Елена Первушина - Невидимый город [сборник litres]

У Тамиаса Младшего были круглые глаза ястреба, вместо носа ястребиный клюв, а из рукавов рубахи выглядывали какие-то мягкие, покрытые длинным мехом культи. Сайнем долго не мог понять, что это, но потом догадался – просто кисти, огромные кисточки. У Тамиаса Самого Младшего из-под капюшона выглядывали острые лисьи уши. Юбку Карин вскидывал вверх пушистый и задорный беличий хвост. Ее муж, как показалось сначала Сайнему, не изменился, но потом волшебник заметил, что ноги крестьянского парня как-то странно изгибаются и звонко цокают при ходьбе, и угадал, что там, под штанинами, – лошадиные копыта. У Сивела – круглые уши и толстые щеки суслика. Колдовская Ночь изменила всех.

Но самое удивительное то, что люди вовсе не были испуганы произошедшей с ними переменой. При этом они не казались сонными или заторможенными. Наоборот, все улыбались друг другу, обменивались приветствиями, беззлобно друг над другом подтрунивали. Словно вся компания надела с любовью изготовленные маски и собиралась всласть повеселиться на карнавале.

Сайнем с опаской осмотрел свои руки, ощупал лицо и убедился, что сам он не изменился. Не изменилась и Десси.

И тут он кое-что сообразил.

– Это все ты сделала, да? – спросил он у жены. – Связала каждого нитью с его двойником по ту сторону Меча?

Она кивнула:

– Да. Почти весь город. Еле успела.

– Зачем?

– Затем, что сегодня здесь будет Кольскег. Мы должны быть готовы.

Тамиас Мазила приветственно хлопнул Сайнема по плечу. Тамиас Самый Младший дернул волшебника за плащ и усмехнулся, показав маленькие острые зубы.

– Пусть знают волчары, что мы тоже не лыком шиты, да?

– Попробуем, наверное, – пожал плечами Сайнем.

Он все еще не понимал, что задумала Десс, но просто следовал за нею, как и все обитатели гостиницы.

На улицах было людно. Все горожане тоже преобразились: у кого отросли звериные уши, у кого – лапы, у кого – хвост. Некоторые остались людьми, но рука об руку с ними шли двойники, будто свитые из алых и голубых молний.

Не сговариваясь, все двинулись к городским воротам, которые поспешно распахивали стражники с черными вороньими крыльями за плечами. В небе ясно и щедро светил Меч Шелама, над горизонтом восходила Олень-Звезда.

С шутками, смехом и негромким пением люди вышли на поле, все еще пахнущее мертвечиной, свернули на север, прошли узким каньоном вдоль русла темной лесной речки и вышли к старой дубовой роще. В свете Меча Шелама было ясно видно, что молодая листва на дубах в эту ночь окрасилась в темно-карминовый цвет. В глубине рощи полускрытый высокой травой темнел Страж Года. В траве мерцали золотые искорки: то ли светлячки, то ли угольки от разбросанного костра, то ли нечто иное.

Переговариваясь вполголоса, люди расселись в кружки между деревьями, будто знали, что сейчас нужно терпеливо ждать, и знали, чего они ждут.

Текли минуты, складывались в часы, теплый ночной ветер шевелил одежду и волосы людей, птицы то умолкали, то вновь начинали перекликаться в ветвях.

Вдруг Сайнем увидел, как Десси вскочила и вытянулась в струнку, прислушиваясь, и в следующее мгновение сам различил звонкий и какой-то невесомый цокот копыт и эхом отражающийся от стен каньона волчий вой.

Сайнем поднялся на ноги, следом встали и остальные горожане и отступили на шаг, приветствуя Дикую Охоту: белого оленя, хранителя урожая, и семерых черных волков – чужан-оборотней, которые вели белое шеламское чудо к Стражу Года – черному с золотой искрой камню, спрятанному в тени стен Галсвинты. Вели, чтобы дать земле Королевства силу и плодородие, а его жителям – здоровье и благополучие. Так бывало и прежде, из года в год, но впервые за всю историю Королевства загонщиками были не серые Хардинги, а черные чужане, разделившие кров и судьбу с людьми Королевства и с новым королевским родом Кельдингов.

Но едва олень и волки вступили под сень дубравы, как из камня им навстречу вышло новое воинство: двенадцать всадников в охотничьей одежде, вооруженные копьями, и тринадцатый – мальчик-подросток в драных штанах и с длинными косматыми волосами, падающими ему на плечи. В правой руке он также сжимал копье, а левой указывал на оленя.

– Убейте его! – велел он своим спутникам. – Покажите его кровь звезде! Убейте его, а после – всех этих чернохвостых тварей! Пусть никто не уйдет отсюда.

Всадники подняли копья и замерли. Перед ними встало неожиданное препятствие: горожане живой стеной закрыли оленя от охотников. Сайнем стоял в первом ряду: в одной руке ладонь Десси, в другой – чей-то холодный хвост. Остро отточенный наконечник копья всадника плавал перед его грудью, а спиной волшебник чувствовал, как дышит, колеблется и гудит людская толпа.

Вдруг сзади раздались возгласы:

– Экберт!

– Кальстан!

– Арвед, это ты?

Люди узнавали в ночных всадниках давно потерянных родичей и друзей.

И копья опустились. Всадники не произнесли ни слова, не приблизились ни на шаг к своим близким: они уже принадлежали Шеламу и не роптали на свой удел. Они лишь опустили копья, развернули коней и медленно, один за другим, нырнули в черный камень. В роще стало совсем тихо, слышны были лишь тяжелое дыхание волков да шорох прошлогодних листьев и сухой травы под ногами людей.

И тогда закричал король-оборотень:

– Предатели! Предательский род! Вы пожалеете о том, что забыли клятву! Предатели, тупое стадо! Неужели не найду я сегодня помощника в правом деле?!

И словно в ответ на его слова сверху, из крон старых дубов, вылетели два золотых змея и, полыхая огнем, обрушились на толпу.

Люди в ужасе кинулись врассыпную, а Кольскег вскинул копье и, приветствуя нежданных союзников, закричал:

– Хугин, старая кадильница! Так ты теперь за меня?! Сожги этот скот! Сожги его!

Сайнем не двинулся с места. Не потому, что не боялся, а потому что оцепенел, был заворожен тем, что свершалось на его глазах. Когда-то, три года назад, в Пантеоне Кольскега околдовали во время коронации и он не смог взять в руки меч Харда Юного. Тогда на него наложил чары Хугин – предводитель Солнечных Магов. Теперь же Кольскег и Хугин объединились против Кельдингов – против рода королей-людей, сумевших отстранить от власти и оборотней, и колдунов. Словно огромное колесо завершило свой оборот. И вместе с ним прикатилось к началу маленькое колесо одной человеческой судьбы. Когда-то Хугин и юный Сайнем уже сражались в темноте женской спальни, тогда Сайнем проиграл, проиграл всю свою прежнюю жизнь аристократа, променял ее на жизнь беглого волшебника, мужа лесной ведьмы, советника маркграфа из приграничья. Нельзя сказать, чтобы он не был этим доволен, нельзя сказать, что он пылал жаждой мести, но долги нужно платить…