Филис Каст - Всадница ветра [litres]

– Но что было с ее лапой днем? Клянусь, на ней ни царапинки.

– Может, какая-то ерунда. Она могла ее подвернуть. Или Антрес ударился рукой, и она это почувствовала. Они с ней очень близки. Но она быстро успокоилась, а значит, ничего серьезного не произошло.

– Знаю. Просто я… ну… не хочу потерять Антреса, – прошептала Данита.

– И не потеряешь. Они с Баст тебя любят.

Данита вскинула голову.

– Это он так сказал?

Мари рассмеялась.

– Ему не нужно этого говорить. Это же ясно как день.

– Я все думаю: что, если с ним что-то случилось, а я так и не сказала ему, что испытываю к нему на самом деле – как я хочу провести жизнь с ним и Баст. Я так боялась его прикосновений, что выстроила стены и пыталась сделать вид, что я – что я вовсе даже не влюблена. – Данита помолчала и вытерла слезы. – Я буду ненавидеть себя, если окажется, что я больше никогда его не увижу – что он никогда не узнает.

– Не узнаю что? И почему ты плачешь? – Антрес вынырнул из темноты; у его ног сверкнули желтые кошачьи глаза.

– Антрес! – Данита бросилась ему на шею.

Наемник засмеялся, подхватил Даниту и закружил ее, а потом быстро поцеловал. Это был не требовательный, страстный поцелуй, а скорее нежное приветствие, и Мари с удовольствием отметила, что Данита не отвернулась и не попыталась отстраниться.

– Мы с Баст так беспокоились! Почему так долго? Я уже начала думать, что…

Она осеклась, заметив на его большом пальце окровавленную повязку. Данита потянулась к ране, но он отнял руку.

– Ничего страшного. Просто сорвал ноготь. Отрастет. – Антрес приветственно кивнул Мари.

Она кивнула в ответ, но подошла и, привычным движением взяв его руку, начала разматывать повязку.

– Честное слово, ничего серьезного. Болит, но жить буду.

– «Болит, но жить буду» легко может превратиться в «подхватишь заразу и умрешь», особенно если рану не обработать как следует. – Мари откинула последний виток ткани и поморщилась при виде сорванной ногтевой пластины – не было даже когтя, который обычно был спрятан под ногтем. – Выглядит отвратительно. Как ты умудрился?

– А, ерунда. Он быстро отрастет. Надо сказать спасибо связи с Баст. Мои… гм… особенности вроде когтей, которые я могу выпускать и втягивать, и улучшенного зрения быстро восстанавливаются в случае чего.

Данита выглянула из-за плеча Мари и уставилась на руку Антреса.

– Какой кошмар!

Он улыбнулся ей.

– Такой царапиной меня не испугать, – сказал он и зашипел, когда Мари ткнула рану пальцем.

– Внутри ничего нет и, кажется, ты ничего не сломал. Похоже, рана чистая – такое чувство, что кто-то просто вырвал у тебя коготь. – Мари внимательно посмотрела на него, заметив, что он не ответил на ее вопрос.

Антрес пожал плечами.

– Значит, повезло, что он так легко отвалился. Он заживет. Обещаю.

– Рану нужно промыть и заново перевязать. – Мари помолчала и спросила: – Антрес, это сделал отец Джон?

– Нет!

– Тогда почему тебя так долго не было? – спросила Данита.

– Я просто задержался в деревне. Я собирался немного поторговать, а к тому времени, как лодки переправились через плотину, рынок уже закрылся. – Антрес посмотрел на Мари. – Отец Джон этого не делал, но он был недоволен. Кажется, вы ему не понравились.

– Меня не впечатлили лидерские качества отца Джона, – сказала Мари.

Антрес хохотнул.

– Неплохо сказано.

– Он рассказал тебе, что произошло? – спросила Данита.

– Свою версию, довольно предсказуемую. Как я понял, у Голубки было видение, которое ему не понравилось.

Мари и Данита быстро пересказали ему события дня. Антрес с отвращением покачал головой.

– То есть он попросил ее о видении, а потом отмахнулся от него и оскорбил вас. Даже для отца Джона это довольно узколобо.

– Мы можем что-то сделать? Как-то предупредить Салишей, которые живут выше по течению? – спросила Мари.

– Есть только один способ, но тогда Салиши могут запретить мне или тем, кого я веду, ходить по реке.

Нежное лицо Даниты резко побледнело.

– Ты собираешься уйти, когда мы доберемся до равнин Всадников ветра?

– Нет, – твердо сказал Антрес. – Я больше не наемник-одиночка. Ты, Мари, Ник и все остальные признали меня. Я часть Стаи.

– Это точно, – сказал Ник, подходя к ним. – Рад видеть тебя на своем месте, дружище. – Тут он поморщился, заметив палец Антреса. – Зараза! Выглядит мерзко.

– Да, но быть дома – лучшее лекарство, – сказал Антрес. На слове «дом» он поймал взгляд Даниты, и девушка ослепительно улыбнулась, а Баст раскатисто заурчала.

– Так что это за разговоры об уходе? – спросил Ник.

– О нет. Я никуда не собираюсь. Я всего лишь имел в виду, что если нам по какой-то причине придется вернуться этим путем – в норы Землеступов или в Древесное Племя, – то мне, скорее всего, не позволят пройти.

– А, отец Джон. – Ник покачал головой. – Мне до сих пор сложно доверять Голубке, но даже я потрясен тем, с каким упрямством он отмахивается от ее видения.

– А если видение Голубки правдиво – а я верю, что это так, – Салиши умрут. Не хочу показаться бездушной – я просто повторяю то, что она видела. Поэтому, оскорбим мы Салишей или нет, это будет неважно, ведь, возможно, они больше не будут контролировать переправу, – сказала Мари.

– И никто не должен ходить по реке целый год, потому что здесь случится что-то дурное, – добавила Данита.

– Но если Всадники ветра нас не примут… – начал Антрес.

– Примут, – прервала его Мари. – Я почти уверена в этом, но я не хочу, чтобы уверенность ослепила меня, как отца Джона. Если Всадники ветра нам откажут, мы найдем другой дом, но в лес не вернемся.

– Назад пути нет, – кивнул Ник. – Но мир велик, и, если Всадники ветра нас не оценят, мы найдем другие земли.

– Но назад не вернемся, – кивнула Мари.

– Тогда вот как мы поступим, – сказал Антрес. – Отсюда до Потерянного озера примерно две недели пути. На подступах к озеру опасные пороги, потому что там меняется течение реки. Раньше там была огромная плотина. Салиши называют ее руины Дневной плотиной. Что-то случилось там в те времена, когда солнце уничтожило древний мир и земля вздрогнула и обрушила мосты и плотины. Течение Умбрии изменилось, и огромный кусок суши с городами древних оказался под водой. У озера расположены последние деревни Салишей. Если мы будем помалкивать о видении Голубки до самой Дневной плотины, отец Джон поверит, что он заставил нас замолчать.

– Но мы не будем молчать, – сказала Мари. – Мы соберем столько Салишей, мужчин и женщин, сколько сможем, и обо всем им расскажем.

– Мы предупредим их, когда разрешение на путешествие по реке нам уже не понадобится, – сказал Ник. – Хороший план.

– Могут ли Салиши напасть на нас, если мы заговорим? – спросила Мари.