Юта Мирум - Эпоха пепла [litres]

Долор спокойно продолжил ритуал, словно был готов к нему еще до отъезда:

– Главная задача воды – побороть огонь. – После этих слов у Айи прошел озноб по спине. Глубина процитировал ее отца. – Но ни вода, ни огонь не являются разрушительной силой. Маги решают, использовать свой дар во благо или во вред. – Наследница Орлов прищурилась, пытаясь уловить скрытый в этих словах упрек. – Раз близким отведена роль желать то, что они сами хотят для вас, – принцесса задержала дыхание, расслышав некую обреченность в словах Долора, – тогда я пожелаю вам держать в узде то, чего вы сами боитесь, и заковать в кандалы то, от чего вы не ждете беды.

Айя было решила, что Тео нашел еще один способ напомнить ей о старых злодеяниях, но всякая тревожная мысль, едва родившись в ее голове, тут же погибла. Страж наклонился и оставил на запястье принцессы невесомый поцелуй. А после, не дав ей опомниться, заключил руку девушки в кокон журчащей воды, смывая отпечаток своих губ с ее кожи.

Каждый из присутствующих понял произошедшее по-своему: Джонас увидел в подобном жесте оскорбление и уже пожалел о том, что с помощью короля заставил Долора присутствовать на втором ритуале; Антея убедилась, что у охранника есть определенные чувства к принцессе. Айя же, напуганная переменами в поведении Тео, старалась не поддаться иллюзиям.

– От воздуха слов мы не услышим, – едва собравшись с мыслями, продолжила Антея, – но Джонас привел лучшего представителя этого дара.

Айя, все еще находясь под впечатлением от поступка Глубины, надела на руку предложенный другом биялай и позвала Регуса. Огромная птица, хлопая мощными крыльями, перелетела с каменного бюста к ней на руку.

Орел правителя олицетворял собой и расцвет силы, и закат рода. Единственный выживший защитник. Каждый его взгляд, каждое перо несло в себе воспоминание о потерях. Айя, аккуратно поглаживая перья Регуса, радовалась тому, что впервые за долгое время видит птицу вне стен замка.

– Как вам удалось вынести его? – спросила принцесса, боясь предположить, какие проблемы может повлечь за собой этот рискованный поступок.

– С разрешения короля, – отозвался Джонас, предвидев удивление подруги. – Это подарок от Его Величества. Он разрешил тебе на одну ночь приглядеть за Регусом.

Джонас знал, что значат эти слова для принцессы. Видел, как благодарность сменила удивление на ее лице. Айя давно хотела хоть немного помочь птице, запертой в стенах замка. Не откладывая ни секунды, она приподняла руку вверх и с любовью обратилась к Регусу:

– Лети.

Орлиный защитник поднялся в воздух, быстро хлопая крыльями, и теплый ветер закружился над головами магов. Все они, не в силах оторваться от этого зрелища, наблюдали, как величественная птица парит в небе, становится маленькой точкой среди ярких звезд.

– До самого утра будь свободен, – прошептала Айя, вглядываясь в темное небо. Она не могла слышать сердце Регуса, но твердо верила, что с защитником ничего не случится.

«Одна ночь полета – все, что я могу тебе дать» – от этой мысли у принцессы щемило в груди. Она подождет его здесь, подождет, пока растворится ком в горле, а после сама отнесет Регуса в его клетку. И этот ночной полет, краткий, будто падение звезды, станет глотком свободы не только для последнего королевского орла, лишенного неба, но и для нее, лишенной защитника.

Глубина наблюдал за принцессой и видел то, к чему не был готов; то, что собирался тут же выбросить из памяти. Но и спустя часы после ритуала, уже засыпая в своей кровати, в темноте он продолжал видеть слезы в глазах Айи. Тео не мог объяснить самому себе, почему это так задело его. Уснув, он увидел во сне реку, скованную льдом, и юную принцессу, из-за которой корка покрылась трещинами.

Подобному он противился всем сердцем.

За замком, вниз по крутому склону, раскинулась поляна, с которой открывался чудный вид на поля. Пристанище монархов находилось на границе города, дабы правитель мог каждый день наблюдать за тем, как проходит жизнь простых рабочих, истинных кормильцев знати.

Солнце еще не показалось на небосводе, но горизонт заметно светлел с каждой минутой. Ночные тени отступали к самому Океану, чтобы вскоре исчезнуть. Айя поджала под себя замерзшие ноги и плотнее укуталась в яркий плед. Рядом, обняв руками колени, мерно дышал Джонас, и если бы не его взгляд, устремленный вдаль, принцесса решила бы, что он уснул. Зеленая трава, еще хранившая ночную прохладу, немного колола босые ступни, но Айя не спешила искать оставленные где-то туфли. Каждое движение давалось с усилием, и ей не хотелось нарушать спокойствие, охватившее их.

Разговоры закончились, может, минуту, а может, и час назад – время, вопреки спешащему к небу солнцу, замерло, как и все живое; как и два человека среди утренней тишины.

Айя опустила голову на плечо друга и совсем не удивилась, когда Джонас прижался щекой к ее макушке. В опухших глазах щипало, и стоило закрыть уставшие веки, как приходил сон, но принцесса усилием воли прогоняла его. Еще несколько минут пусть побудет вчерашний день. То ли с детским упрямством, то ли со взрослой уверенностью Айя не хотела отпускать минувшую ночь; час за часом мир, лишенный света, растворял ее страхи, и к утру она, казалось, обрела не только спокойствие, но и давно потерянную частичку души.

Где-то у макушки устало выдохнул Джонас, и Айя повернула к нему лицо. Он остался рядом после второго ритуала, даже когда последние гости разъехались. Рука об руку с драконьим сыном Айя гуляла на протяжении всей ночи, и он пообещал, что не уйдет, пока не вернется Регус. Ведь это был и его подарок. Но принцессе не требовались объяснения. В понемногу оживающем мире друзья шли рука об руку. Орлица не знала, было ли это правильным или, возможно, какие-то условные границы уже оказались безнадежно нарушены. Это просто случилось, чем бы оно ни называлось: дружбой, влюбленностью или жизнью. Она и Джонас после прошедшей ночи остались как прежде и в то же время словно выросли.

– Смотри, – хрипло произнес юноша, указывая рукой на горизонт.

Вместе с сильными взмахами орлиных крыльев подходил к концу самый лучший день Оновления в жизни Айи.

Регус навис над ее головой в тот миг, когда у горизонта показалось солнце, и тень орла на секунду полностью накрыла принцессу. Он приземлился ей на колени, а потом спрыгнул на землю, оставив свою ношу на платье дочери короля. Негнущимися пальцами Айя подняла на уровень глаз два пера, принесенных орлом: одно светлое, практически белое, было совсем маленьким и легко умещалось в ладони; другое же, больше раза в три, при свете дня казалось ярко-рыжим. Регус не сводил золотых глаз с молодой хозяйки, наблюдая за тем, как бережно она прижала оба пера к груди.