Анна Гурова - Земля оборотней [litres]

Ветер быстро усиливался. Небо потемнело, горы пропали из виду. Куда бы ни оглядывался Ильмо – везде он видел только несущуюся снеговую стену и слышал надсадный вой. Йокахайнен и Асгерд тесно прижались к нему, прикрывая ладонями глаза от снежной крошки, – а стена летящего снега всё приближалась, свивалась в спираль… Наконец Ильмо понял. Они оказались внутри воронки вихря.

– Мы подойдем к его логову под покровом бури, – прокричал ему Вяйно прямо в ухо. Ильмо едва расслышал. Но когда Вяйно закончил руну и спокойно пошел вперед – последовал за ним. Сперва Ильмо показалось, что вихрь вот-вот подхватит и унесет старого чародея, но подвижная белая стена отшатнулась от Вяйно. Он был центром этой бури, куда шел он – туда неслась и она. Всё это Ильмо осознал позднее; но тогда, как и прочие, видел одно: единственное спасение – держаться как можно ближе к Вяйно.

Они шли долго, постепенно поднимаясь по склону, и даже начали привыкать к такому необычному способу передвижения, когда где-то снаружи раздался грохот, перекрывший даже вой вихря. Задрожала земля, грохот все нарастал… а потом начал стихать.

– Промахнулся, – довольно сказал Вяйно. – Не останавливаемся, идем дальше!

– Что это было?! – крикнул Ильмо ему в ухо.

– Лавина, – ответила ему Асгерд. – Карху спустил ее на нас…

Вторая лавина прошла ближе. Третья – прямо по ним. Земля задрожала так, что Ильмо едва удержался на ногах; вихрь так и заходил ходуном, перемалывая массы снега и льда. В крутящейся снеговой каше замелькали темные вкрапления. Некоторые из них падали внутрь: это были еловые ветки и человеческие кости…

– Мы уже в ущелье, – крикнул Вяйно. – Приготовьтесь, сейчас я отпущу ветер!

Все произошло мгновенно. Как только Вяйно остановился и развел руки в стороны, вихрь ослабел, замедлился… и умер. Весь снег, который он держал в воздухе, просыпался на землю. Когда воздух очистился, Ильмо снова увидел горы, на этот раз – прямо над головой. Они оказались на перевале, усыпанном буреломом и костями; прямо напротив них темнел вход в пещеру, а на его пороге стоял Когтистый Старец.

Когда Белый Карху оборачивался человеком, он обычно казался подслеповатым. Но когда он принимал свой истинный медвежий облик, его глаза словно открывались – и каждый из них был как пасть, полная зубов. Казалось, эти глаза могут убивать. Съедая противника, он просто доводил дело до конца; главное происходило раньше – когда враг встречался с ним взглядом.

Когтистый Старец поднялся на дыбы и заревел. Его рев нес в себе злые чары, он лишал сил и вселял сверхъестественный ужас. Ильмо охватило ощущение беспомощности и горечь близкого поражения – ведь что бы они ни предприняли, Карху им не одолеть, это очевидно. Нарастали тоска и безнадежность, оставалось только желание умереть, чтобы поскорее избавиться от этого кошмара единственным оставшимся путем – путем Калмы…

Взгляд Карху, полный ядовитой тьмы, скользнул по Йокахайнену, и тот, весь дрожа, упал на колени и уткнулся лицом в снег. Ильмо застыл, не в силах даже моргнуть – подходи и ешь. Асгерд попятилась и быстро взглянула на Вяйно. Но на старого чародея рев Карху определенно не действовал. Он стоял прямо, глядя перед собой, а его пальцы перебирали струны кантеле. Асгерд опустила копье – ей вдруг стало ясно, что кантеле – единственное орудие, которое может нанести оборотню хоть какой-то урон.

– Давно не виделись, Карху! – сказал Вяйно, наигрывая на кантеле простенькую мелодию.

– Разве давно? А мне кажется, это было вчера, – прорычал медведь. – Что, снова пришел поохотиться в мои угодья, сын Ильматар?

– Я буду охотиться где хочу, если ты не отдашь девушку, которую украл в деревне Калева.

– Отдашь? Твоя мать пыталась ее отобрать – и у нее не вышло! Ты считаешь, что сильнее матери? Девчонка там, в моей берлоге! Попробуй, достань ее сам!

– И достану, – сказал Вяйно.

Его пальцы быстрее забегали по струнам. Ильмо сразу стало легче. Он приготовился услышать наконец какое-то особое райденское заклинание – но Карху не стал его дожидаться. Повернулся и исчез в пещере. А Вяйно, вооруженный лишь звоном и гудением струн, пошел за ним.

– Я не знаю этого места, – сказала Асгерд, озираясь.

– Но мы же только что вошли! – возразил Ильмо.

– «Только что!» Попробуй-ка теперь найти выход!

Жаловаться было не на что – они сами полезли в ловушку. Пещера приняла их в себя и закрылась – а потом начала меняться. Как найти путь под землей, если сама земля сбивает с дороги?

В темноте бледно светились наконечники их копий. Вяйно мог бы сделать так, чтобы они все видели в темноте, но не стал – берёг силы. Они шли куда-то вперед и вниз. Точнее, подземный коридор вел их – но куда? Ильмо чувствовал, что время от времени по полу и стенам пробегает легкая дрожь, а в ушах шепчут странные, нечеловеческие голоса. «Это, должно быть, призраки, – подумал он. – Сейчас как выйдем прямо в поселение к черным альвам!»

Последнюю мысль он высказал вслух. Вяйно махнул рукой. Не альвов он опасался…

Земля всё дрожала – и Вяйно всё более отчетливо мог разобрать в этих земных судорогах ритм… или даже пение. Пространство вокруг начинало меняться. Земля была и сверху, и снизу. И вся она, до последней песчинки или гранитной крошки, была подчинена воле Карху. Если бы Когтистый Старец пел свои песни на человеческом языке, Вяйно тут же попытался бы его перепеть, но тайного медвежьего языка он не знал, и каждому оставалось вести свою линию – а там уж чья возьмет…

– Медвежье колдовство, – проворчал Вяйно. – Надо было мне больше уделять внимания звериным языкам. Держитесь ко мне поближе и ничего не бойтесь…

«Сейчас снова затрясет, – подумал Ильмо, становясь за его плечом. – Как бы свод не обрушился…»

Но произошло нечто противоположное – под ногами начала проваливаться почва. Она стала вдруг мягкой и рыхлой, а потом – липкой, словно мгновенно напиталась водой, – и начала затягивать их в себя. Ильмо охватил ужас; он шарил руками по сторонам, не встречая никакой опоры, а земля жадно всасывала его, как будто собиралась переварить заживо. Что творилось позади него, он не знал, так как уронил копье в грязь, и оно тут же исчезло…

– Вяйно! – закричал он, когда земля дошла ему до пояса. – Делай же что-нибудь!

Его засосало уже по грудь, когда земля стала плотнее. И холоднее. Вскоре твердь крепко охватила все его тело, не давая глубоко вздохнуть. Вместо облегчения Ильмо почувствовал, что он замурован заживо.