Денис Новожилов - Нашествие [litres]

– Сына убил!.. – причитал один из его ветеранов. – Я сына убил… – Мужчина опустил оружие и смотрел куда-то вдаль, повторяя эти слова снова и снова, пока очередной воин в собачьем шлеме на голове не проткнул его копьем, свалив на землю и оборвав это бормотание.

– Бей гадов! – взревел рядом Федор, раздавая увесистые удары палицей.

– Убивай русню! – кричали в ответ сотни глоток. – За Степь! Духи Степи с нами!

Дмитрий пробил еще одного врага своим копьем и тут же получил по голове увесистый удар чем-то тяжелым. В глазах потемнело, но все тут же прояснилось. Хорошо все же быть богатырем, особенно в такие моменты. Беренди́и не дрогнули, встретив бывших соплеменников, и чем дальше, тем хуже шли дела у русских союзников. Кто бы ни командовал врагами, но он быстро разобрался, что произошло, и отправил прорвавшимся изменникам значительную помощь. Учитывая, что степняков в этой битве изначально значительно больше, ситуация становилась опасной. Дмитрий увидел, что его людей начинают теснить, а помощь что-то не спешит. О чем же думает Илья, не может же он не видеть этого? Или у воеводы не осталось больше резервов? Дмитрий же не видел, как обстоят дела в других местах. Если везде так, то плохи их дела. Только бы не побежать… надо медленно и организованно отступать.

Вот только куда проще сказать, чем сделать, потому как ненависть бывших соплеменников друг к другу превышала все разумные пределы, и два войска сцепились буквально насмерть. Всадники обменивались ударами, топтали павших конями, изо всех своих сил пытались достать врагов копьями. Лошади ржали, люди ругались, бились молча, кричали от боли. Дмитрий уже ничего не контролировал: все, что ему оставалось, – лишь драться, а это он умел очень хорошо. Смертоносное копье из звездного металла, подарок Шамаханской царицы, пробило очередного врага. Это был уже и не изменник-берендий, а просто какой-то степняк из тех, что пришли на помощь прорвавшимся соратникам.

Дмитрий вспомнил все те истории, которые рассказывали о том, что творили псоглавцы в захваченном Шамаханском царстве, и его тоже переполнила ненависть. Богатырь бил копьем направо и налево, он уже не думал о том, что может убить кого-то из родственников или тех, кого знал в прошлом. Он ненавидел эти оскаленные собачьи морды так, словно это были и не люди вовсе, а чудища с песьими головами. Чудища, способные только убивать и не могущие ничего создавать. Все что у них было при себе – вышколенные кони, ладные кольчуги, острые мечи – все это досталось им от его народа, когда они все были берендеями. Даже сейчас, за его спиной, в Устюге, в кузницах куют мечи и сельский инструмент, в мастерских ремесленников создаются очередные творения. А что есть у них, у изменников? Кочевой образ жизни? Делай налет, грабь, убивай и насилуй, ибо только так достойно жить степняку? Дмитрий в очередной раз понял, какой важный выбор сделали его предки, перейдя на сторону Руси и обеспечив племени совсем другое будущее, где есть место не только воинам, но и мастерам, хлебопашцам, кузнецам и знахарям. Нет, не дождетесь, твари, берендеев вам не сломить!

Царь ринулся в атаку с новой силой, и его соратники усилили нажим, вот только даже это не помогло. Врагов прибывало слишком много, в прорыв вливались толпы кочевников, а тающему воинству берендеев не по силам остановить их. «Проклятье… Илья, где же ты?! Еще немного – и нас тут всех перебьют!..»

Муромец угрюмо смотрел на поле боле, где все, сказать прямо, шло совсем не так, как ему хотелось бы. Враги хорошо организованны и отважны, а еще их просто больше. Галичане, то есть теперь волчья стая, держались хорошо, но это было и понятно, остальные пятились, однако строй не разрывали. Только новгородский полк побежал, не зря Святогор не слишком жаловал это соединение. Пока богатырь-воевода думал, чем закрыть прорыв, берендеи сами без команды организовали контрудар. С одной стороны, это правильное решение, с другой – для всех будет лучше, если даже союзники станут подчиняться приказам. Вот только враг тоже понял правильно значение разорванного строя. Предводитель степняков бросил на помощь прорвавшимся всадникам немалое подкрепление, и берендеям пришлось тяжко. А резерв у Ильи оставался только один, катафрахты Царьграда. Сам он их в бою не видел, не довелось, но Святогор почитал этих закованных в кольчугу всадников и их коней грозной силой, а старый учитель редко ошибался в подобных вещах.

Вот только если у врага найдутся силы для обхода с фланга, остановить их будет нечем. Поэтому Илья ждал, боясь потерять последний резерв. А враг тем временем проминал оборону, медленно и с большими потерями, но все же проминал. И все же Илья, сколько ни всматривался, никак не мог обнаружить признаков обхода. Выглядело так, словно эти атакующие степняки и те, что из южной группы, – два разных войска. Те использовали хитрость, пытались запутать и обмануть, а эти полагались на свою силу и натиск. И Муромец решился; подняв руку, он скомандовал катафрахтам атаковать, как раз когда передовой отряд кочевников прорвал строй берендеев и начал просачиваться в тыл русских войск. Сейчас или никогда.

Всадники опустили копья и начали набирать скорость для удара. Враги заметили приближающуюся опасность, но что они могли сделать против железной лавины, несущейся на них?.. Копейный удар сразу сбил весь гонор с торжествующих псоглавцев, их передовой отряд не смог ничего сделать, разом погибнув под напором бронированных всадников. Для повышения мощи натиска Илья сам несся впереди, обнажив сверкающий кладенец. Всего пять сотен всадников, но они смогли остановить прорыв и даже потеснили врага, который уже начал ощущать вкус победы. И все же степняки не дрогнули: ратники в собачьих шлемах, невзирая на многочисленные жертвы, сумели остановить натиск его бронированного резерва, и теперь его всадники увязли в схватке. К врагам подходили все новые резервы, которых больше не было у русских. На что Илья надеялся – на то, что от такого удара и больших потерь враг побежит? Обычно так и бывало, но не с таким врагом. Псоглавцы не сдавались, и мысль о бегстве их, похоже, не посещала вовсе. Илья крепко сжал рукоять меча; планов больше нет, подкреплений тоже, теперь оставалось надеяться только на стойкость своих войск. Врагов тоже не бесконечное количество, вражеский воевода бросал в бой, возможно, свои последние резервы. Теперь кто первый дрогнет, тот и будет разбит, а победитель будет добивать бегущих, пытающихся спасти свою жизнь.

Соловей Будимирович не видел, что происходит в центре, однако он замечал, что враг кидает туда все новые и новые подкрепления, а значит, там жарче всего. И все же и у них, на правом фланге, сеча шла яростная. Пока еще его ребята держали строй, но воевода сомневался, что это продлится долго. Одно дело эти тяжелые пехотинцы с волчьей головой на знамени, которые годами тренировались удерживать стену щитов и весьма в этом преуспели, и совсем другое – его парни, вчерашние матросы, навыки которых выдерживать качку или ловко лазить по вантам сейчас мало помогают. И все же они держались: помогала ярость и ненависть к врагу, который был сейчас буквально на расстоянии удара клинком. Псоглавцы все давили и давили, и его воинство пятилось назад, потому как удержать строй иначе не выходило. Соловей с ужасом подумал, что еще немного – и враг оттеснит их назад, а это откроет степнякам возможность ударить в спину соседним полкам.