Мелисса де ла Круз - Остров Потерянных [litres]

– Это замок моей матери, а вы ее слуги. Вы будете делать то, что я скажу. Живо задавайте ваши дурацкие загадки и пропустите нас! – распорядилась она, впервые в жизни чувствуя себя действительно как дома.

Поскольку именно так оно и было.

Бежали секунды.

На заднем плане клубился туман, где-то каркали вороны, в окнах далекого замка загорелся и начал пульсировать зеленый свет.

– Карлосссс, – вдруг зловеще прошипели горгульи, причем снова в унисон. – Подойди к наааам.

Услышав свое имя, Карлос шагнул вперед, на его лице был написан благоговейный ужас.

– Почему я?

– Может, потому, что ты первым коснулся ступеней? Поэтому охранная система настроилась на твою волну, – предположил Джей, почесывая в затылке. – Впрочем, это хорошо, что они тебя выбрали, а не меня.

– Пора подбирать код доступа, – кивнула Мэл. – Давай, Карлос, не подведи.

Тут горгульи зашипели вновь.

– Карлосссс. Первый вопросссс…

Карлос сделал глубокий вдох. «Как на уроке», – подумал он. Карлосу, как мы знаем, нравилось учиться в школе. Он любил отвечать на вопросы, которые имеют ответ. Сейчас ему зададут очередной вопрос, и нужно будет просто на него ответить.

– Пятно туши на снегу, красное, сырое и мягкое. Черное и влажное, теплое и быстрое. Любимое и потерянное. Кто я?

Едва горгульи закончили говорить, как мост зашатался, затрясся под ногами подростков.

– Карлос! – крикнула Иви, пошатываясь из стороны в сторону, чтобы удержать равновесие.

– Что? – беспокойно провел ладонью по своим волосам Карлос, у которого в мозгу с бешеной скоростью уже закрутились шестеренки.

«Тушь – это черное. Снег – белое. А что тогда красное, сырое и мягкое? Кусок мяса? При чем тут сырое мясо? Нет, с ходу эту загадку нам по-любому не разгадать. И какое отношение имеет эта загадка лично ко мне?»

– Отвечай! – гаркнула Мэл. Глаза горгулий вновь начали темнеть и гаснуть.

– Это… – начал Карлос, и запнулся. Его вдруг осенило.

Черное. Белое. Пятна. Красное. Любимое, потерянное.

– Щенки. Щенки моей матери, далматинцы. Все девяносто девять. Все любимые и все потерянные моей матерью. – Он поднял голову и прямо в каменные лица горгулий добавил: – Хотя насчет любви я бы мог поспорить.

Молчание.

– Вам что, имена щенков назвать? Пожалуйста, я их всех помню, до единого. – Карлос набрал в грудь побольше воздуха и зачастил, как из пулемета: – Понго, Пердита, Пэтч, Лаки, Роли-Поли, Фрекклз, Пеппер…

К тому времени, когда он закончил, вокруг моста вновь сгустился туман. Карлос тяжело вздохнул.

Ничего не получилось.

– Постой! – сказала Мэл, указывая на пятно в том месте, где клубился туман. – Там что-то происходит.

Серый туман расступился, и показалась новая секция моста, которой еще секунду назад не существовало.

Горгульи освободили дорогу, и все четверо путешественников побежали к новому, удлинившемуся краю моста. Там они остановились и приготовились выслушать следующий вопрос.

– Давайте загадку! – потребовала Мэл, и в этот момент над мостом пролетел яростный порыв ледяного ветра.

Карлос начал подозревать, что этот мост способен избавляться от непрошеных гостей не только с помощью горгулий. Карлос сглотнул и приготовился.

Им нужно поторапливаться.

Точнее, ему.

– Карлосссс. Сссследующий вопросссс.

Он кивнул.

– Подобно розе в метель, она цветет, словно рана. Красный мазок. Ее поцелуй смертелен, – прошипели в унисон горгульи, поворачивая к подросткам свои ужасные лица, поднимая вверх жуткие когти. Горгульи махали хвостами, облизывали раздвоенными языками заостренные зубы. Было такое ощущение, что они вот-вот бросятся на непрошеных гостей.

И мост снова зашатался под их ногами.

– Ее поцелуй смертелен, – эхом повторил Карлос. – Это, должно быть, о моей матери. Такой ответ на этот вопрос? Круэлла Де Виль?

Мост зашатался еще сильнее.

«Неправильный ответ», – понял Карлос.

– Но вопрос действительно о твоей матери, – внезапно осенило Иви. – Роза в метель, она цветет как рана… Ее поцелуй… Да это же о цвете губной помады, которой она пользуется! Красный цвет – это же визитная карточка Круэллы!

– Да? – Карлос был огорошен.

– Красный мазок – понял? Этот означает, что она что-то наносит на себя. Губная помада. Я догадалась! – воскликнула Иви. – Ответ: «Вишня в снегу»! Да-да-да. Самый модный цвет помады в нынешнем сезоне. Я хочу сказать, должно быть, самый модный – судя по мусору, который привозят на баржах из Аурадона.

– Откуда только ты все это знаешь? – удивленно выкатила свои глаза Мэл.

Вновь налетел резкий порыв ветра, и четверо подростков тесно встали плечом к плечу, чтобы вместе противостоять шквалу.

Иви тихо выругалась себе под нос и сказала:

– Что, это не «Вишня в снегу»? Готова была поклясться, что «Вишня». Красный цвет с розовым отливом. Хотя нет, погодите, погодите, у «Вишни в снегу» не розовый отлив, а темнее. Краснее, если быть точной. «Настоящий красный» – как же его еще называют в модных журналах? «Иней и Огонь»? Нет – «Лед и Пламя»! Есть, вот оно! Помада Круэллы называется «Лед и Пламя»!

Горгульи медлили, глаза у них горели. Туман вначале сгустился, затем рассеялся, и стала видна новая секция моста.

Еще один правильный ответ, и мост станет целым.

– Задавайте последнюю загадку! – приказала Мэл горгульям.

Горгульи коварно скривили рты и зашептали:

– Карлосссс. Посссследний вопросссс.

Он кивнул.

Мэл ободряюще взглянула на него.

Ну, еще один, последний разок…

– У нее темное сердце, черное, как ночное небо. Назовите нам ее единственную настоящую любовь на свете.

Разумеется, и эту загадку чудовища прошипели в унисон, а затем направились к нашим путешественникам, сверкая зубами, шевеля когтями, хлопая крыльями. Если Карлос даст неправильный ответ, горгульи разорвут всех четверых в один миг, в этом не было никаких сомнений.

Карлос отлично понимал, что от него зависит не только пройдут они через мост или нет. Уйдут ли они отсюда живыми, вот как стоит вопрос!

– Темное сердце – они, должно быть, имеют в виду Малефисенту, верно? – спросил он, повернувшись к Мэл. – Хотя то же самое можно сказать о каждой из наших матерей.

– У моей матери нет настоящей любви. Она не любит ничего и никого! Даже меня! – с хорошо понятной Карлосу болью воскликнула Мэл.

– На меня можешь не пялиться, у меня вообще нет матери, – сказал Джей.

– Красота! – выкрикнула Иви. – Это моя… Я знаю… Это, конечно, клише…

Но горгульи не заинтересовались ничем из того, что было сказано. Они подступили ближе, раздвигая туман телами, разрезая воздух хвостами.

– Назовите ее единственную настоящую любовь! – требовали они, переводя свои горящие зеленым светом глаза с Иви на Карлоса, с Мэл на Джея.