Джон Норман - Приз Гора

«Конечно, они должны были снабдить нас, по крайней мере, лосьонами, — думала она время от времени. — Но это не так. Мы что, не рабыни? Конечно же, прикосновение руки рабыни должно быть столь же мягким, как робкий прижатие её губ к груди или бедру господина, столь же нежным и возбуждающим, как ласковый как шлейф аромата рабского шёлка, проскользившего по его животу, как её жалобно сладкий, нежный шёпот, прилетевшей посреди ночи от рабского кольца у его ног просьбы о его прикосновении».

Вдруг она вскрикнула от боли в спине, обожжённой ударом плети.

Зарыдав, Эллен, снова по самые локти погрузила руки в горячую воду. Хотя она и недолго пробыла в этом доме, но для неё не составляло труда прикинуть и прийти к выводу, что такой объём стирки явно выходил за пределы потребностей охранников, дрессировщиков, служащих и рабынь. У неё не было никаких сомнений в том, что гигантские кучи туник, одеял, гиматиев, вуалей, платьев и других предметов одежды были доставлены извне.

Большинство рабынь, приставленных к большим тазам, были раздеты догола, за исключением их ошейников. Эллен тоже была обнажена, но помимо ошейника на ней было заперто ещё одно устройство. Она стояла на коленях на циновке, расстеленной перед её тазом.

Она была рабыней прачечной.

Оставить циновку без разрешения ни одна из них не могла. Кроме того, по команде «Циновка!» она, как все остальные прачки, должна была подбежать к своей циновке и встать там на колени. Малейшее промедление в выполнении команды являлось поводом для наказания. У неё уже была возможность понаблюдать как двух девушек, привязали к кольцам и безжалостно выпороли. Сама она всегда быстро и покорно бежала к своему месту.

Она подняла над тазом предмет одежды, который стирала. Горячая мыльная струя водопадом стекла с него, взбив пену на поверхности воды. Это, несомненно, был туалет свободной женщины. Судя по высокому качеству материи, эта женщина была довольно богата, и даже могла быть представительницей высшей касты. Сама Эллен даже не представляла, как надо надевать и носить такой предмет одежды. Подобные женщины, насколько она поняла, были выше чёрной домашней работы. По крайней мере, в своём собственном доме они точно не занимались стиркой. Вообще, Эллен предположила, что женщины высших каст, или, например, женщины из касты Торговцев, даже подходить не будут к прачечной, зато в их собственных местах жительства у них могла быть рабыня, а то и несколько, которым можно было бы поручить проявлять внимание к такой работе. Возможно, что та женщина, чьё платье она стирала, оказалась в затруднительном положении и вынуждена была продать свою рабыню, и теперь ей приходилось посылать свои одежды и вуали в коммерческую прачечную. А быть может она просто жила одна и, таким образом, предпочитала перепоручать работу рабыням прачкам. Конечно, её заказ возвращался хорошо отстиранным, просушенным на свежем воздухе, приятно пахнущим, блестящим на солнце, отглаженным и аккуратно сложенным. Стоимость услуг прачечной, насколько она поняла, была минимальной, даже ничтожной, тем не менее, владельцы этого заведения должны были получать солидный доход, судя по объёму работы. Особенно учитывая тот факт, что прачечная не требовала особых вложений средств в содержание самих прачек. Её, как и всех остальных, кормили только рабской кашей, есть которую приходилось, не используя рук и стоя на четвереньках, впрочем, как и пить воду из кастрюли, стоявшей на полу. Стоявшая на коленях, мокрая от пота Эллен, почти теряя сознание от жары, держа перед собой на вытянутых руках горячий, парящий, мокрый предмет одежды, на мгновение выпрямила спину, почувствовав, что задыхается в душной, жаркой атмосфере прачечной. Её вдруг показалось, низкий потолок вот-вот упадёт на неё, а еле видимые за стеной пара стены, начали вращаться.

— Отлыниваешь от работы, малышка Эллен? — раздался сердитый голос за её спиной.

— Нет, Господин! Нет, Господин! — вскрикнула рабыня, быстро приходя в себя и, снова окунув материю в таз, принялась бешено тереть её сгибы один о другой.

Краем глаза она видела тень ног Гарта, их надсмотрщика, попадавшую на стенку её таза, а так же и двигавшуюся из стороны в сторону тень его плети.

Это был невысокий, толстый мужчина, при взгляде на торс которого, возникала ассоциация с чурбаком. Носил он полутунику, так что его широкая грудь была наполовину обнажена. Его тяжёлые ноги были обуты в высокие сандалии. О, ей часто приходилось целовать это сандалии.

Прижав руку ко лбу тыльной стороной ладони, женщина попыталась отдышаться. Воздуха не хватало. У неё вырвался горестный стон. Эллен испугалась, что ещё немного, и она потеряет сознание, от жары и духоты. Её тело было липким от пота. Эллен не могла видеть, поскольку зеркала в прачечной предусмотрены не были, но предположила, что она сейчас ничем не отличалась от многих других девушек, лица которых, особенно тех из них, кто, как и она сама, отличались светлой кожей, были покрыты пятнами разных оттенков красного, от розового до алого. Это был результат тяжёлого, изнурительного труда в жаркой, душной, пропитанной влагой, почти тропической атмосфере помещения прачечной, представлявшим собой цементную комнату с низким потолком.

«Я не хочу падать в обморок, — твердила она себе. — Я не должна потерять сознание. За это здесь бьют!».

Ей вспомнилась девушка, упавшая в обморок рядом со своим тазом. Её привели в сознание ударами плети, добавив ещё несколько сверху, чтобы напомнить ей, что она должна работать, а не прохлаждаться лёжа без чувств.

Эллен снова подняла свою работу над водой. Это был предмет одежды свободной женщины. Насколько же отличался он от тех коротких туник, камисков, обычных и турианских, возмутительных та-тир или рабских тряпок, рабских полос, представлявших собой не больше чем клочок ткани и шнурок, так часто выдаваемых рабыням, при условии, что им разрешили одеться.

Сама она даже не представляла, как следует носить одежду свободных женщин.

Одна из девушек, пару недель назад, встала и, держа такое платье перед собой, принялась в шутку позировать выкрикивая:

— Гляньте-ка! Смотрите сюда! Я — свободная женщина!

Мы все рассмеялись, переводя дыхание и восхищаясь её шуткой. Но, к сожалению, неожиданно вернувшийся Гарт всё испортил.

— Сейчас мы посмотрим, насколько Ты свободна! — проревел он.

— Нет! Нет, Господин! Пожалуйста, не надо, Господин! — закричала рабыня.

— Циновка! — рявкнул Гарт

Все мы разбежались по своим местам, а он схватил рабыню за волосы и потащил её, рыдающую и вскрикивающую, к кольцу, вмурованному высоко в стене. Через мгновение девушка уже стояла на носочках, а её поднятые вверх руки были скрещены и туго привязаны к кольцу.