Игорь Леденёв - Тайна золотого орла [litres]

Томин оглянулся. За спиной сгущался сумрак. Вихрь, словно торнадо, нарастал, становился темнее и неумолимо приближался. Стало холодно. Друзья ощутили давление сильно сжатого воздуха. Казалось, еще мгновение – и их раздавит, но Эльфина дернула товарищей за руки, и троица прыгнула в сверкающее многообразие огней, казавшееся одновременно и совсем близким, и бесконечно далеким.

«Точно так же мы прыгали в разноцветное море из пасти огромного чудовища», – успел подумать Дима.

Сколько продолжался полет, невозможно было определить. Возможно, длиною в жизнь, а может – всего лишь миг. Жизнь ведь тоже только миг, если прокрутить события с огромной скоростью.

Во время полета возникли особые ощущения. Мировосприятие устремилось по другому руслу. Томин ясно ощутил перманентность мироздания…

Когда Дима вновь почувствовал себя Димой, а Андрей – Андреем, друзья оказались в каком-то цветущем саду. Воздух был пронизан солнечными лучами. Так бывает ранним утром, когда дневное светило только выглянуло из-за горизонта.

Они осторожно пошли по загадочному лесу. Зеленое царство постоянно менялось. На месте тропических растений мгновенно появлялись широколиственные, затем хвойные. Тихое лесное озеро, обрамленное роскошными ракитами, превратилось в бушующее море, затем сузилось в равнинную реку. Пушистые ели отразились в спокойной воде, словно в зеркале увидев свои острые верхушки.

На очередном повороте тропинки, за зелеными ветками каштана, открылась широкая поляна осеннего леса. В багрец и золото одетые леса вызывали легкую грусть. Посреди поляны путешественники заметили красивую, но печальную женщину в желтом, словно осенний лист, платье. Ее длинные русые волосы были распущены.

В голове у Димы неожиданно зазвучали строчки неизвестного поэта:

– Это Грусть, – серьезно шепнула Эльфина.

– Как это – Грусть? – не понял Томин.

– Ну, поэтическое олицетворение грусти. В таком виде ее представил поэт, – пояснила девушка.

Женщина закружилась в вальсе с невидимым кавалером. Вместе с нею завертелись сухие желтые листья. Поднялся вихрь, напоминающий смерч. Только почему-то не было страшно.

Неожиданно осенний лес померк, уступая место весне. Буйно, прямо на глазах, зацвели деревья, лес наполнился ароматом цветов. Дима снова услышал поэтические строчки:

Среди деревьев друзья разглядели прекрасную женщину в белом до пола платье. Пышные распущенные волосы ниспадали на плечи, а вокруг головы светился ореол бело-золотого цвета. В Диминой голове тотчас зазвучали бесчисленные строчки стихов Александра Блока о Прекрасной Даме. Обрывки стихотворений настойчиво звучали в голове, а женщина то приближалась, то отдалялась. Оцепенение завладело сознанием – желания заговорить с этой дамой не возникало. Ситуация напоминала сон или гипноз. Они не могли определить, стоят ли на месте или двигаются по удивительному миру в неопределенном направлении…

Лес в очередной раз изменился – потемнел, стволы деревьев резко сбросили кору и превратились в стены, оклеенные темными обоями. За открытыми окнами неистово бушевала листва, постоянно меняя цвет – от изумрудного до ярко-фиолетового. Всюду слышался сдержанный смех и приглушенный звон бокалов. Ребята оказались в переполненном загородном ресторане. В следующий миг в людном зале появилась стройная девушка в широкополой шляпе.

Она бесшумно прошла по залу и села за свободный столик, слегка повернула голову и с грустью посмотрела на Диму. Бриллиантовые сережки качнулись, ярко сверкнув в тусклом свете. Из-под отливающих синим страусовых перьев на Диму смотрели удивительной красоты голубые глаза, наполненные бесконечной тоской.

Томин смотрел как завороженный, не в силах оторвать взгляд. Если в мире и есть совершенное женское создание, то оно, бесспорно, сидело перед ним. Тонкие, изящно изогнутые брови, прямой нос, маленькие пухленькие губы, правильный овал лица, длинная шея, слегка приоткрытая высокая грудь и худые руки, лежавшие на полированных подлокотниках кресла. Было что-то гипнотическое в ее кротком и непостижимом облике.

«Почему женское совершенство имеет грустный вид? – мучительно размышлял Томин. – Наверное, потому, что в грусти есть что-то недосказанное, какая-то тайна, а тайна всегда интересна».

«Я, наверное, влюбился, – лихорадочно соображал Дима. – Все-таки существует любовь с первого взгляда.

Существует! Но что-то в этой Незнакомке есть такое… даже не знаю, как сказать. Словом, я бы не мог вот так неотрывно смотреть на обычную девушку. А тут могу. Почему?»

Дима смотрел и не мог насмотреться. Незнакомка казалась такой близкой, даже родной, и в то же время бесконечно далекой.

«Почему можно глядеть на женщину и чувствовать бесконечную тайну, что-то непостижимое, невообразимое для ума? – продолжал мучить себя Томин. – Это что, другое измерение? Женщина связана с потусторонним миром? А где нахожусь я? Уж точно не в реальном!»

Незнакомка начала медленно меркнуть. Ресторан растворился, друзья оказались вновь на лесной поляне. По контуру обширной прогалины, рядом с массивными дубами и изящными липами, стояли усеянные белыми цветами магнолии и стройные кипарисы. Под деревьями темнели красивые растения.

«Папоротники!» – сообразил Томин.

Над длинными, перьевидными листьями виднелись красные цветочки, похожие на карликовые розы.

– Цветы папоротника? – удивился Андрей.

– Да, – засмеялась Эльфина.

– Доказано научно – папоротники не цветут! – высказался Дима.

– Это в реальном мире не цветут, а тут возможно все.

Из-за деревьев стали появляться красивые девушки в разнообразных нарядах – греческих туниках, пестрых цыганских юбках, пышных платьях придворных дам и вообще без одежды.

– Поэты при написании стихов часто рисуют в воображении образ прекрасной женщины, который автоматически отпечатывается в этом лесу, как информация в Интернете, – пояснила видение Эльфина.

Картинка сменилась – чубатые пальмы, стройные березы, могучие кедры спокойно росли рядом. Возле выпуклых корней дуба, подобно мелодии флейты, журчал кристально чистый ручей.

– Это райские кущи, – кратко пояснила Эльфина.

Ребята пошли по тропинке и наткнулись на обычную… изгородь. Гладко обтесанные тонкие стволы деревьев были прикреплены веревкой к врытым в землю деревянным столбикам.