Джон Норман - Приз Гора

Ей даже захотелось посмотреть на реакцию её бывших коллег-феминисток, на ситуацию, в которой общество всерьёз приняло бы их экспансивные, утомительные, навязчивые, пропагандистские утверждения относительно супружества как рабства, а положение женщин в обществе тождественным неволе, и решило бы довести их до логичного конца. Каково бы им было внезапно узнать о необходимости лицензирования для мужчин, а то и просто о праве собственности на них, как на женщин?

Мир, её владелец, предложил своим гостям перейти к столу, застеленному накрахмаленной скатертью, уставленному отполированным серебром, свечами и цветами.

Потом он кивнул Эллен, предупреждая о том, чтобы она была готова наполнить фужеры вином.

Мир — чрезвычайно распространённое на Горе мужское имя. Можно не сомневаться, что найдутся тысячи людей, носящих его. Возможно, именно это соображение было главным, когда он подбирал имя для себя. Это, если можно будет так выразиться, было гореанское имя её хозяина. Его земное имя не должно появляться в этом повествовании, точно так же, как и то имя, которое Эллен когда-то носила на Земле. Вообще, мужские имена на Горе как правило заканчиваются на согласный звук, а для женских наиболее характерно окончание на гласный, и чаще всего на «А». Хотя, конечно, хватает и исключений.

Эллен разлила вино по фужерам, начиная с женщины, затем Тутине, а в конце мужчинам, сначала тому, которого она не знала, и последнему, её владельцу. Об этом порядке она была предупреждена заранее. Женщина, конечно, не знала статуса Тутины, а если и обратила внимание на повязку на её левой лодыжке, то, скорее всего, решила что это результат раны или растяжения. Блондинка улыбалась и не спешила разуверять гостью в её заблуждениях.

Эта новая, незнакомая Эллен, женщина, то и дело с явным любопытством поглядывала на неё в течение всего вечера, но невольница, избегая встречаться с гостьей взглядами, прислуживала тихо и почтительно.

Через некоторое время Мир указал, что Эллен могла подать суп. Женщина подкатила столик на колесах и начала разливать суп из большой глубокой супницы по тарелкам и расставлять их в строго предписанном порядке.

Однажды, ещё в её прежнем мире, в похожей на кабинет комнате, Эллен получала удовольствие от того факта, что её саму обслуживала ненавистная Тутина, подавая ей кофе и печенье. Помнится она тогда, в свойственной ей манере, тонко, но недвусмысленно использовала ситуацию так, чтобы дать совершенно ясно понять Тутине рабский характер исполняемой ей работы, и своё собственное неявное превосходство над ней.

И вот теперь Эллен сама вынуждена была пострадать перед Тутиной, которой она должна была изо всех сил постараться понравиться.

И надо признать, что Тутина была не из тех, кого можно было легко удовлетворить. Это заставляло Эллен страдать, но у неё не было никакой иной альтернативы, кроме как служить со всем совершенством, на которое она была способна. В конце концов, она находилась в присутствии своего хозяина. Кроме того, она прекрасно знала, что позже ей, скорее всего, придётся столкнуться со стрекалом старшей девки. Так что, она боялась уронить на скатерть даже каплю. Эта тонкая напряжённость между Эллен и Тутиной, несомненно, избежала внимания гостей, но только не их владельца, если судить по выражению его лица.

Рабовладельцев зачастую развлекают такие отношения в среде их имущества, наполненные мелочной конкуренцией, препирательствами, трениями и напряжённостью.

Всё время ужина Эллен продолжала прислуживать за столом различными способами, то принося те или иные блюда к столу, то подливая вино в бокалы.

Один раз её господин указал на столик, и сказал:

— Ты можешь убрать со стола, Эллен.

— Да, Сэр, — отозвалась она и, подойдя к столу, принялась быстро собирать со стола, фужеры, тарелки и прочую посуду, освобождённую от пищи.

Эллен, как ей было сказано, использовала обращение «Сэр». Она рискнула предположить, что эта комната, скорее всего, была обставлена в таком стиле именно для этой новой женщины, чтобы порадовать её, позволить ей почувствовать себя как дома. Конечно, это даже близко не напоминало гореанский стиль обстановки и отделки. Гореанский стиль, разумеется, не является чем-то единым и закостенелым, и изменяется от местности к местности, от города к городу, и даже от дома к дому, но в целом, его отличает склонность к простоте и открытости, что, по-видимому, является наследием неких далёких традиций.

Откатив к стене столик с использованной посудой, Эллен, бесшумно и почтительно, вернулась к столу, застеленному накрахмаленной скатертью и богато сервированному, и снова приступила к исполнению своих обязанностей, продолжив ненавязчивое обслуживание гостей. Это был прекрасный ужин, и по аристократизму, роскоши и утончённости, возможно, сравнился бы с теми банкетами, что устраивают в богатых, шикарных домах её прежнего мира.

Когда к ней обращались, она спокойно и с уважением отвечала, используя, как ей было велено, обращения «Сэр» и «Мадам». Кстати, она называла мадам даже Тутину.

Пришло время четвертой смены блюд.

Возможно, следовало бы упомянуть, что одежда гостей полностью соответствовала окружающей из обстановке. На обоих мужчинах были смокинги, а женщины оделись к ужину в вечерние платья. Это всё очень походило на некое празднование, возможно, по случаю заключения какой-либо удачной сделки, совместного бизнес-проекта, принесшего хорошую прибыль, или некой работы, ныне законченной, результатом которой они были полностью удовлетворены.

Однако, в этой комнате, при всей её обстановке, одежде гостей, при всём, что казалось столь элегантным, столь хорошо устроенным, столь подходящим одно к другому, имелась одна странность или аномалия.

— Вы, мужчины — монстры, — смеясь, заявила женщина, неизвестная Эллен.

— К чему это Ты? — поинтересовался, чуть заметно улыбнувшись, её компаньон.

— Ну же! — засмеялась она. — Я молчала уже достаточно долго!

Владелец Эллен жестом указал, что она должна продолжить прислуживать за столом.

— Нет, нет, — остановила её женщина и спросила: — Тебя ведь зовут Эллен?

— Да, Мадам, — ответила Эллен.

— Отложи-ка свои дела, — сказала ей незнакомка, — подойди сюда и встань рядом со мной.

Прежде чем выполнить просьбу женщины, Эллен бросила вопросительный взгляд на своего господина, и лишь получив его молчаливое разрешение, оставила в покое сервировку стола и встала около стола, на котором восседала неизвестная ей женщина.

Той одной странностью или аномалией, полностью выбивавшейся из общего фона, о которой уже было упомянуто, была сама Эллен. Дело в том, что она прислуживала голой. Единственное, что было надето на ней, это узкая полоса стали на шеё, рабский ошейник.