Джо Аберкромби - Немного ненависти [litres]

Необходимо было понять, что происходит на самом деле – не только в коридорах власти, но внизу, в грязи, среди простого народа. Поговорить с этой женщиной, Тойфель: она несомненно знала, что чем в действительности является. Потом, когда он вернется в Адую, – провести несколько заседаний Закрытого совета касательно дальнейшего политического курса. На этот раз по-настоящему, с настоящими задачами. О том, как действительно изменить положение вещей. Освободить нацию от накопленных долгов и начать строить новое. Отделаться наконец от этих кружащих стервятников, Валинта и Балка. Распределить достаток. Что хорошего в прогрессе, если он приносит пользу лишь немногим? Он позаботится о том, чтобы ничего подобного этому восстанию никогда не произошло в будущем. И на этот раз никаких чертовых извинений! Разве Савин когда-нибудь извинялась? Никогда!

Полог шатра резко отдернули в сторону, и внутрь вошла Хильди, топая сапогами и оставляя поперек полотняного пола цепочку грязных следов.

– Доброе утро, Хильди!

По всей видимости, она была довольна им в гораздо меньшей степени, чем он сам. Даже не взглянув в его сторону, она угрюмо потащила к печке большую корзину с растопкой.

– Прекрасный день, не правда ли?

Благодаря матери Орсо приобрел собачье чутье на различные оттенки уничижительного молчания, и в молчании Хильди ему начинало чудиться что-то серьезное. С яростным грохотом она распахнула дверцу печки и принялась пихать внутрь дрова так, словно они были ножами, а печь – презренным врагом.

– Кажется, тебя что-то беспокоит?

– О нет, ваше высочество! – Ее тоненький голосок угрожал оборваться под грузом сарказма.

– И тем не менее я чувствую какую-то легчайшую вибрацию враждебности. Обиды, Хильди, похожи на постель пьяницы: их лучше почаще выносить наружу.

Она развернулась к нему, и он был поражен, наткнувшись на ее свирепый ненавидящий взгляд.

– Я защищала тебя! Когда люди смеялись! Я всегда вставляла за тебя слово!

– Э-э… Я, конечно, ценю твою поддержку… – озадаченно пробормотал Орсо.

– Ты знал! Черт побери, ты знал , что этим кончится!

Он сглотнул, ощущая, как в груди разливается чувство глубочайшего ужаса:

– Чем кончится?

Она подняла дрожащую руку, указывая на выход из шатра, за которым слышался стук молотков и громкие голоса, внезапно приобретшие зловещий оттенок.

– Вот этим!

Орсо натянул на плечи халат и нырнул в зябкое утро.

Когда его глаза приспособились к яркому свету, он сперва не увидел ничего необычного. Офицеры вкушали свой завтрак; солдаты грели руки у костра. Еще кто-то складывал шатер, готовясь к обратному путешествию в Адую. Где-то неподалеку кузнец стучал по очередной железяке. Никакой резни, чумы или массового голода, в которых его можно было бы обвинить, насколько он мог…

Он застыл на месте. Возле дороги, ведущей в Вальбек, был установлен высокий столб, похожий на мачту, из которого возле самой вершины торчала вбок перекладина. С перекладины свисала цилиндрическая клетка. В клетке был человек. Мертвый человек, судя по тому, как свисали его ноги. Несколько заинтересованных ворон уже собирались на ветвях близстоящего дерева.

Один из офицеров приветствовал его радостным: «Ваше высочество!», но Орсо не смог заставить себя ответить даже кивком. Ему очень не хотелось приближаться к виселице, но у него не было выбора. Чувствуя, как холодная лагерная грязь липнет к босым ногам, он начал пробираться в ту сторону.

Двое практиков придерживали основание столба, в то время как третий большой колотушкой уминал вокруг него землю. Четвертый сосредоточенно приколачивал гвоздями распорки. К ним подъехала большая фура, на ней были навалены еще столбы. Двадцать? Тридцать? Возле фуры стоял наставник Пайк, хмурясь в большую карту и показывая на ней что-то вознице.

– О нет… – Орсо чувствовал, как с каждым шагом тяжесть в животе становится все больше, словно его кишки могли в любую секунду прорваться наружу и выпасть из задницы. – Нет, нет, нет…

Клетка медленно, со скрипом развернулась к нему, открыв лицо своего обитателя – чудовищно неподвижное, закрытое спутанными седыми волосами. Малмер. Человек, который возглавлял ломателей. Человек, которому Орсо обещал помилование.

– Мать вашу так, что вы наделали? – завопил он, не обращаясь ни к кому конкретно.

Дурацкий вопрос. Ответ едва ли мог быть более очевидным. Вся цель их работы заключалась в том, чтобы сделать его настолько очевидным, насколько можно.

– Мы развешиваем две сотни зачинщиков вдоль Вальбекской дороги, с интервалами в четверть мили, – скучным голосом протянул Пайк, словно отчаянный крик Орсо был просто требованием нужной информации, лишенным всякой эмоциональной нагрузки. Словно весь вопрос состоял в точности расположения трупов, а не в том, почему они вообще здесь оказались.

– Нет, вы… стойте , черт вас возьми! – рявкнул Орсо, хотя его приказу, возможно, несколько не хватало величия из-за того, что ему приходилось придерживать полы халата, словно женщине, подбирающей юбки, чтобы не перепачкать их дорожной грязью. – Мать вашу, остановитесь !

Один из практиков, уже замахнувшийся молотком, приостановился, вопросительно подняв бровь в сторону наставника.

– Ваше высочество, боюсь, это невозможно.

Пайк кивнул своему человеку, и молоток снова бодро застучал, вколачивая гвозь. Наставник вытащил из-за пазухи впечатляющего вида бумагу с несколькими подписями, нацарапанными внизу, и большой красно-золотой печатью, в которой Орсо немедленно узнал печать своего отца.

– У нас есть четкий и недвусмысленный приказ его преосвященства архилектора, подтвержденный всеми двенадцатью членами Закрытого совета. В любом случае, если мы сейчас остановимся, ничего хорошего это не принесет. Все двести предателей уже сознались и были казнены. Нам осталось только вывесить их на всеобщее обозрение.

– Без суда? – Голос Орсо звучал необычайно пронзительно. Почти истерически. Он попытался взять его под контроль, но без какого-либо результата. – Без расследования? Без…

Пайк обратил к нему свои глаза, лишенные ресниц, лишенные какого-либо тепла.

– Ваш отец даровал инквизиции экстраординарные полномочия для расследования, допроса и казни на месте преступников, замешанных в этом бунте. Его указ аннулирует как ваши чувства, ваше высочество, так и мои, и чьи-либо еще.

– Но боюсь, альтернативы на самом деле никогда и не было. – Йору Сульфур лежал, привалясь к задней стенке фуры и чувствуя себя совершенно удобно среди наваленных виселиц. Одну руку он закинул за голову. Его специфическая диета, очевидно, позволяла ему фрукты, поскольку в другой он держал недоеденное яблоко. Когда он поднял невозмутимый взгляд на виселицу, Орсо заметил, что его глаза разного цвета: один голубой, другой зеленый. – Я видел множество случаев, подобных этому, и поверьте моему слову, правосудие должно падать как молния. Быстро и беспощадно.