Владимир Ильин - Напряжение сходится [litres]

А небо вздрогнуло от вибрации и дрожи, когда они столкнулись с защитой Тайницкой башни, вызвав гул и на секунду проявившийся сине-черный щит, словно гигантская паутина.

– Все, постучался?! – ярился Артем, глядя на невредимую цель.

О происшедшем свидетельствовал только переполох на Кремлевской набережной, с прыснувшими на обочину автомашинами. Благо поток по вечернему времени невелик, и никаких последствий с виду не было – люди шустро старались покинуть место обстрела.

– И это все? – фыркнула Инка, до того жавшаяся хоть и к нелюбимой, но безопасной Го.

– Теперь надо подождать, – охотно пояснил я.

– Чего ждать? Пока нас всех не заметут в застенки до выяснения?.. – с тоской произнес Артем.

– Пока распакуют особые ящики и в пристрелянные орудия загрузят особые снаряды…

Рядом ворохнулся до того апатичный Федор и с интересом посмотрел на целые стены.

– Максим… – встрепенулся Шуйский.

– …такие, знаешь ли, очень интересные снаряды, на металле которых вытравлена целая вязь знаков почерком Федора.

И словно по команде, с завершением фразы в небе снова раздался мрачный гул сработавших орудий, а воздух наполнился низким и кровожадным боевым кличем жадного до разрушения металла.

На этот раз величие крепостной защиты возникло вновь – не стоит сомневаться в возможностях вековых твердынь. Но и у нас было целых пять минут, а все защитники крепости сейчас на юге страны – и на исходе двухсотого удара сердца выцветший синий не справился с очередным снарядом, и кирпичную кладку буквально разорвало изнутри, окрасив цветом пожаров и пройдясь над рекой гулом обваливающихся перекрытий.

– Нельзя, нельзя бомбить Кремль! – бесновался рядом Артем, глядя, как следующие снаряды втаптывают былую башню Черниговских в клубящуюся пыль.

– Нельзя похищать мою невесту! – был я столь же зол.

– Тебе никто этого не простит! Это нарушение всех законов!

– Когда пришли за Никой – я должен о них помнить?! А когда придут за моим отцом и сестрами – написать заявление?! – отвернулся я от разгромленной и все еще добиваемой меткими попаданиями твердыни и участка стен рядом с ней.

Шагнул к своей машине, но наткнулся на завороженно смотрящую на пожар Дейю.

– Я ведь достаточно далеко от вас стою, чтобы не считаться соучастницей?.. – промямлила она и была отодвинута мною в сторону.

Позади нее стояла Инка, испуганно переведшая взгляд с пожарища на меня.

– Если бы похитили тебя, эта башня сгорела бы ради тебя, – взглянув на нее, нашел я силы для спокойствия.

– Максим, – остановил меня голос брата, заставив повернуться, – а здорово жахнуло! – Федор был совершенно доволен, и во взгляде его уже не было прежнего осуждения.

Я благодарно кивнул и широкими шагами направился к своему авто.

Пять минут завершились, и в воздухе образовалась странная тишина. Которую, впрочем, через некоторое время разорвали проснувшиеся наконец-таки сигналы противовоздушной обороны, гулко и почти неслышно завывающие через звукоизоляцию автомобиля.

Пару раз по пути домой мою машину пытался подрезать Артем, чтобы остановить и добиться ответов на какие-то свои вопросы, но я был равнодушен к его маневрам, и ему самому приходилось уходить от столкновения. Вскоре он успокоился, заметив, что возвращаемся мы обратно к моей высотке.

Навстречу неслись кареты «скорой помощи», машины пожарных и автомобили полиции, завывая сиренами. Некому было сказать им, что там уже нечего тушить.

В пути отзвонился Димка и дисциплинированно доложил, что никто из потревоженных сегодня князей не звонил и помощи не предлагал. Как и планировалось…

– Тут гости у нас… – озадаченно добавил он под конец.

– Кто именно?

– Княжич Борецкий, Павел Викторович. Я сказал, что вас нет, но он настоял, что дождется в машине, на улице. Заходить не пожелал.

– Принято, – недоуменно пожал я плечами и добавил скорости.

Возле моего здания действительно стоял бронированный лимузин с гербом Борецких вместе с еще одной машиной сопровождения; обе с работавшими на холостом ходу моторами.

Не самая лучшая ночь для визитов, а также возможных разбирательств о моей роли в судьбе их семьи.

Но как оказалось, Пашка приехал не за этим. Вышагнув из задней двери лимузина, он заспешил к моей машине еще до того, как я остановился.

А как только я вышел навстречу – с силой обнял меня за плечи, отстранился и, глядя мне в глаза, произнес со всей серьезностью:

– Максим, я знаю, где ее держат.

Преодоление больших расстояний приносит с собой новые знания.

Например, Аймара Олланта, патриарх и старейшина клана Аймара, ранее не знал, что в Минске целых два аэропорта – Минск-1 и Минск-2. До той поры, пока Российская империя не отказала трем самолетам с гербами клана Аймара на ливреях в посадке на своей территории и их путь продлился на добрые семь сотен километров. Хотя, быть может, в этом был отголосок вины его людей.

Для начала им сообщили, что небо над Москвой и областью закрыто для полетов в связи с чрезвычайными обстоятельствами, и столичные воздушные гавани не принимают лайнеры. Пилоты отреагировали стандартно для статуса первых бортов Южной Америки, с пафосом и угрозой сообщив на землю титулы и ранги высокопоставленных пассажиров, а также непрозрачно намекнув на их возможное неудовольствие. Ну а на земле поразмыслили и логично решили, что совершенно не хотят видеть ни в столице, ни где-либо еще на своей территории боевое крыло целого клана, прибывшего с неизвестными им целями. Самолетам вежливо и крайне дипломатично порекомендовали покинуть воздушное пространство империи. А на очередную попытку возмутиться отреагировали уже наземные средства ПВО, дав плотную засветку на средствах обнаружения. И только на этом этапе обнаглевшие у себя на родине слуги догадались сообщить о происходящем господину…

Все, что удалось сделать самому Олланта после этого – добиться прохождения паспортного контроля в герцогстве Беларусь. Им нужно было в Россию, они не спали всю ночь во время маетного и нелегкого двенадцатичасового перелета из Лимы с дозаправкой в Амстердаме, но готовы были двигаться и дальше – по небу ли, а если его так и не откроют, то по земле, ведомые верными сведениями и фотографиями с их Тинтайа, купленными за золото.

Момент перехода границы ознаменовался потерей к ним интереса со стороны вооруженных сил империи. И немедленного возникновения паники приборов от пристального внимания средств противовоздушной обороны герцогства. Никто не обещал им теплого приема – равно, как оказалось, и вообще какого-либо желания принимать на своей земле троих «виртуозов», шестерых «мастеров» и два десятка «учителей». Да, наличествовало согласие Российской империи на прохождение таможенных процедур, но для этого надо было приземлиться на территории суверенного государства… И это уже всерьез приводило в бешенство уставших, морально измотанных людей, желавших спасти свою родственницу. Вплоть до того, что с виду спокойный Катари поделился мыслью, что этот город с сегодняшнего дня вполне сможет обходиться и одним аэропортом…