Владимир Ильин - Напряжение сходится [litres]

– Что тут написано? – хмыкнул старик, глядя на незнакомые буквы и слова.

– Что вы несете ответственность за сообщение ложных сведений, – махнул рукой, обозначая пустяк, Алмаз Семенович.

А вот Олланта всерьез озадачился:

– У меня есть еще должность почетного палача. Это следует записать?

– Не стоит беспокоиться, одной указанной вполне достаточно! – горячо заверил его дипломат.

Олланта пожал плечами и подписался размашисто, на пол-листа, – не желая уступать его визави, изобразившему подпись, смахивающую на букву Z с чертой посередине.

– Был рад встрече, – осторожно забрали у него бумаги и поместили в портфель.

Книга с законами империи так и осталась на столешнице.

Олланта в знак уважения поднялся вместе с ними на ноги и автоматически оглянулся на пространство зала за стеклом кабинета, с удовольствием отметив приближающегося к ним сына рядом с шагавшим сбоку высоким мужчиной – обладателем седой шевелюры и усов, в окружении богатой свиты, шедшей чуть позади.

Значит, сын также уладил свои вопросы. Только взгляд у Катари какой-то заторможенный…

– Всего наилучшего, – поклонился консул и вышел вместе со спутником из кабинета.

А в момент открытия двери из процессии отчетливо донесся звонкий голос переводчика, который все равно уступал внушительному тону герцога:

– …и картошечку с лучком на шкварки. Главное – не пережарить!

Катари заторможенно кивнул. А Олланта отчего-то забеспокоился.

Впрочем, почти сразу процессия замедлила шаг и остановилась, герцог пожал руку Катари и заторопился по своим делам.

Олланта не оскорбился таким невниманием к своей персоне – он равноценно проигнорировал встречу чуть ранее. Кроме того, двух великих Аймара на одного герцога все-таки будет многовато.

– Как прошла встреча? – поприветствовал патриарх сына и указал на диван напротив.

В комнату прошмыгнул переводчик генерала, но разговор все равно велся на родном диалекте, так что заново выставлять его за порог не было нужды.

– Отлично, – вновь механически кивнул Катари. – Подарки приняли и отнеслись со всем уважением. Теперь город Могилев – побратим Уанкайо.

– Прости, что?.. – недопонял Олланта.

– Братство городов, – словно тоже не понимая, но силясь понять, поднял на него взгляд Катари. – Культурные связи. Год Могилева в Андах. Год Уанкайо в Беларуси. Развитие туризма, проведение конференций.

– А-а… – покивал Олланта. – А что-нибудь более существенное?

– Еще нам в знак почтения с хорошей скидкой продали пять горнопроходческих машин, сорок комбайнов и две сотни тракторов, – медленно моргнул Катари.

– Очень интересно. Еще о чем вы говорили с герцогом? – ласково уточнил Олланта.

– Всемерная помощь с поисками Инки! – словно очнувшись (или вовремя почуяв грядущий разнос), резко выпрямился Катари и доложил по всей форме: – Нам передадут контакты ключевых людей герцогства в Москве, завязанных на сеть информаторов в различных сферах на территории империи. Любые наши запросы будут иметь высочайший приоритет.

– Ну хоть что-то… – проворчал патриарх клана. – Как ты вообще собирался доставить к нам эти машины и трактора?

Не говоря про невысказанный вопрос – зачем вообще их покупать за полмира от дома.

– Так морем! – возмутился сын.

– Каким морем?

– Тут же Европа! Тут везде – море, – пожал тот недоуменно плечами.

Олланта только горестно покачал головой.

– Как таможенные формальности? – чуть неловко уточнил глава клана.

– Не требуются, – буднично ответил Олланта. – Ныне мы почетные гости империи. Без права расследовать, но с правом ждать и наказать виновных.

Катари дисциплинированно промолчал, не став обсуждать решение старшего. Хотя настроение после таких новостей стало откровенно скверным.

– Нам откроют небо и помогут разместиться в Москве, – продолжил патриарх клана, после чего на английском с любопытством обратился к стоящему у дверей переводчику: – Вы не объясните, что случилось у вашего соседа?

– Разрешите включить новости? – после секундной заминки ответил юноша. – Это произошло вчера вечером, и с каждым часом добавляются новые подробности, – словно извиняясь, произнес он.

Но так было правильнее, чем узнать его личную точку зрения, и Олланта покровительственно кивнул.

Юноша извлек из кармашка за спинкой дивана пульт и переключил телевизор на канал с новостной передачей, сделав звук погромче. Выпуск новостей уже шел, и на экране демонстрировались руины и потемневшие белые стены в ансамбле сооружений, в которых вполне просвещенные Олланта и Катари с удивлением признали Московский Кремль.

– Там что, произошел переворот? – приподнял бровь Катари.

– Нет. Говорят, девушку, невесту некоего юноши похитили, и он ракетным ударом снес башню клана влиятельного чиновника, которого посчитал виновником.

– Почему какой-то мальчишка может это сделать, а мы нет? – холодно произнес Катари на родном языке.

– Потому что консул смог меня убедить, – меланхолично ответил старший Аймара, глядя на обломки камней, огороженные бело-красной лентой по широкому периметру. – А мальчишку, видимо, не убедили.

– Передают срочные сведения, – чуть озадаченно произнес переводчик, озвучивая диагональную полосу с крупной надписью, вдруг загородившую экран. – Диктор говорит, что в распоряжении телеканала оказались уникальные кадры с места похищения.

Картинка на экране тут же сменилась изображением обычного московского двора, чистого и безликого – как бывает в каждом недешевом районе крупного города. Картинка, наверняка взятая с веб-камеры, была чуть наклонена набок и нацелена ровно на парковку у соседнего дома, забирая широкоугольным объективом часть заднего двора – как делают это рачительные хозяева автомобилей, цена за которые порою запросто уравнивается со стоимостью квартиры, а значит, требуется пристальное наблюдение.

Но кадры, попавшие в память устройства, хранили преступление куда более мерзкое и отвратительное – на глазах бесстрастной техники высокий и широкоплечий мужчина заставил подняться с травы, а затем повел перед собой, понукая пистолетом в спину, золотоволосую девушку в маске. А когда переводчик было уверился, что это и есть похищенная, и собрался самостоятельно озвучить лишенную звука картинку, диспозиция в кадре изменилась кардинально – из подъехавшей на парковку машины вышла другая девушка, наверняка отметившая пистолет и факт преступления. Ну а поскольку у той не было ничего в руках, кроме синего ведра, то справедливость вершилась именно посредством его, вызывая уважение к сноровке и ухваткам девушки, – и воспринималась зрителями с такими же эмоциями, как от хорошего боевика в индийском стиле. А бандита, получившего носком острой красной туфли в пах, было вовсе не жаль.