Марлон Джеймс - Черный Леопард, Рыжий Волк [litres]

– Надо бежать, – произнес Мосси.

– Мудрый совет, – кивнул я, и оба мы побежали к лошади.

Уныл-О́го надел свои перчатки. Треск и гул делались громче, пока что-то не лопнуло – прямо посреди дороги, с визгливым скрипом. Колонна, башня, которая накренилась и треснула, роняя целые куски кладки. Еще три, прорвав землю, встали справа, как обелиски. Соголон была чересчур слаба, чтоб конем править, и девочка вовсю давила его коленями. Конь пустил было галопом, но шевелящаяся, треснувшая башня распалась и обратилась в женщину. Больше коня, темная и чешуйчатая ниже пояса, она продолжала выползать из-под земли, будто тело у нее было змеиное. Она вымахала высотой в два дерева и наклонилась к коню, а тот вздыбился на задних ногах и сбросил обеих всадниц. Кожа женщины отливала луной, но то была белая дорожная пыль, облаком клубившаяся в воздухе. На обеих сторонах дороги выросли еще четыре, у этих были тонкие ребра, что выпирали из-под кожи, полные груди и лица с темными глазами, а дикие лохмы волос взметались языками пламени. Создания с правой стороны дороги покрылись пылью, а те, что слева, – кровью. А еще это – хлопанье крыльев, хотя ни у одной из проросших женщин никаких крыльев не было. Она вдруг нагнулась и сшибла Мосси с лошади. Взметнула рукой – и на той отросли когти. Могла бы порезать его в месиво – он и перевернуться не успел бы. Я прыжком прикрыл Мосси и топориком хватил женщину-башню по руке, кисть отрубил. Та закричала и отступила.

– Мэйуанские ведьмы, – выговорила Соголон. – Мэйуанские ведьмы, он… они в его власти.

Одна из них схватила лошадь Мосси. Уныл-О́го подбежал к ней, ударил, но ведьма по-прежнему держала лошадь, та была слишком велика для нее, чтобы съесть, но вполне мала, чтобы утащить за собой в провал. Уныл-О́го прыгнул с разбегу и оказался у нее на плече, ноги его крепко обвили ведьмину шею. Она качалась вверх-вниз, кругом крутилась, стараясь сбросить его, а он знай себе молотил ее по лбу, пока мы не услышали, как что-то хрустнуло, и женщина-башня бросила лошадь. Мэйуанская ведьма схватила Уныл-О́го и отшвырнула его. Он покатился в пыли, пока не остановился, чтоб тут же оказаться на ногах. О́го уже обезумел. Ведьма (из тех, что в крови) ухватила Буффало за рога, чтоб в сторону его отбросить, но ничто не могло сдвинуть быка с места. Он попятился, таща ведьму за собой. Я запрыгнул быку на спину и метнул в нее топорик, но она увернулась и отпрянула назад, почти съежившись. Уныл-О́го прыгнул на спину к ведьме, покрытой пылью, весь он ростом был примерно с ее вылезшую из земли часть. Ведьма крутилась, тряслась, ударить пыталась, однако Уныл-О́го удержался. Обеими руками он обхватил ведьмину шею и сдавил, пока она не задохнулась. Схватить его у нее не получалось, а потому ведьма росла и опадала, а еще тряслась, пока у него ноги в воздухе не повисли, и тогда вцепилась когтями в его правое бедро. И все ж он ее не отпустил. Сжимал шею, пока женщина не упала. Еще две проросли и кинулись на Соголон с девочкой. Пока я бежал к ним, перепрыгивая через Мосси и криком призывая Буффало за собой, девочка подняла свое копье и всадила его прямо в нависшую ладонь ведьмы. Та взвизгнула, а я прыгнул быку на рога, чтоб он подбросил меня повыше к ней. С двумя топориками наголо, рубанул обоими ей по шее и срубил голову, так что голова повисла, качаясь на лоскуте кожи. Другая ведьма подалась назад. Мосси посмотрел на меня. Ведьма заходила ему со спины. Я бросил ему топорик, он поймал его и, развернувшись всем телом, с маха, со всей силы рубанул ей по горлу. Ему по горлу. У этого ведьмака длинная борода была. Две последние, одна пыльная и одна кровавая, поднялись в воздух до того высоко, что казалось, сами себя из земли выдернут и улетят. Однако обе нырком слетели обратно. Я бросился к ним, и они убежали, нырнув в землю, как ныряют птицы в море.

– Никогда не знал, что ведьма на ведьму нападает, – сказал я. Соголон, все еще сидя на земле, отозвалась:

– На тебя они не напали бы.

– Что? Да я дрался со всеми ними, женщина.

– Не говори мне, что ты никогда не видел, как все они бежали от тебя.

– Это потому, что меня по-прежнему прикрывает Сангома.

– Ведьмы, они из плоти, а не из железа или магии.

– Может, их страшит ку, рожденный мужчиной, – сказал я.

– Ты таки спал вчера ночью?

– Как думаешь, ведьма?

– Не беспокойся, о чем я думаю. Так спал?

– Как я и сказал: как думаешь?

Девочка схватила свое копьецо и подняла его над плечом.

– Ты вчера всю ночь провел без сна?

– Женщина-дитя, что это ты вытворяешь? – Я посмотрел девочке прямо в глаза. – Соголон преподала тебе два урока, и ты решила, что способна бросить в меня копьем? Давай проверим, пробьет ли твое копье мою кожу раньше, чем мой топорик разрубит тебе лицо.

– Соголон, он не спал всю ночь. Я был с ним, – сказал Мосси.

– Тебе незачем ручаться за меня.

– А тебе незачем все время злобствовать с людьми, которые бок о бок с тобою.

Мосси качал головой, проходя мимо меня. Девочка помогла Соголон подняться. Вернулся Уныл-О́го, вытянув руки, словно потерял что-то.

– У твоей лошади две ноги сломаны, – сказал он.

– Делать нечего, придется…

– Если Аеси не влез к тебе в сон, значит, он найдет какой-то другой способ проследить за нами, – сказала Соголон.

– Если только ты не намекаешь на мои фантазии наяву о принце Омороро с его премиленьким кузеном, я отвечу: нет.

– А как насчет префекта?

– Что насчет меня? – спросил Мосси.

– На тебя он на первую напал, Соголон, – напомнил я.

– А на тебя он вовсе никогда не нападал.

– Возможно, мои руны действуют лучше твоих рун.

– Ты тот, кто способен вынюхать мальца. Может быть, ты ему нужен.

Мы шли через густой лесной кустарник, пока не увидели пляску звезд над открытой саванной, где поблизости находился дом того человека, который, по словам Соголон, был ей обязан. Мосси шагал рядом, только часто морщился. Обе его коленки были разбиты, как и локоть у меня.

– Не понимаю, как ты можешь узнавать, – признался мне Мосси.

– Что я узнаю?

– Почему след мальца то совсем свежий, то мигом пропадает, потом опять – свежий.

Позади меня шагал Буффало, а за быком – Уныл-О́го.

– Они пользуются десятью и еще девятью дверями.

Подели дом владетельного лорда в Конгоре на шесть. Получится домик всего в одну комнату с арочным входом и стенами из глины со скрепляющим раствором. Теперь поставь еще одну комнату поверх первой, потом еще одну, и еще, и еще, потом еще одну и еще одну сверху той, а над ними крышу, изогнутую, как луна, урезавшая себя вполовину. Таков и был дом этого человека, дом, что походил всего на одну колонну, какую срезали и отправили на горную дорогу Долинго. Владелец поджидал возле своего жилища, жуя кат, и не удивился, увидев, что мы подъезжаем. Прошло три ночи, как мы уехали из Конгора. Соголон едва не свалилась с коня, когда стала спешиваться. Владелец указал на вход, и девочка помогла Соголон войти. Затем он вновь уселся на крыльцо и вновь принялся жевать.