Павел Майка - Мир миров [litres]

– Мясистый, Кубок, Бритва, Копер! – бросил он.

– Мы с Бритвой сейчас мчим на Болота, – пробубнил Мясистый. Невысокий, бритоголовый, много раз арестованный и даже изгонявшийся из Кракова за разбой, он всегда находил способ вернуться в город. У него везде были знакомые, и он мог договориться с каждым, за исключением болельщиков «Краковии», которых искренне ненавидел, болея за «Вислу». – Там нас будут ждать мои парни. Я перетер с ними, всё четко. Мы устроим такую заварушку, какой Краков еще не видел.

Бритва, наполовину великан, не склонный злоупотреблять разговорами, только улыбнулся и кивнул головой, которая напоминала яблоко – круглое и румяное. Ума там не было в принципе. Он держался за Мясистого и охотно выполнял его поручения, если они касались драк. Остальные занятия, кроме мордобоя, казались Бритве скучными. А когда ему было скучно, он злился, и поэтому все вокруг заботились, чтобы полувеликану хватало развлечений. Он любил футбол, хотя и не понимал его правил. Ему достаточно было того, что после каждого матча можно переломать кому-нибудь кости.

На них обоих были майки футбольного клуба, лица разрисованы тотемными символами «Вислы Краков», головы гладко выбриты, чтобы на них можно было нанести герб команды, а в уши воткнуты футбольные амулеты.

– У нас то же самое в «Краковии», – отчитался немногословный, как и Бритва, но чуть более разговорчивый, чем его товарищ, Копер. И если он был обычным человеком, то прибывший с Сербских гор Кубок твердил, что его родила охмуренная отцом вила [3] Вила (также самовила, самодива) – женское мифологическое существо, похожее на русалку, обычно привлекательной внешности. .

В связи с чем он придерживался мысли, что предназначен для великих дел, как герои легенд, как все принцы, рожденные от союзов мужчин и вил. Он почти никогда ничего не говорил, так как ввиду своего происхождения не хотел иметь дело с шушерой. Копера же он считал своим слугой, что не очень мешало этому силачу родом из Подолья. Возможно, Копер ценил серба за его талант перегрызать глотки, но больше всего он любил песни Кубка о великих свершениях сербских героев, о битвах и вероломстве женщин. На самом деле серб пел всегда на сербском, однако Копер быстро научился его понимать.

В отличие от Бритвы и Мясистого, эти двое не болели ни за один краковский футбольный клуб, однако им удалось затесаться в ряды болельщиков «Краковии», вычислить их главаря и убедить его, что болельщики «Вислы» сразу после субботних дерби готовят исключительно грязную провокацию. Благодаря этому самые активные болельщики «Краковии» специально подготовились к этому матчу. Они притащили в город не только болельщиков дружественных команд, но и их шаманов и даже искусственно выведенных существ. Недалеко от Болот, в защищенных соответствующим образом подвалах, держали обращенных собак, котов, рысей, лесных кошек и даже кабанов и медведей. Было приложено много стараний, чтобы это дерби вошло в историю города.

– Хорошо. – Кутшеба почти сожалел, что не увидит этой битвы. – Тмин?

Молодой погодник-полукровка, которому было всего пятнадцать, ростом превосходил даже Бритву. На чердаке краковской многоэтажки, где они обустроили свой штаб, он всё время сидел, склонив голову, чтобы не цеплять темечком за стропила. Казалось, он не слушал остальных. Играл себе микроштормами, перебрасывая их между пальцами.

– Над Вавелем разыграется гроза, – его голос напоминал шум проливного дождя. – Сквозь ее стену мне не пройти, но я ударю вокруг. Дождь будет лить так, что люди попрячутся. Через стену дождя ничего не будет видно на расстоянии вытянутой руки.

– Ты договорился с водяными?

– Пальцем не пошевелят. Ваш путь свободен. В конце концов, и так большинство будет смотреть матч. А водяные девы должны держаться подальше от замка.

Мастер Шиман уважительно кивал головой. Его големы должны были ждать, притаившись в Висле, потому что именно по реке они хотели увезти сокровище.

– Дунько?

– Когда вы, господин Океанский, спуститесь со своим чудовищем в Драконью яму, мы с Гудричем и Яйцусем будем прикрывать тыл. Потом, когда будет безопасно, войдем в яму. Яйцусь постоит на стрёме, если что.

– Герр Кунтц?

– Вхожу в игру, когда всё уже готово. Палочка укажет на сокровища. При мне заклинание, которое крушит скалы, хотя думаю, что небольшой запас динамита не помешает. А еще я прихватил кислоту…

– Нам не нужна ваша лекция по химии и мастер-класс по взлому. Мне достаточно того, что вы готовы.

– Если можно. – Кунтц сглотнул. – Я бы хотел сразу спуститься с вами в яму…

– Эх, это ваше недоверие, герр Кунтц…

– Вы меня не понимаете, герр Океанский! – в голосе Кунтца звучала почти искренняя обида. – Вы хотите отравить бестию эфиром. Практик-алхимик пригодится вам, чтобы оценить, не было ли этого эфира слишком мало. Или слишком много. Мы же не хотим, чтобы дракон сдох или, что еще хуже… проснулся слишком рано. Правда?

– У меня нет для вас маски, герр Кунтц.

– Я взял свою! Отличная вещь, немецкое производство!

– Он нам перед ямой вроде как тоже не нужен, – поддержал гнома Гудрич.

– Так и представляю, как он путается у нас под ногами, – захохотал Дунько и сплюнул гному под ноги. – Забирайте с собой этого недомерка!

Кутшеба сделал вид, что задумался. Посмотрел на Шулера. На миг заглянул в его закрытые с момента их первой встречи глаза. Они притворились, что переговариваются каким-то магическим образом, хотя в мыслях бога читалась только нетерпимость к взаимному предательству собравшихся здесь заговорщиков.

– Ну что ж, герр Кунтц, – сказал он наконец. – Пойдете с нами. Господа, скоро пять. Все вы знаете, что делать. Заварушка, которую предсказали прорицатели, должна стать страшнее их самых ужасных снов, понятно? Перетяните на Болота все резервы краковской полиции. Матч закончится в пять пятнадцать, примерно в двадцать минут седьмого все уже покинут стадион. В половине седьмого уже вовсю должны разгореться беспорядки. При любом раскладе вы в это время возвращаетесь обратно, я не хочу, чтобы вас арестовали. В девять вечера все должны быть дома. И целую неделю ни один из вас не показывает миру свою паршивую физиономию. А через две недели мы встретимся в Кальварии и разделим добычу. Всё понятно?

Им не нравились эти две недели, как не нравилась им и перспектива ехать в Кальварию. Однако они понимали, что чем дальше от Кракова, тем лучше, а в Кальварии были свои защитники и хранители, которых нельзя было подкупить. Теоретически, могло случиться и так, что об ограблении вообще никто не узнает. Дракон проснется с больной головой, воспринимая это как похмелье, полиция – занятая усмирением болельщиков – даже не заметит взлома. Однако, как всегда говорил Кутшеба, «чем лучше план и чем больше он нам нравится, тем больше шансов, что всё провалится». Они слишком часто убеждались в правдивости этих слов, а потому прибегли к дополнительным способам обезопасить себя.