Эрика Адамс - Поющая во тьме [СИ] [litres]

— Не ожидала меня увидеть, Мейрим?

Мейрим ошарашено мотнула головой. Не ожидала. Ещё бы, увидеть его здесь, в рубище младшего послушника Храма, с лицом, украшенным чёрным и красным.

— Мне интересно только одно: почему? Я обещал тебе свободу к празднику Красной Луны. Разве тебе этого было недостаточно? Зачем было совать нос не в свои дела?

— Ты думаешь, мне нравилось прислуживать тебе, заносчивому иноземному псу? Я — чистокровное дитя долины, а ты — пришлый гость, и не тебе судить наши законы. Это был мой долг.

— Как любопытно… Я думал, у тебя поубавилось энтузиазма за эти пару дней. Оказывается, нет. Может быть, вот это скажет тебе кое-что?

Лекс помахал в воздухе окровавленной тряпкой и медленно развернул её перед лицом Мейрим.

— Узнаёшь? Совсем ещё юная и невинная. Пока невинная.

— Ублюдок! — Мейрим кинулась вперёд, но Лекс пинком отбросил её назад.

— Сядь, — велел он. — Или твоё место здесь займёт твоя Ясмина. Я заставлю тебя смотреть на то, как те двое молодчиков обрабатывают твою дочурку, а потом поупражняюсь на ней в вырезании узоров на коже. Что ты на это скажешь?

Лекс улыбнулся, снова поглаживая окровавленный лоскут. Каждая мать Хендала своими руками вышивала для своей дочери подол обручального платья. Двух одинаковых узоров быть не могло. Неудивительно, что Мейрим сразу узнала свою работу.

Лекс не трогал дочь Мейрим, во всяком случае несильно. Лишь велел отдать платье и выпустил немного её крови. Этого должно было хватить для того, чтобы сломить Мейрим. Но если бы это не подействовало, он бы, недолго раздумывая, притащил её дочурку и отыгрался на ней по полной.

— Что тебе от меня надо? — обречённо спросила Мейрим.

Лекс рассмеялся.

— Посмотри на себя. Ты полностью находишься в моей власти, что мне от тебя может понадобиться? Но ты можешь оплатить свой долг передо мной, и пусть это будет маленьким сюрпризом до некоторых пор.

Он встал и прошёл мимо рабыни, которая застыла в неподвижной позе.

— Что делать? — спросил один из нанятых им головорезов.

Лекс безразлично пожал плечами:

— Развлекайтесь, как угодно. Самое главное, чтобы она всё ещё могла стоять на ногах через пару дней.

Вошедший поставил на пол ведро. Оно звякнуло о каменный пол и звук повис в тишине каменного холодного брюха. Холодно. Как же здесь холодно!.. Ани и не знала, что в жаркой долине Хендала можно сотрясаться от того, что промерзла насквозь. С глаз сняли повязку. Неожиданно. Обычно жрецы просто ставили ведро, предлагая как можно скорее справить все свои дела, и грубо совали под нос бокал с ледяной водой, от которой сводило зубы.

Этот служитель же прикасался бережно, будто боясь причинить лишнюю боль. И что самое странное, развязал тугой узел ожерелья с камнем на шее. Так мог прикасаться только Лекс. Но скорее всего это была её фантазия. Тело продрогло настолько, что потихоньку отходит в иной мир, и начинает чудиться невероятное.

Ани осторожно открыла глаза и сощурилась почти сразу же от света, который казался ослепительным. Было больно смотреть даже на этот серый полумрак. Она понемногу открывала и вновь закрывала веки, пытаясь привыкнуть. Мужчина тем временем развязал узлы на верёвках, освободив руки, и встал напротив, выжидая чего-то. Чего? Ани открыла глаза, вглядываясь в лицо вошедшего, и невольно отпрянула назад.

— Ты?

Было непривычно видеть Лекса таким: с обритой головой, потемневшим, осунувшимся лицом, в синяках и ссадинах. Но больше всего её удивили чёрно-красные узоры, оплетающие лицо. Узор начинался на макушке головы и спускался по лицу на шею. Мерзкие метки Хендальских жрецов.

— Убирайся!

Лекс обхватил её голову и зажал рот ладонью, свирепо сверкая глазами.

— Тише, не так громко… — прошептал он.

Но злость уже закипела внутри, Ани впилась зубами в ладонь, сжимая челюсти изо всех сил. Он зашипел от боли и отпустил руку, но тут же схватил её в охапку и прижал к себе, крепко стискивая в объятиях. Так сильно, что казалось ещё немного — и раздавит.

— Это всего лишь маскировка для того, чтобы проникнуть внутрь храма.

— А мне кажется, что ты уже продал свою душонку в обмен на помилование.

Ани вложила в эти слова всё презрение, на которое была способна, и попыталась вырваться. Бесполезно. Лекс держал крепко, прижимая к себе. Против воли её тело расслабилось, согреваясь обжигающими теплом его тела, такого знакомого и желанного. Хотелось завернуться в него с головой, как в одеяло, просто вдыхая его запах.

— Мне плевать на всех выдуманных божков, вместе взятых. Но мне не плевать на тебя. Я не могу оставить тебя здесь.

Его слова, произносимые шепотом у ее уха, успокаивали и согревали. Отчаянно хотелось довериться этим обещаниям, так сладко звучащим в ледяных стенах камеры. Но это было невозможно… Она с трудом отстранилась, отрывая себя от него с сожалением, и отошла к стене с небольшим окошком высоко вверху.

— Что меня ждёт? Какое кровавое зрелище готовят жрецы?

Он сжал челюсти и упрямо сказал:

— Я не допущу этого. Скорее хендальцы захлебнутся в собственной крови, чем я позволю им…

— Что они хотят сделать?.. — она не дала Лексу договорить и требовательно посмотрела на него. — Говори сейчас же, или проваливай.

— Они хотят лишить тьму возможности смотреть и говорить, а после напоить луну кровью, — нехотя произнёс он.

— Выколоть глаза и лишить языка, а после перерезать глотку. Называй вещи своими именами, Лекс, или яд их молитв уже успел разъесть твой мозг?

Она прошлась по камере, обошла вокруг Лекса и остановилась напротив.

— Ты же всегда хотел избавиться от меня. Возможно, это произойдёт не так, как ты задумывал. Но тебе стоит ликовать. Наконец-то твоя месть осуществится, и ты вздохнёшь облегчённо. Наконец-то твоё сердце будет биться без боли.

Ани слабо улыбнулась и положила руку Лексу на грудь, ощущая, как бешено колотится его сердце, будто желая вырваться из клетки. Он накрыл ее пальцы своей рукой.

— Я не могу это допустить. Я знаю, что ты не призывала тьму в Хендал. Эти ублюдки держат в узде тех, кто поклоняется их выдуманным божкам, повелевая этим тупым стадом, играя на их страхах.

— Не все легенды лгут, Лекс. Откуда, по-твоему, взялись тени?..

— Мне нет до этого никакого дела. Просто знай, что я приду за тобой и будь готова последовать за мной.

— А что если я не хочу? Что если мне надоело делить себя пополам с жутким нечто? Тебе даже в голову не могло прийти, что я могу страстно желать избавления?

Лекс раздраженно провел рукой по бритой голове, словно желая стереть с кожи отметины.

— Это безумие, Ани. Ты должна жить.

— Помнится, я задолжала тебе ещё одну жизнь? Сами небеса вернут тебе этот долг сполна. А теперь оставь меня.