Дмитрий Миконов - Отмеченный сигилом [litres]

Велев подчиненному подождать еще пару минут, Лаен взбежал по ступеням.

Внутри кибитки он застал Фабио и заваленный бумагами стол. Свитки с ленточной перевязью, пропитанные сургучом желтые листы, толстые и не очень книги с тесьмой, скрепляющей исписанные страницы. Составляя очередной документ, судя по всему весьма важный, вашуйец, высунув язык, старательно водил по бумаге пером, то и дело макая его в стоящую рядом чернильницу.

Приходу негоцианта старик очень обрадовался.

– Господин Лаен! Вы как раз нужны очень, – заявил он, ловко подсунул Лаену пару бумаг и принялся капать на них воском. – Нужно, чтобы негоциант наделил эти документы властью.

Покрутив на пальце перстень, Лаен по очереди приложил его к податливой желеобразной субстанции. Знакомиться с написанным на листе не посчитал нужным, не до того сейчас было, да и Фабио не мог подсунуть ему какую-нибудь каверзу. Вашуйец по натуре был очень щепетильным в делах, и Лаен всецело доверял ему в этом.

– Благодарствую! – Фабио ловко выхватил листок, подул на него и подсунул под специальную дощечку. – Пока все, но скоро начнут подходить просители, как вы велели.

– Успеем, – кивнул Лаен и поручил старику то, о чем уже думал некоторое время: – Сообрази назначение Рыбы на должность главы соглядатаев.

– Так, сейчас составлю документ, – отозвался вашуйец и вздохнул, бормоча себе под нос: – А я думал, вы Дьякона хотели на свое место… Ошибся, значит. Эх, казна тает, урезать расходы надо… посмотрим, посмотрим…

Тут в кибитку как раз робко заглянул Дьякон.

– Фабио, – отвлек вашуйца негоциант, – оставь нас ненадолго. Иди прогуляйся, спину хоть разомнешь, а то врастешь скоро в стол!

Когда за стариком захлопнулась дверь, Лаен несколько помешкал, не зная, с чего начать.

– Послушай, Дьякон…

– Да, господин! – Мужичонка услужливо затряс головой, показывая, что готов на любые подвиги. – Рад стараться, господин негоциант! Чего изволите? Вы не сумневайтесь…

– Погоди, – отмахнулся джарах и решил рубить сплеча. – Знаю, что служишь ты мне не щадя живота… Про другое хочу у тебя спросить: помнишь, там на рудниках, когда я тебя не узнал и едва не придушил…

– Так, так… – закивал головой Дьякон и неосознанно коснулся шеи, на которой до сих пор виднелась бордовая полоска. Его глаза отчего-то забегали.

– Не перебивай. Мы тогда госпожу Тавию нашли и… знахарку Иву. Мертвую.

Мужичок было вновь открыл рот, но Лаен строго взглянул на него, и тот лишь захлопал губами.

– Думается мне, что кто-то из наших ее порешил! – наконец озвучил свои соображения джарах, внимательно следя за реакцией подчиненного.

Черные зрачки соглядатая резко расширились.

– Святой Воритар! Зеркальное Отражение! Возможно ли такое?! Да разве кто осмелился бы…

– Чует мое сердце, что осмелился. Не знаю, что ему знахарка сделала, но очень хочу дознаться. – Нехорошо улыбнувшись, джарах продолжил буравить Дьякона взглядом, отмечая выступивший на его висках пот. – Ты тоже там был… Видел все то же, что и я, но мне сейчас не до этого, сам понимаешь, дел невпроворот… Поброди, потолкуй с людьми – может, кто что вспомнит. И я на досуге покумекаю, может, приду к каким… выводам. Уразумел?

– Да, господин негоциант… – Дьякон шумно проглотил слюну. Лаену показалось, что плешивый страстно желает убраться отсюда поскорее. – Разрешите исполнять приказание?

– Действуй с удачей! – напутствовал его негоциант.

Примененный в отношении Дьякона прием в клане джарахов звался «мутная водица». Лаен надеялся, что суровая репутация Морока сыграет свою роль. И если он окажется прав в своих подозрениях, не приведи Невзра, конечно, это станет отправной точкой в поисках недругов, засевших, как он подозревал, в самой общине каравана.

В дверь робко постучали. Вздохнув и остро затосковав по прошлому, Лаен крикнул, чтоб заходили.

Вслед за Фабио, нерешительно переглядываясь и пряча за спинами руки, вошла троица парней во главе с усатым мужиком, которого звали Вест и который являлся старшим ловчим каравана. Морща лицо, дядька досадливо покрякивал и с укоризной поглядывал на парней, державшихся кучкой. Те отвечали ему враждебными взглядами и с надеждой поглядывали на негоцианта.

– Ну, говорите! – повысил голос Фабио, заняв место за столом. – У господина негоцианта, думаете, дел больше нет, кроме как на ваши молчащие рожи смотреть?

– Простите нас, ваша светлость! – начал самый решительный, от волнения подергивая себя за вихрастый чуб. – Заявить хотим, на старшо́го цеха нашего, Веста.

– Экие жалобщики, совсем распустились! – тут же повернулся к парню усатый дядька. – Ворье, а не работнички!

– Так, тихо! По очереди говорить будете, – оборвал Лаен дядьку и ободряюще махнул рукой парню: – В чем обвиняете?

– Так не мы первые обвиняем. Он и начал обвинять… – чубатый указал пальцем на Веста. – Давеча, когда суматоха вся эта завертелась, ну… деру давали из деревни той, где нам по сопаткам надавали, у него кошель пропал. Сам и потерял, поди, а тепереча говорит, мы украли! Четвертого нашего, Скрепа, пока мы на охоте были, так измордовал… Он даже к вам прийти не смог, господин негоциант! Совсем житья не стало, требует полсотни лир с нас четверых, только одна надежа на вашу светлость!

– Так все было? – повернулся джарах к усатому и нахмурился.

– Они это, ироды! Они! – закричал дядька, брызгая слюной. – Давно приметили, где я денежку храню. А когда кутерьма началась, прибежали, кричат, что, мол, драпать надо, помощь нужна с телег обузу скидывать. Я побежал, конечно, помогал мужикам, пока с места не тронулись, руки из плеч едва не вывернул. А здесь уже, в лагере, хватился – нет кошеля! А там полсотни лир было, между прочим! Давай пытать этих, чернозубых – у-у-у! – больше-то ведь некому было! Вместе все обитаемся, из одного котелка, почитай, и жрем.

– Правду говорит? – Лаен грозно сверкнул глазом на парней.

– Так! – хором подтвердили они. – Да только не брали мы ничего! Сам задевал куда-то, черт усатый, теперь с нас содрать хочет пропажу свою. Скрепа обидел, плачет тот, кровью плюется…

– Ироды! – всплеснул руками усатый и погрозил им кулаком. – Вот я вас!

Велев всем замолчать, негоциант задумался. По всему выходило, что у старшего цеха ловчих не было доказательств кражи, все строилось на домыслах. А вот подчиненного он избил лишь по подозрению, явно выходя за рамки дозволенного. Вроде все логично, и незачем было тары-бары разводить.

Посчитав, что такое самоуправство нужно пресекать на корню, негоциант объявил свое решение:

– Тебе говорю, Вест. За то, что, минуя порядок, ты людей бьешь без разбору, приговариваю тебя к пяти ударам кнута. Требовать потерю с ловчих ты больше не будешь, так как нет у тебя на это никакого права. Всем все ясно?