек.