Владимир Ильин - Напряжение сходится [litres]

– А лапки? – с интересом присмотрелся я к высокомерию, в самом деле проглядывающему в облике милого создания с ушками и хвостиком.

– Это я еще до таможни догадался. Иначе бы точно завязли на: «Добро пожаловать! Причина прилета?» – проворчал Федор. – А так сразу видно – ну какие у нее могут быть документы? У нее же лапки!

Пользуясь моментом, я тайком покосился в сторону Ники. Та с выражением бесконечного сострадания на лице смотрела на куриную тушку в своих руках. Еще немного – и точно задумает исцелить… и куда я эту курицу пристрою? В зоопарк точно не возьмут.

– Может, все-таки рыбу?.. – предложил я осторожно.

– Да, рыбу, – словно очнувшись, чуть отстраненно ответила Ника, аккуратно отложив курицу обратно в упаковку и отшагнув к крану, чтобы тщательно помыть руки.

– Слушай, а она у тебя не из этих… – шепнул мне брат на ухо, покосившись на девушку настороженно, – не из травоядных?

– Да не, – отмахнулся я. – Ты бы видел, как она на жареного порося смотрела… Ничего общего.

– А мы точно сегодня от голода не сдохнем? – продолжил он тем же тоном.

– Ника, что-то не так? – участливо поинтересовался я, заметив, что девушка продолжает раз за разом намыливать руки.

– Все хорошо, – холодно ответила она.

Как сомнамбула прошла к рыбе, выудила тяжелую кету и перенесла на вытянутых руках к умывальнику. После чего вымыла с мылом и ее. Заметив наши пристальные взгляды, медленно расположила на столешнице и взяла в руки нож.

– Да отруби ты ей уже голову! – рявкнул Федор, не выдержав.

Вздрогнула китаянка, вбежал на кухню сосредоточенный охранник, зорким взглядом пронзив всех присутствующих и внимательно оглядев пространство за окном.

– Слушай, ну у нее же ресторан, – неловко заступился я за девушку, – зачем ей уметь готовить?

– Понятно… – вздохнул Федор. – Просто думал привычного поесть – очень соскучился. И ведь знаю, что вряд ли будет так вкусно, как я помню, – но все равно хочется, понимаешь?

– Может, к Артему поедем? – предложил я. – У него сейчас наверняка борщ и котлеты.

Со стороны гарнитура резко ударил звук ножа. А затем еще и еще раз – скрывая свой стремительный полет за спиной девушки, Ника порывисто развернулась и выставила на стол тарелку с пятью бутербродами из хлеба с напластанной бужениной.

– Угощайтесь, пожалуйста, – с угрозой произнесла она.

Я, например, свой кусок сразу взял. Федор помедлил, но тоже благоразумно забрал свою порцию. А китаянка, легкомысленное создание, пренебрежительно фыркнула и посмела отвернуть подбородок от угощения.

– Так, кому тут что не нравится? – хищным тоном уточнила Ника и недобро прищурилась.

Го Дейю отозвалась пренебрежительным тоном, полным высокомерия, повернувшись к ней. И демонстрируя свой статус, что был, по ее мнению, в стократ выше, чем у непонятной женщины с ножом, зажгла над лапкой ярко-синий клубок из электрических разрядов.

– Плохая кошка! – одернул ее Федор.

– Тихо-тихо, – унял я брата, и съежившаяся было китаянка вновь распрямила плечи, поверив, будто в этом промедлении была слабина.

Мне же просто было интересно – невероятно интересно находиться рядом с техникой электричества, воспроизведенной так близко. Она ощущалась необычно – совсем не так, как природная молния, и вовсе иначе, чем электричество на поверхности проводов. В этом клубке из мелких разрядов чувствовалось что-то отличное от собственного опыта, но странно знакомое – будто виденное когда-то давно, но надежно забытое. Однако чтобы вспомнить, казалось, надо просто протянуть руку…

– Максим, ты что делаешь? – шикнул брат, обеспокоенно глядя, как я чуть поднялся и медленно повел руку над столом в сторону чужого клубка из электричества.

И даже Го Дейю отклонилась назад на секунду, но почти сразу же горделиво приосанилась и угрожающе повела своей рукой в мою сторону, будто пугая.

А мне так было даже легче – чтобы подхватить комок молний из руки испуганно пискнувшей китаянки и спокойно вернуться на свое место, задумчиво рассматривая овеществление чужой Силы уже в своих руках.

– Интересно, – задумчиво ответил я, прислушиваясь к ощущениям.

Казалось, клубок покусывал кожу – словно небольшой зверек, яростный и непокорный, оказавшийся пойманным, но при этом неспособный навредить обидчику. В нем чувствовалась чужая воля – агрессивная и враждебная, и принимать эту Силу внутрь себя не хотелось. Хотя, бесспорно, это можно было сделать.

Только куда этот клубок энергии теперь девать?

Я обеспокоенно посмотрел по сторонам, решая, как лучше от него избавиться. Во двор выкинуть – так… а какой оно мощности? В небо отправить? Угу, с Никой в одной комнате – а потом еще за один самолет платить… или космическую станцию…

Изумленные лица Федора и Ники точно показывали, что они мне тут не советчики, а Го Дейю и вовсе предпочла отодвинуться максимально далеко, вжавшись в стену и глядя, как на неведомое чудовище. Кстати, точно!

Зажегшись идеей, я перекинул комок чужой Силы на левую ладонь, а правую запустил внутрь кармана пиджака. С некоторых пор все свои перстни я предпочитал носить с собой – раз некоторые люди хотят бояться моих перстней, а не меня, то зачем их лишать такого приятного заблуждения? Словом, перстень Юсуповых нашелся не сразу, но и не так поздно. А надеть его на палец без помощи второй руки не представляло сложности.

Призванный моей Силой, мелкий электрический дракончик соткался из десятка искр над перстнем, и под треск разрядов, бивших от него к коже, с привычной деловитостью уселся на пальце и расправил крылья.

– Ну, угощайся, – с интересом подвел я к его мордочке клубок чужой энергии и принялся наблюдать за поведением символа рода, который я не считал своим.

На краю сознания была версия, что облики Силы, свидетельствующие об истинности перстней, декоративны и не должны обладать волей и способностью действовать. Но куда сильнее звучало в сознании любопытство, требующее это проверить или опровергнуть. Потому что символ рода – это скучно и протокольно, а вот персонально этот крылатый дракончик принадлежал лично мне – и я чувствовал в нем нечто большее, чем просто иллюзию, которыми Федор порой пугал сестер (и они его), пока испуганные завывания Брунгильды не вызывали отца, дипломатично демонстрировавшего ремень.

Дракончик, казалось, с подозрением покосился на клубок из чужих молний. Затем словно заинтересованно принюхался и с урчанием, скрывшимся в треске крошечных разрядов, вцепился в чужую Силу, выдрав из нее изрядный шмат, повисший разрядами на его пасти, пока не был проглочен. А сам клубок на левой руке изрядно скукожился и побледнел.

– Ты смотри, какой аппетит! – удовлетворенно произнес я, отмечая, с каким энтузиазмом тот поглощает угощение.